Все согласно восточному этикету: пиала, которую держишь тремя пальцами, терпкий чай на донышке, многозначительное молчание. Но поскольку чаепитие бесконечно, беседа все же завязывается где-то между вторым и третьим чайником. Мы представляемся, рассказываем, что ищем золото.
«Золото Кызылкум обязательно есть. Обязательно найдешь. Ищи хорошенько». — «Только тем и занимаемся, отец».— «Хоошь... Далеко не ходи, у Тохтатау ходи. Тохтатау — Стой-гора значит, по-нашему. Зачем такое название давал, кто давал? — не знаю. Но раз стой — значит, стой, не ходи дальше».
Сейчас, думаю, легенда последует. И точно! Начинает чабан рассказывать историю, случившуюся в этих краях давно, задолго до революции. Он-де слышал ее от своего отца-чабана, а тот — еще от кого-то: тоже чабана, конечно.
Так вот. К юрте того, самого первого чабана и пришел из песков человек. Он шатался от слабости и жажды, иссушившей его тело, он был гол и бос и на плечах тащил большой черный камень. «Интересно,— подумал чабан, — зачем несет этот сумасшедший такой тяжелый и бесполезный камень?» Он не мог спросить об этом у незнакомца: незнакомец не понимал его языка. Чабан хотел по обычаю пригласить его в юрту, чтобы гость мог напиться, поесть и отдохнуть, но пришелец, оттолкнув всех, кинулся к колодцу и припал к ведру, в котором была вода, и пил жадно и долго, пока не выпил всю воду. Опорожнив ведро, он снова бросил его в глубокий колодец, а когда вытаскивал, вдруг отпустил веревку и упал. Полежав недвижимо, человек пополз к своему камню и, обняв его, умер. Чабан вырыл могилу и похоронил в ней незнакомца, о ко-
тором он не знал ничего, кроме того, что ему очень дорог большой черный камень, ставший, по-видимому, причиной его последнего путешествия и гибели. Чабан прочел молитву над усопшим и, чтобы как-то отметить место безымянной могилы, положил на нее тот самый черный камень...
Сменялись люди и их правители, раздавались выстрелы, мир сменялся войной, и снова мир приходил в эти края. И однажды подошел к колодцу большой караван. Его вел светловолосый человек, и глаза его были как холодные зимние звезды. Наверное, сто тяжело навьюченных верблюдов столпились у воды: очень богат и знатен был светловолосый предводитель каравана — караванбаши. Он говорил на чужом языке, но был прост и добр с чабанами и хорошо знал законы песков. Караван пришел под вечер и стал собираться в путь, едва первые лучи солнца осветили степь и барханы. Светловолосый увидел могилу и подошел к ней. Он потрогал большой черный камень, поковырял его ножом и вдруг закричал: «Золото!» Он велел своим людям узнать, как оказался тут этот камень, но никто не знал, откуда принес его к колодцу похороненный здесь человек.
Легенда — как и все легенды — выглядела правдивой и романтичной до невозможности. У меня за годы жизни в Азии было записано их около сотни, и все о золоте. Место по описанию похоже, и колодец тот же вроде, но ни могилы, конечно, ни золотого слитка. «Где же большой черный камень?» — спрашиваю старого чабана. «Караван увез». Вот и вся история!
Роберт Звягельский — весь внимание, сидит — не дышит. А Азим меня в бок толкает, шепчет: кончай сказки, о деле надо расспросить чабана. Знает, что старика перебивать невежливо. Сам этого не делает, а ты, мол, православный, тебе и карты в руки. Ничего, думаю, потерпим, не сдохнешь со своей охотой: ночь уже, а у костерка ох как хорошо понежиться!..
Рассказали мы старику про свои заботы.
— Распугали, — говорит, — люди зверя машинами. В недоступные места ушел. Где теперь найдешь? Знаю я тропу, к саю она ведет. Может, там, у родника, зверь. Пойдем туда, когда звезда Кзыл-Юлдуз, - показывает
на Марс,— уйдет с наших небес. А пока отдыхать надо. Спать надо. В юрту прошу, а хотите — кошму и одеяла здесь вам положим.
На рассвете двинули мы за стариком по урочищу. Идем, идем. Еле поспеваем: легко он шагает, словно земли не касаясь. Смотрим, к самому подножью голо-лобых холмов выгребаем. Бурые холмы, и вершины у них округлые, зализанные. А земля серая, в ржавых пятнах, посыпанная бурой галькой, поросшая верблюжьей колючкой и полынью. В низинках туман рассеивается. Крепкая, старая, видно, тропа между холмами петляет, уклоняясь к юго-востоку. И чем дальше мы по ней шагаем, тем больше растительности на пути, а значит, и вода где-то близко. Незнакомые, дикие места. Похоже, никто из наших и не ходил здесь.
А вот и сай, почти совсем пересохший. Сочится по песчаному руслу ручеек, не толще веревки, чуть булькает, журчит — слишком смело сказать! Но столько веселой и неистребимой силы в нем, что не восхититься просто невозможно.
Чабан объясняет:
— Ходи тихо вдоль сая. Там Кичик-Куль — маленькое озеро встретишь. Там сидеть надо, ждать надо: джейранка, бывает, вода пить приходит. Увидишь -стреляй. Много не стреляй, один раз стреляй: мало джейранка Кызылкум осталось.
Распрощались. Совсем светло уже. Разве подпустит нас джейранка? Какая тут охота, думаю. Еще день потерян...
А дальше — как в учебнике. Смотрим, справа — разлом, километра на два тянется. Коренные породы — гранит, за ним мощная кварцевая жила. А в ней — горят, переливаясь, желтые пятнышки-зернышки. Те, что поярче,— пирит. Потусклее — золото. Так вот и подарил нам чабан жилу. Мы и про охоту забыли. Набрали проб - и в рюкзак, и в свитер, и в плащ — и обратно чуть ли не бегом. Анализ подтвердил: есть золото в коренном залегании. Это и было мое первое золото, Андрей Петрович!
Для верности одну канаву заложили, другую. Получили ниточку к месторождению. Но какой формы это рудное тело — целое и ровное или с изгибами и трещинами? Вскрыли пласт, оглядели его, описали. И вдруг исчезло рудное тело — нету! Ушло в глубину, а вылезло за три сотни метров. Но ведь пока опять нашли, схватили его за хвост, семь потов с нас сошло. А земли перекидали! Полметра — обычная ширина канавы, чуть больше бывает, а уже глубина какая потребуется — под гранит до кварца. Тут не только рабочие-канавщики — все за лопаты и кайла брались.
Не успели оглянуться — лето прошло, осень. Партия сворачиваться начинает: пора и по домам. Полевой сезон кончился, договора кончились. А мне обидно работу бросать. Оседлали мы кварцевую жилу, вдруг на будущий год вернемся, а ее и след простыл. Или другие геологи на ней сидят... Нет, так, конечно, не бывает, я шучу. Просто азарт охватил нас, заболели мы по-настоящему. Опять-таки не все, естественно. Роберт Звя-гельский предлагает: «А что, если и на зиму останемся?» Я-то знаю, как зимовать в пустыне,— Антарктида! Поэтому и отвечаю: а кто согласится? В поле почти полгода, домой все торопятся — разве заставишь? «Зачем же заставлять? Вы по-доброму, на добровольных началах. Кликнем клич и на сознательность жать будем. Доверьте мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
«Золото Кызылкум обязательно есть. Обязательно найдешь. Ищи хорошенько». — «Только тем и занимаемся, отец».— «Хоошь... Далеко не ходи, у Тохтатау ходи. Тохтатау — Стой-гора значит, по-нашему. Зачем такое название давал, кто давал? — не знаю. Но раз стой — значит, стой, не ходи дальше».
Сейчас, думаю, легенда последует. И точно! Начинает чабан рассказывать историю, случившуюся в этих краях давно, задолго до революции. Он-де слышал ее от своего отца-чабана, а тот — еще от кого-то: тоже чабана, конечно.
Так вот. К юрте того, самого первого чабана и пришел из песков человек. Он шатался от слабости и жажды, иссушившей его тело, он был гол и бос и на плечах тащил большой черный камень. «Интересно,— подумал чабан, — зачем несет этот сумасшедший такой тяжелый и бесполезный камень?» Он не мог спросить об этом у незнакомца: незнакомец не понимал его языка. Чабан хотел по обычаю пригласить его в юрту, чтобы гость мог напиться, поесть и отдохнуть, но пришелец, оттолкнув всех, кинулся к колодцу и припал к ведру, в котором была вода, и пил жадно и долго, пока не выпил всю воду. Опорожнив ведро, он снова бросил его в глубокий колодец, а когда вытаскивал, вдруг отпустил веревку и упал. Полежав недвижимо, человек пополз к своему камню и, обняв его, умер. Чабан вырыл могилу и похоронил в ней незнакомца, о ко-
тором он не знал ничего, кроме того, что ему очень дорог большой черный камень, ставший, по-видимому, причиной его последнего путешествия и гибели. Чабан прочел молитву над усопшим и, чтобы как-то отметить место безымянной могилы, положил на нее тот самый черный камень...
Сменялись люди и их правители, раздавались выстрелы, мир сменялся войной, и снова мир приходил в эти края. И однажды подошел к колодцу большой караван. Его вел светловолосый человек, и глаза его были как холодные зимние звезды. Наверное, сто тяжело навьюченных верблюдов столпились у воды: очень богат и знатен был светловолосый предводитель каравана — караванбаши. Он говорил на чужом языке, но был прост и добр с чабанами и хорошо знал законы песков. Караван пришел под вечер и стал собираться в путь, едва первые лучи солнца осветили степь и барханы. Светловолосый увидел могилу и подошел к ней. Он потрогал большой черный камень, поковырял его ножом и вдруг закричал: «Золото!» Он велел своим людям узнать, как оказался тут этот камень, но никто не знал, откуда принес его к колодцу похороненный здесь человек.
Легенда — как и все легенды — выглядела правдивой и романтичной до невозможности. У меня за годы жизни в Азии было записано их около сотни, и все о золоте. Место по описанию похоже, и колодец тот же вроде, но ни могилы, конечно, ни золотого слитка. «Где же большой черный камень?» — спрашиваю старого чабана. «Караван увез». Вот и вся история!
Роберт Звягельский — весь внимание, сидит — не дышит. А Азим меня в бок толкает, шепчет: кончай сказки, о деле надо расспросить чабана. Знает, что старика перебивать невежливо. Сам этого не делает, а ты, мол, православный, тебе и карты в руки. Ничего, думаю, потерпим, не сдохнешь со своей охотой: ночь уже, а у костерка ох как хорошо понежиться!..
Рассказали мы старику про свои заботы.
— Распугали, — говорит, — люди зверя машинами. В недоступные места ушел. Где теперь найдешь? Знаю я тропу, к саю она ведет. Может, там, у родника, зверь. Пойдем туда, когда звезда Кзыл-Юлдуз, - показывает
на Марс,— уйдет с наших небес. А пока отдыхать надо. Спать надо. В юрту прошу, а хотите — кошму и одеяла здесь вам положим.
На рассвете двинули мы за стариком по урочищу. Идем, идем. Еле поспеваем: легко он шагает, словно земли не касаясь. Смотрим, к самому подножью голо-лобых холмов выгребаем. Бурые холмы, и вершины у них округлые, зализанные. А земля серая, в ржавых пятнах, посыпанная бурой галькой, поросшая верблюжьей колючкой и полынью. В низинках туман рассеивается. Крепкая, старая, видно, тропа между холмами петляет, уклоняясь к юго-востоку. И чем дальше мы по ней шагаем, тем больше растительности на пути, а значит, и вода где-то близко. Незнакомые, дикие места. Похоже, никто из наших и не ходил здесь.
А вот и сай, почти совсем пересохший. Сочится по песчаному руслу ручеек, не толще веревки, чуть булькает, журчит — слишком смело сказать! Но столько веселой и неистребимой силы в нем, что не восхититься просто невозможно.
Чабан объясняет:
— Ходи тихо вдоль сая. Там Кичик-Куль — маленькое озеро встретишь. Там сидеть надо, ждать надо: джейранка, бывает, вода пить приходит. Увидишь -стреляй. Много не стреляй, один раз стреляй: мало джейранка Кызылкум осталось.
Распрощались. Совсем светло уже. Разве подпустит нас джейранка? Какая тут охота, думаю. Еще день потерян...
А дальше — как в учебнике. Смотрим, справа — разлом, километра на два тянется. Коренные породы — гранит, за ним мощная кварцевая жила. А в ней — горят, переливаясь, желтые пятнышки-зернышки. Те, что поярче,— пирит. Потусклее — золото. Так вот и подарил нам чабан жилу. Мы и про охоту забыли. Набрали проб - и в рюкзак, и в свитер, и в плащ — и обратно чуть ли не бегом. Анализ подтвердил: есть золото в коренном залегании. Это и было мое первое золото, Андрей Петрович!
Для верности одну канаву заложили, другую. Получили ниточку к месторождению. Но какой формы это рудное тело — целое и ровное или с изгибами и трещинами? Вскрыли пласт, оглядели его, описали. И вдруг исчезло рудное тело — нету! Ушло в глубину, а вылезло за три сотни метров. Но ведь пока опять нашли, схватили его за хвост, семь потов с нас сошло. А земли перекидали! Полметра — обычная ширина канавы, чуть больше бывает, а уже глубина какая потребуется — под гранит до кварца. Тут не только рабочие-канавщики — все за лопаты и кайла брались.
Не успели оглянуться — лето прошло, осень. Партия сворачиваться начинает: пора и по домам. Полевой сезон кончился, договора кончились. А мне обидно работу бросать. Оседлали мы кварцевую жилу, вдруг на будущий год вернемся, а ее и след простыл. Или другие геологи на ней сидят... Нет, так, конечно, не бывает, я шучу. Просто азарт охватил нас, заболели мы по-настоящему. Опять-таки не все, естественно. Роберт Звя-гельский предлагает: «А что, если и на зиму останемся?» Я-то знаю, как зимовать в пустыне,— Антарктида! Поэтому и отвечаю: а кто согласится? В поле почти полгода, домой все торопятся — разве заставишь? «Зачем же заставлять? Вы по-доброму, на добровольных началах. Кликнем клич и на сознательность жать будем. Доверьте мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218