Но северный участок трассы ему не понравился: крутит, петляет. Он взял красный карандаш и провел от реки и Караташа прямую жирную линию на юго-запад. Он любил решительные и прямые линии. И никто, конечно, ему не возразил, не сказал ни слова. А может, и сказал: «Как это здорово, как замечательно!» История об этом умалчивает. Проект ушел в Москву. И вскоре повсюду — в республиканских газетах, и в книгах, и на красивых плакатах — незамедлительно и в разных видах появилась эта жирная красная линия, смело перерезавшая пустыню от реки на юго-запад...
Отступать было некуда — стройка стала разворачиваться. Да еще как — с размахом! Рос Караташ. Обрастало все новыми и новыми отделами управление строительства канала. Все что-то делали. И только несколько человек во главе с начальником этого уже громадного хозяйства знали: строить пока что, в сущности, нечего, надо искать трассу северного участка, максимально приближенную к красной линии.
Музычук вырвал для себя еще одну геологическую экспедицию и кинул ее на север.И пока наш брат геолог ползал по пескам на пузе, Музычук с блеском и видимой всем широтой занялся подготовительными работами. Он верил в свою звезду. На берегах реки начался монтаж уникального, купленного в Германской Демократической Республике кабель-крана. Он должен был полностью заменить паром и обеспечить перевоз грузов и людей через своенравную реку. Строили бетонный завод, тянули железнодорожную ветку и ЛЭП. Параллельно будущей трассе сооружали асфальтовую дорогу. Она уходила от Караташа на юго-запад, и о каждом проложенном километре ее
с гордостью писала организованная на стройке многотиражная газета.Музычук был неутомим. Он появлялся сразу в нескольких местах и будто не спал вовсе. Про него ходили легенды. Этот коренастый, немолодой уже человек с широким приятным лицом крепко стоял на земле, упираясь в нее короткими и сильными ногами. Он был тертый калач, Музычук, и не всякая буря могла повалить его, сбросить с руководящего кресла. Бурь этих он пережил не одну. Привык к борьбе, знал сотни приемов атак и ловких отступлений, умел все, короче говоря. Он не очень-то был силен в технике. Всеми техническими вопросами ведал главный инженер строительства Иристов — утверждали, что он из старинного грузинского рода князей Иристави. Интеллигент до мозга костей, специалист опытный и знающий, Иристов очень страдал из-за того, что пришлось ему ходить под началом Музычука, который, правда, отлично командовал людьми, умел зажигать их и заставлять работать, но в глазах Григола Ивановича Иристова оставался существом совсем иного, чем он и его друзья-инженеры, порядка, зараженным к тому же неистребимой склонностью к авантюризму. Авантюристов, которые пытались распоряжаться техникой, Иристов ненавидел. Музычук почувствовал это сразу. В инженерные дела не вмешивался, пытался расположить к себе Григола Ивановича. Тот не пошел на сближение, но все равно должен был тянуть в одной упряжке с начальником; и Иристов присутствовал при отправке липового проекта в Москву и промолчал, не посмел возразить Му-зычуку. Впервые в жизни поступился своей инженерной совестью и проклинал .себя, что поступился, и оправдывал: все лишь поддакивали да кивали. Зачем ему, ординарному, в сущности, гидротехнику, выступать со своим мнением?! Авось все и образуется. Музычук вот уверен, что образуется. Скорей бы кончали свои изыскания геологи.
Пока что Иристов разрабатывал с главным энергетиком строительства Минцем оригинальный проект. Мощные экскаваторы роют пионерную траншею по трассе будущего канала, и в нее сразу пойдет вода. Следом двинутся земснаряды. Два, может быть три — уступом. Они расширят и углубят русло. Питать зем-
снаряды будут энергопоезда, без больших переделок установленные на баржах. Не хватит мощности земснарядам — на берегу возникнет временная линия электропередач с переносными опорами, и земснаряды будут цепляться к ней.
Иристов и Минц рассчитали все: как расположить на двух баржах энергопоезд; как и где монтировать энергопоезда, прибывающие в разобранном виде на далекую пока еще от Караташа станцию железной дороги; как доставлять уголь для паровых турбин, вращающих генераторы энергопоездов; насколько убыстрится сооружение канала при таком методе строительства, если ростовский земснаряд имеет плановую производительность триста кубиков в час, при хорошем грунте намывает более пятисот и за смену сможет пройти десять-двенадцать метров... Учли все. И это был действительно точный, оригинальный и красивый инженерный проект. Иристов и Минц не могли учесть лишь одного — сроков, когда геологи закончат свои изыскательские работы и когда проектировщики скажут: «Тут, тут и тут. Можете начинать строительство...»
Но время шло, а проекта северного участка трассы все не было. Зато ежедневно появлялись все новые и новые, самые неожиданные трудности, с которыми руководителям строительства приходилось бороться. На это уходила масса средств, времени и энергии. Подобная суетня, с подъемом описываемая вашим братом журналистом, и выдавалась за строительство Первомайского канала.
— Ну, а конкретно — какие трудности? — перебил Зыбин. — У меня вообще возникло представление, что многие стройки начинаются с трудностей. Потом все утрясается и образуется. Строители уверены: каждая новая стройка — самая тяжелая. Может, конечно, дилетантски сужу, я ведь на стройках гость редкий, мое дело — пары да озимые.
— И все же сооружение канала в пустыне пятнадцать лет назад было делом очень сложным,— возразил Глеб. — Даже не считая самой главной трудности — отсутствия проекта северного участка, о котором я говорил. Посуди: бездорожье, безводье, суровый климат с большими суточными перепадами температур, с дикой жарой летом и морозами зимой, частыми сильными ве-
трами, достигающими двенадцати — пятнадцати метров в секунду. Просто никто и никогда не возводил крупных гидросооружений в таких условиях. Как, например, будет вести себя в подобных условиях бетон? Можно ли использовать местные засоленные суглинки для производства сырцового кирпича? Откуда взять гравий? И еще сотни «почему» и «как».
— Ну понятно, понятно! — Зыбин поднял руки, показывая, что сдается и готов к продолжению беседы.
— Или вот еще — уж слушай! В одно прекрасное осеннее утро загорелась верхушка опоры электропередачи неподалеку от Караташа. Затушили. Вскоре загорелась другая, третья. И все утром! Что это? Случайность, диверсия? Агенты иностранных разведок в пустыне?.. Стали наблюдать — и установили: виновата пыль. Местная солончаковая пыль, которая толстым слоем покрывала изоляторы и траверсы. Во время утренней росы образовывалась цепь тока, и верхушки опор горели, как свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Отступать было некуда — стройка стала разворачиваться. Да еще как — с размахом! Рос Караташ. Обрастало все новыми и новыми отделами управление строительства канала. Все что-то делали. И только несколько человек во главе с начальником этого уже громадного хозяйства знали: строить пока что, в сущности, нечего, надо искать трассу северного участка, максимально приближенную к красной линии.
Музычук вырвал для себя еще одну геологическую экспедицию и кинул ее на север.И пока наш брат геолог ползал по пескам на пузе, Музычук с блеском и видимой всем широтой занялся подготовительными работами. Он верил в свою звезду. На берегах реки начался монтаж уникального, купленного в Германской Демократической Республике кабель-крана. Он должен был полностью заменить паром и обеспечить перевоз грузов и людей через своенравную реку. Строили бетонный завод, тянули железнодорожную ветку и ЛЭП. Параллельно будущей трассе сооружали асфальтовую дорогу. Она уходила от Караташа на юго-запад, и о каждом проложенном километре ее
с гордостью писала организованная на стройке многотиражная газета.Музычук был неутомим. Он появлялся сразу в нескольких местах и будто не спал вовсе. Про него ходили легенды. Этот коренастый, немолодой уже человек с широким приятным лицом крепко стоял на земле, упираясь в нее короткими и сильными ногами. Он был тертый калач, Музычук, и не всякая буря могла повалить его, сбросить с руководящего кресла. Бурь этих он пережил не одну. Привык к борьбе, знал сотни приемов атак и ловких отступлений, умел все, короче говоря. Он не очень-то был силен в технике. Всеми техническими вопросами ведал главный инженер строительства Иристов — утверждали, что он из старинного грузинского рода князей Иристави. Интеллигент до мозга костей, специалист опытный и знающий, Иристов очень страдал из-за того, что пришлось ему ходить под началом Музычука, который, правда, отлично командовал людьми, умел зажигать их и заставлять работать, но в глазах Григола Ивановича Иристова оставался существом совсем иного, чем он и его друзья-инженеры, порядка, зараженным к тому же неистребимой склонностью к авантюризму. Авантюристов, которые пытались распоряжаться техникой, Иристов ненавидел. Музычук почувствовал это сразу. В инженерные дела не вмешивался, пытался расположить к себе Григола Ивановича. Тот не пошел на сближение, но все равно должен был тянуть в одной упряжке с начальником; и Иристов присутствовал при отправке липового проекта в Москву и промолчал, не посмел возразить Му-зычуку. Впервые в жизни поступился своей инженерной совестью и проклинал .себя, что поступился, и оправдывал: все лишь поддакивали да кивали. Зачем ему, ординарному, в сущности, гидротехнику, выступать со своим мнением?! Авось все и образуется. Музычук вот уверен, что образуется. Скорей бы кончали свои изыскания геологи.
Пока что Иристов разрабатывал с главным энергетиком строительства Минцем оригинальный проект. Мощные экскаваторы роют пионерную траншею по трассе будущего канала, и в нее сразу пойдет вода. Следом двинутся земснаряды. Два, может быть три — уступом. Они расширят и углубят русло. Питать зем-
снаряды будут энергопоезда, без больших переделок установленные на баржах. Не хватит мощности земснарядам — на берегу возникнет временная линия электропередач с переносными опорами, и земснаряды будут цепляться к ней.
Иристов и Минц рассчитали все: как расположить на двух баржах энергопоезд; как и где монтировать энергопоезда, прибывающие в разобранном виде на далекую пока еще от Караташа станцию железной дороги; как доставлять уголь для паровых турбин, вращающих генераторы энергопоездов; насколько убыстрится сооружение канала при таком методе строительства, если ростовский земснаряд имеет плановую производительность триста кубиков в час, при хорошем грунте намывает более пятисот и за смену сможет пройти десять-двенадцать метров... Учли все. И это был действительно точный, оригинальный и красивый инженерный проект. Иристов и Минц не могли учесть лишь одного — сроков, когда геологи закончат свои изыскательские работы и когда проектировщики скажут: «Тут, тут и тут. Можете начинать строительство...»
Но время шло, а проекта северного участка трассы все не было. Зато ежедневно появлялись все новые и новые, самые неожиданные трудности, с которыми руководителям строительства приходилось бороться. На это уходила масса средств, времени и энергии. Подобная суетня, с подъемом описываемая вашим братом журналистом, и выдавалась за строительство Первомайского канала.
— Ну, а конкретно — какие трудности? — перебил Зыбин. — У меня вообще возникло представление, что многие стройки начинаются с трудностей. Потом все утрясается и образуется. Строители уверены: каждая новая стройка — самая тяжелая. Может, конечно, дилетантски сужу, я ведь на стройках гость редкий, мое дело — пары да озимые.
— И все же сооружение канала в пустыне пятнадцать лет назад было делом очень сложным,— возразил Глеб. — Даже не считая самой главной трудности — отсутствия проекта северного участка, о котором я говорил. Посуди: бездорожье, безводье, суровый климат с большими суточными перепадами температур, с дикой жарой летом и морозами зимой, частыми сильными ве-
трами, достигающими двенадцати — пятнадцати метров в секунду. Просто никто и никогда не возводил крупных гидросооружений в таких условиях. Как, например, будет вести себя в подобных условиях бетон? Можно ли использовать местные засоленные суглинки для производства сырцового кирпича? Откуда взять гравий? И еще сотни «почему» и «как».
— Ну понятно, понятно! — Зыбин поднял руки, показывая, что сдается и готов к продолжению беседы.
— Или вот еще — уж слушай! В одно прекрасное осеннее утро загорелась верхушка опоры электропередачи неподалеку от Караташа. Затушили. Вскоре загорелась другая, третья. И все утром! Что это? Случайность, диверсия? Агенты иностранных разведок в пустыне?.. Стали наблюдать — и установили: виновата пыль. Местная солончаковая пыль, которая толстым слоем покрывала изоляторы и траверсы. Во время утренней росы образовывалась цепь тока, и верхушки опор горели, как свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218