.. Неужели настало время, когда пора немедля открывать огонь из главного калибра?.. И этот разговор в кабинете?.. Как это? Конфликт Базанов — Богин достиг апогея? Пора бить в барабаны и открыто ставить вопрос о самодуре начальнике в соответствующих партийных инстанциях?.. Так, именно так поступают парторги в иных фильмах. А что бывает в итоге, когда два главных руководителя не срабатываются? Что произошло на Каракумском канале, когда возник сыр-бор между начальником строительства Сердюком и секретарем парткома Зайцевым ? Потом забыли, кажется, с чего и началось, кто «новатор», а кто «консерватор» и кто первый сказал «а» — тракторами приходилось их растаскивать. Й как это сказалось на стройке, нужно ли это было стройке? Нет, не нужно это было никому, и стройке не нужно было, групповщина началась, борьба мелких страстей, погубившая в конечном итоге и Сердюка, и честолюбивого Зайцева, который под конец забыл, с каких позиций и во имя чего, с какими лозунгами он шел в первые атаки.
Конфликт... Апогей... Белые начинают и через три хода выигрывают. Драматургия!.. Шахматные задачки!.. Кто кого сломит: Богин Базанова или Базанов Богина? А что значит «сломит»?.. Уничтожит, выкинет со стройки или перевоспитает? Что значит перевоспитать Богина?.. Сафаров предупреждал: всегда и во всем будь политиком — мудрым и зрелым, — на тебя все смотрят, твое слово как золото, а уж поступку и вообще цены нет — миллион раз отмерь, прежде чем отрежешь...
А не боишься ли ты Богина? - многократно спрашивал себя Глеб. Или не хочешь выносить сор из избы? Может, не очень уверен в себе, Ашоте, Яковлеве, Сладкове, Глонти и всех других членах парткома, не уверен в коммунистах и поэтому не решаешься начать атаку?
И, возвращаясь к этим мыслям, отвечал себе: нет, уверен, не боюсь. Я должен, обязан показать всем и самому Богину, что партийная организация, а не я и не он - первый хозяин стройки, что с этим придется считаться. Шемякина поддерживает Богин. За грехи Шемякина должен отвечать Богин, даже если Степан и рта не раскроет: поймет и свои ошибки, сделает и для себя выводы - умный. Итак, тактический ход. Итак, Шемякин. Пусть отчитывается. А Богин пусть на ус мотает... Пусть делают для себя надлежащие выводы и Прокопенко, и Мостовой - защитники Богина. И их заставим быть принципиальнылш, если вилять начнут.
Спустя несколько дней после памятного вечера Богин сам позвонил в партком, попросил Надежду Витальевну позвать Базанова и, поздоровавшись, сказал:
— Я вот обдумал. Оба мы зря погорячились, Глеб Семенович. Давай забудем. Так и волки будут сыты, и овцы целы.
Богин временно отступал. Решил дать внезапный морской поворот «все вдруг». И это он умел. Базанов спросил:
— А кто у нас волки, кто овцы, Степан Иванович?
— Ладно, ладно! Считайте, два - ноль в вашу пользу.
— А когда же один — ноль было?
— Давно. На партконференции еще.
— Помните?
— Так устроен.
— Сомневаюсь в счете.
— Да?! — запальчиво возразил Богин. — Я считаю точно!
— Остается договориться, в какую игру мы с вами играем. В футбол? Шахматы? Теннис?
— Э, не будем считаться!
— Хорошо, не будем.
— Слышал, вы комиссию какую-то создавать собираетесь? — Богинский голос звучал ровно. И вопрос его прозвучал так, между прочим.
— Нет, не комиссию, но есть решение парткома: самоотчет Шемякина, — ответил Глеб.
— Сигналы? Что-то конкретное?
— Я же говорю — отчет коммуниста Шемякина.
— Предлагаю компромисс: подождите. Перенесите этот отчет на месяц, а? Собственно, на три недели уже.
— Я доложу парткому о вашей просьбе.
— Спасибо.
— Итак, счет? Ничья? Во что же мы играем, товарищ Богин?
— Бокс. У нас профессиональный бокс, Базанов... А вы молодчина! Стойкий, хорошо держите удары. — И вдруг засмеялся: — Дайте этому Богину! Бейте его в морду! Я его знаю!..
Вечером, как случалось это довольно часто в последнее время, Базанов был зван к Глонти на чай. Тетушка старалась по возможности опекать Глеба, а Феликс Иванович неизменно оказывался добрым хозяином и милым собеседником, не сухарем-технарем, каким он был в своем инженерном кабинете, а человеком, любящим порассуждать со знанием дела об искусстве, особенно живописи, которую он знал отменно, ибо уже многие годы являлся ярым филокартистом и, несмотря на далекие стройки, куда забрасывала его жизнь, ухитрялся переписываться с десятками коллекционеров из разных городов и вести с ними обмен открытками-репродукциями.
Стараниями тетушки половина балка таллинского производства значительно отличалась от комнаты Глеба. Все здесь было сделано домовито, с любовью, по-хозяйски. Обе лишние верхние койки сняты, зеленый
линолеум на полу заменен покрытием «под паркет», письменный стол и кресла — на половине Феликса Ивановича, шкаф, сервант и обеденный стол под накрахмаленной белой скатертью в столовой у тетушки превращали стандартный передвижной вагончик в уютную городскую квартиру, по крайней мере частично, при определенной доле воображения.
И если уж выдавался редкий свободный вечер, Глеб с неизменным удовольствием проводил его на половине Глонти за стаканом чая в массивном серебряном подстаканнике и разговорами на разные темы.
Но разговоры разговорами, а дела делами. Помня половинчатое выступление главного инженера на парткоме по поводу Лысого, Глеб несколько раз пытался повернуть их разговор на Богина, но Глонти все уходил от этой темы, наивно хитрил, пытался острить и даже чуть раздражался — насколько ему позволяли такт и положение хозяина дома. И вдруг сегодня они разговорились. Феликс Иванович потребовал от Базанова изложения его позиции, а потом, не таясь, четко изложил свою. И сказал с неожиданным апломбом:
— Признаюсь, я рад, что работаю под руководством Богина. Сердцем я принимаю все, что вы говорите о его отрицательных качествах. Конечно, они имеют место. Но Степан Иванович — деловой человек, поймите! Он знает дело и видит в нем свое призвание, он — инженер! Он стоит на уровне любой современной технической проблемы. И это для нас с вами великое благо. Ведь были у меня начальники, которые ничего, простите, не тумкали, как принято нынче выражаться. Дважды два — у них пять получалось! А он жесткий, работать заставляет, он неудобен, конечно, мы его боимся, но я за Богина! Глядя, как он красиво решает производственные проблемы, я аплодирую ему, я ему готов простить все, все! Вот вам моя позиция, Глеб Семенович.
— Что ж, позиция приемлемая, — улыбнулся База-нов. — И я за то, чтобы стройками руководили знающие люди. И я за делового человека. Псевдоромантики на стройках государству в копеечку влетают. Но партия не может допустить, чтобы свой прагматизм он осуществлял за чужой счет. Я не против Богина. Феликс Иванович, я хочу, чтоб он человечным стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Конфликт... Апогей... Белые начинают и через три хода выигрывают. Драматургия!.. Шахматные задачки!.. Кто кого сломит: Богин Базанова или Базанов Богина? А что значит «сломит»?.. Уничтожит, выкинет со стройки или перевоспитает? Что значит перевоспитать Богина?.. Сафаров предупреждал: всегда и во всем будь политиком — мудрым и зрелым, — на тебя все смотрят, твое слово как золото, а уж поступку и вообще цены нет — миллион раз отмерь, прежде чем отрежешь...
А не боишься ли ты Богина? - многократно спрашивал себя Глеб. Или не хочешь выносить сор из избы? Может, не очень уверен в себе, Ашоте, Яковлеве, Сладкове, Глонти и всех других членах парткома, не уверен в коммунистах и поэтому не решаешься начать атаку?
И, возвращаясь к этим мыслям, отвечал себе: нет, уверен, не боюсь. Я должен, обязан показать всем и самому Богину, что партийная организация, а не я и не он - первый хозяин стройки, что с этим придется считаться. Шемякина поддерживает Богин. За грехи Шемякина должен отвечать Богин, даже если Степан и рта не раскроет: поймет и свои ошибки, сделает и для себя выводы - умный. Итак, тактический ход. Итак, Шемякин. Пусть отчитывается. А Богин пусть на ус мотает... Пусть делают для себя надлежащие выводы и Прокопенко, и Мостовой - защитники Богина. И их заставим быть принципиальнылш, если вилять начнут.
Спустя несколько дней после памятного вечера Богин сам позвонил в партком, попросил Надежду Витальевну позвать Базанова и, поздоровавшись, сказал:
— Я вот обдумал. Оба мы зря погорячились, Глеб Семенович. Давай забудем. Так и волки будут сыты, и овцы целы.
Богин временно отступал. Решил дать внезапный морской поворот «все вдруг». И это он умел. Базанов спросил:
— А кто у нас волки, кто овцы, Степан Иванович?
— Ладно, ладно! Считайте, два - ноль в вашу пользу.
— А когда же один — ноль было?
— Давно. На партконференции еще.
— Помните?
— Так устроен.
— Сомневаюсь в счете.
— Да?! — запальчиво возразил Богин. — Я считаю точно!
— Остается договориться, в какую игру мы с вами играем. В футбол? Шахматы? Теннис?
— Э, не будем считаться!
— Хорошо, не будем.
— Слышал, вы комиссию какую-то создавать собираетесь? — Богинский голос звучал ровно. И вопрос его прозвучал так, между прочим.
— Нет, не комиссию, но есть решение парткома: самоотчет Шемякина, — ответил Глеб.
— Сигналы? Что-то конкретное?
— Я же говорю — отчет коммуниста Шемякина.
— Предлагаю компромисс: подождите. Перенесите этот отчет на месяц, а? Собственно, на три недели уже.
— Я доложу парткому о вашей просьбе.
— Спасибо.
— Итак, счет? Ничья? Во что же мы играем, товарищ Богин?
— Бокс. У нас профессиональный бокс, Базанов... А вы молодчина! Стойкий, хорошо держите удары. — И вдруг засмеялся: — Дайте этому Богину! Бейте его в морду! Я его знаю!..
Вечером, как случалось это довольно часто в последнее время, Базанов был зван к Глонти на чай. Тетушка старалась по возможности опекать Глеба, а Феликс Иванович неизменно оказывался добрым хозяином и милым собеседником, не сухарем-технарем, каким он был в своем инженерном кабинете, а человеком, любящим порассуждать со знанием дела об искусстве, особенно живописи, которую он знал отменно, ибо уже многие годы являлся ярым филокартистом и, несмотря на далекие стройки, куда забрасывала его жизнь, ухитрялся переписываться с десятками коллекционеров из разных городов и вести с ними обмен открытками-репродукциями.
Стараниями тетушки половина балка таллинского производства значительно отличалась от комнаты Глеба. Все здесь было сделано домовито, с любовью, по-хозяйски. Обе лишние верхние койки сняты, зеленый
линолеум на полу заменен покрытием «под паркет», письменный стол и кресла — на половине Феликса Ивановича, шкаф, сервант и обеденный стол под накрахмаленной белой скатертью в столовой у тетушки превращали стандартный передвижной вагончик в уютную городскую квартиру, по крайней мере частично, при определенной доле воображения.
И если уж выдавался редкий свободный вечер, Глеб с неизменным удовольствием проводил его на половине Глонти за стаканом чая в массивном серебряном подстаканнике и разговорами на разные темы.
Но разговоры разговорами, а дела делами. Помня половинчатое выступление главного инженера на парткоме по поводу Лысого, Глеб несколько раз пытался повернуть их разговор на Богина, но Глонти все уходил от этой темы, наивно хитрил, пытался острить и даже чуть раздражался — насколько ему позволяли такт и положение хозяина дома. И вдруг сегодня они разговорились. Феликс Иванович потребовал от Базанова изложения его позиции, а потом, не таясь, четко изложил свою. И сказал с неожиданным апломбом:
— Признаюсь, я рад, что работаю под руководством Богина. Сердцем я принимаю все, что вы говорите о его отрицательных качествах. Конечно, они имеют место. Но Степан Иванович — деловой человек, поймите! Он знает дело и видит в нем свое призвание, он — инженер! Он стоит на уровне любой современной технической проблемы. И это для нас с вами великое благо. Ведь были у меня начальники, которые ничего, простите, не тумкали, как принято нынче выражаться. Дважды два — у них пять получалось! А он жесткий, работать заставляет, он неудобен, конечно, мы его боимся, но я за Богина! Глядя, как он красиво решает производственные проблемы, я аплодирую ему, я ему готов простить все, все! Вот вам моя позиция, Глеб Семенович.
— Что ж, позиция приемлемая, — улыбнулся База-нов. — И я за то, чтобы стройками руководили знающие люди. И я за делового человека. Псевдоромантики на стройках государству в копеечку влетают. Но партия не может допустить, чтобы свой прагматизм он осуществлял за чужой счет. Я не против Богина. Феликс Иванович, я хочу, чтоб он человечным стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218