сто дней отдыха.
Впрочем, все это было свое, тайное, и счет дням Глеб вел, тоже таясь от Ануш, от Сильвы Нерсесовны и от докторов, не оставлявших его своим вниманием. Глеб понимал, что нигде на земле, вероятно, не люг бы он ощутить сейчас так глубоко и полно это состояние всеобъемлющего покоя.
Дни были длинные, бездумные, полные какой-то счастливой и спокойной безмятежности. Сердце не болело, заботиться было абсолютно не о чем. Тетушки Бибихон и Ойниса, которым вместе было лет двести, как добрые и безмолвные феи, несколько раз в день приносили к айвану, на котором Глеб проводил почти
все время, вкусную еду, чай в маленьком синем чайнике, свежие и пухлые лепешки. Большое блюдо было всегда полно фруктов, одеяло закидано книгами, журналами, газетами — никогда прежде Базанов не читал так много, и блаженное безделье, начинавшееся рано утром, кончалось в сумерках, чтобы начаться завтра снова.
Глеб бродил по маленькому двору. Он мог остановиться под деревом и смотреть часами на кипучую жизнь ветвей и листьев, лишь на первый взгляд казавшихся недвижимыми, — мельчайшие подробности жизни проявляли себя вдруг блеском жучка, по цвету не отличимого от ветки, раной на ткани листа, какой-то неописуемой красотой яблока, зреющего на солнце,— совершенством его формы, окраски, напором сока, ощущающегося под тонкой кожицей.
Юлдаш Рахимов со свойственной ему чуткостью не вмешивался в безмятежный покой друга. Дома он бывал лгало. Поначалу приезжал, когда Базанов уже спал, уезжал засветло, а потом и вовсе отбыл в Самарканд, на раскопки дорогого его сердцу Пянджикента. Он понял, что больше всего нужны сейчас Глебу молчание, книжки, синее небо над головой, спокойная тень дерева, падающая на широкий айван, бездумье и отрешенность от житейских забот.
Старый Тиша, выписавшись из больницы, навестил Глеба, а затем исчез. Как объяснил Рахимов, Тишабай Хамраев получил бесплатную путевку в дом отдыха на Чимгане, и он сам на машине отвез его туда, в горы: после операции старику нужен покой и уход, а ташкентская жара вредна. Таинственным образом перестала появляться и Ануш. По ее словам, выпала ей очередная научная командировка в столицу. Похоже, это был сговор, чтобы избавить его от всех лишних волнений.
Но вот минул сотый день — он заранее был отмечен Глебом в карточке календаря, засунутой в записную книжку-еженедельник. И, как в детской сказке — когда расколдовывают спящего царевича, — круто переломился базановский день.
Перепуганные тетушки кинулись к телефону, чтобы предупредить Сильву Нерсесовну, рассказать ей о неслыханном поведении гостя, попросить совета. Побрив-
шись и позавтракав, гость не побрел к айвану, как обычно, а ушел из дому, напихав в портфель кучу каких-то бумаг.
Сильва Нерсесовна срочно заказала Самарканд и вызвала на переговорный пункт Рахимова.
— Значит, так и надо, — успокоил ее Юлдаш. — Значит, ему пора. Вы не беспокойтесь, он вернется...
А Базанова закрутил, завертел, завихрил привычный, добольничный темп жизни. Прежде всего он отправился на квартиру к Тише. Соседи подтвердили: старик действительно отдыхает в горах. Тогда он проехал на Пушкинскую, к Пирадовым. И застал Сильву Нерсесовну, заканчивавшую разговор с Самаркандом, и успел даже сказать несколько слов Рахимову. Затем Глеб поймал Ануш, которая, конечно, и не собиралась ни в какую командировку. Слабое и отходчивое женское сердце! Ануш самыми страшными клятвами — здоровьем матери и мальчишек — заверила Глеба в том, что Леонид чудесным образом вдруг переменился. Стал внимателен к ней и детям, в семье мир и покой, никаких разговоров про развод. Нет никаких поводов и для вмешательства Глеба.
— А ты говорила ему про нашу беседу в больнице ?
— Да. В самых общих чертах. — Ануш потупилась.
— Идиотка, — сказал Глеб. — Потому-то он и притих.
— Я слабая, — ответила Ануш. — Я попробую еще раз, последний. Мне почему-то кажется, что теперь все будет хорошо, Глеб...
Базанов появился в Министерстве геологии, нанес визит Горьковому, потолкался в отделах.
Вскоре в министерстве все поняли: самое ненавистное для начальника Тохтатауской экспедиции — разговоры о его недавней болезни. И в кабинетах, и в коридорах, где на ходу, как всюду, решались важные вопросы, где сталкивались, обнимались, ругались и спорили десятки знакомых и незнакомых людей, вскоре и думать забыли о его болезни. Многие всерьез считали, что Базанов вернулся из дальнего маршрута, из Москвы или заграничной и поэтому затянувшейся порядком командировки.
...«ИЛ-14» летел над Кызылкумами.Базанов глядел в окно.Под крылом самолета плыл мертвый — не земной, а какой-то инопланетный пейзаж: желтоватые, ржавые песчаные равнины, зализанные, крутолобые, словно застывшие и окаменевшие волны, серые горные плато, коричневые и красно-черные причудливые изломы Нуратинского хребта. И снова песок, и снова степь. Ни дорог, ни троп. Безлюдье. Беззвучье. Тишина. Пустыня - во все стороны, до самого горизонта. Будто повис над ней самолет, и нет ни высоты, ни скорости движения...
В коридоре министерства и разыскала его пожилая секретарша Горькового — передала поручение заместителя министра: Базанова вызывают в ЦК, в отдел промышленности.На новое назначение он согласился сразу, не выпрашивая времени на обдумывание и советы. С кем советоваться? Ася? Ее он мог бы послушать, но Ася теперь — это был он сам, и как жил он теперь за них обоих один, так и решал один, сразу. В совете Юлдаша Рахимова он был уверен: тот и сам не отказался бы от такого назначения. Рубена Пирадова не было больше на земле, и только он один, пожалуй, мог бы трезво разложить перед Глебом все «за» и «против». Тиша-бай, к счастью выздоровевший, отдыхал в горах, Глеб успел навестить его, но не захотел смущать покой старика лишними сомнениями. Вот почему он сразу сказал «согласен». А сегодня, в самолете, мысль о громадности дела, за которое он брался, вдруг устрашила его...
Земля казалась сверху серой, как застиранная гимнастерка с солеными разводьями пота. Слюдяно блестели небольшие, в гипсовой оправе, соляные, мертвые озера. Жизнь теплилась лишь вокруг редких колодцев и загонов для скота, похожих с высоты на лунные кратеры.
Жизнь должна была расцвести здесь буйством земных красок — водой, яркостью цветов, зеленой густотой крон деревьев. Ведь люди уже трудятся тут. Просто их не видно с высоты, и поэтому Кызылкумы по-прежнему кажутся пустыней. От слова «пусто»...
Да, он сразу согласился с новым назначением.Парторг на строительстве золотодобывающего комбината и города при нем - и это для него, каких-нибудь несколько месяцев назад едва перебиравшего лапками по больничному коридору?! Огромный край, тысячи людей, поселки, шахты, карьеры, машины и механизмы, дороги, вода, энергия и черт знает что еще и какие проблемы ждали его в Кызылкумах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Впрочем, все это было свое, тайное, и счет дням Глеб вел, тоже таясь от Ануш, от Сильвы Нерсесовны и от докторов, не оставлявших его своим вниманием. Глеб понимал, что нигде на земле, вероятно, не люг бы он ощутить сейчас так глубоко и полно это состояние всеобъемлющего покоя.
Дни были длинные, бездумные, полные какой-то счастливой и спокойной безмятежности. Сердце не болело, заботиться было абсолютно не о чем. Тетушки Бибихон и Ойниса, которым вместе было лет двести, как добрые и безмолвные феи, несколько раз в день приносили к айвану, на котором Глеб проводил почти
все время, вкусную еду, чай в маленьком синем чайнике, свежие и пухлые лепешки. Большое блюдо было всегда полно фруктов, одеяло закидано книгами, журналами, газетами — никогда прежде Базанов не читал так много, и блаженное безделье, начинавшееся рано утром, кончалось в сумерках, чтобы начаться завтра снова.
Глеб бродил по маленькому двору. Он мог остановиться под деревом и смотреть часами на кипучую жизнь ветвей и листьев, лишь на первый взгляд казавшихся недвижимыми, — мельчайшие подробности жизни проявляли себя вдруг блеском жучка, по цвету не отличимого от ветки, раной на ткани листа, какой-то неописуемой красотой яблока, зреющего на солнце,— совершенством его формы, окраски, напором сока, ощущающегося под тонкой кожицей.
Юлдаш Рахимов со свойственной ему чуткостью не вмешивался в безмятежный покой друга. Дома он бывал лгало. Поначалу приезжал, когда Базанов уже спал, уезжал засветло, а потом и вовсе отбыл в Самарканд, на раскопки дорогого его сердцу Пянджикента. Он понял, что больше всего нужны сейчас Глебу молчание, книжки, синее небо над головой, спокойная тень дерева, падающая на широкий айван, бездумье и отрешенность от житейских забот.
Старый Тиша, выписавшись из больницы, навестил Глеба, а затем исчез. Как объяснил Рахимов, Тишабай Хамраев получил бесплатную путевку в дом отдыха на Чимгане, и он сам на машине отвез его туда, в горы: после операции старику нужен покой и уход, а ташкентская жара вредна. Таинственным образом перестала появляться и Ануш. По ее словам, выпала ей очередная научная командировка в столицу. Похоже, это был сговор, чтобы избавить его от всех лишних волнений.
Но вот минул сотый день — он заранее был отмечен Глебом в карточке календаря, засунутой в записную книжку-еженедельник. И, как в детской сказке — когда расколдовывают спящего царевича, — круто переломился базановский день.
Перепуганные тетушки кинулись к телефону, чтобы предупредить Сильву Нерсесовну, рассказать ей о неслыханном поведении гостя, попросить совета. Побрив-
шись и позавтракав, гость не побрел к айвану, как обычно, а ушел из дому, напихав в портфель кучу каких-то бумаг.
Сильва Нерсесовна срочно заказала Самарканд и вызвала на переговорный пункт Рахимова.
— Значит, так и надо, — успокоил ее Юлдаш. — Значит, ему пора. Вы не беспокойтесь, он вернется...
А Базанова закрутил, завертел, завихрил привычный, добольничный темп жизни. Прежде всего он отправился на квартиру к Тише. Соседи подтвердили: старик действительно отдыхает в горах. Тогда он проехал на Пушкинскую, к Пирадовым. И застал Сильву Нерсесовну, заканчивавшую разговор с Самаркандом, и успел даже сказать несколько слов Рахимову. Затем Глеб поймал Ануш, которая, конечно, и не собиралась ни в какую командировку. Слабое и отходчивое женское сердце! Ануш самыми страшными клятвами — здоровьем матери и мальчишек — заверила Глеба в том, что Леонид чудесным образом вдруг переменился. Стал внимателен к ней и детям, в семье мир и покой, никаких разговоров про развод. Нет никаких поводов и для вмешательства Глеба.
— А ты говорила ему про нашу беседу в больнице ?
— Да. В самых общих чертах. — Ануш потупилась.
— Идиотка, — сказал Глеб. — Потому-то он и притих.
— Я слабая, — ответила Ануш. — Я попробую еще раз, последний. Мне почему-то кажется, что теперь все будет хорошо, Глеб...
Базанов появился в Министерстве геологии, нанес визит Горьковому, потолкался в отделах.
Вскоре в министерстве все поняли: самое ненавистное для начальника Тохтатауской экспедиции — разговоры о его недавней болезни. И в кабинетах, и в коридорах, где на ходу, как всюду, решались важные вопросы, где сталкивались, обнимались, ругались и спорили десятки знакомых и незнакомых людей, вскоре и думать забыли о его болезни. Многие всерьез считали, что Базанов вернулся из дальнего маршрута, из Москвы или заграничной и поэтому затянувшейся порядком командировки.
...«ИЛ-14» летел над Кызылкумами.Базанов глядел в окно.Под крылом самолета плыл мертвый — не земной, а какой-то инопланетный пейзаж: желтоватые, ржавые песчаные равнины, зализанные, крутолобые, словно застывшие и окаменевшие волны, серые горные плато, коричневые и красно-черные причудливые изломы Нуратинского хребта. И снова песок, и снова степь. Ни дорог, ни троп. Безлюдье. Беззвучье. Тишина. Пустыня - во все стороны, до самого горизонта. Будто повис над ней самолет, и нет ни высоты, ни скорости движения...
В коридоре министерства и разыскала его пожилая секретарша Горькового — передала поручение заместителя министра: Базанова вызывают в ЦК, в отдел промышленности.На новое назначение он согласился сразу, не выпрашивая времени на обдумывание и советы. С кем советоваться? Ася? Ее он мог бы послушать, но Ася теперь — это был он сам, и как жил он теперь за них обоих один, так и решал один, сразу. В совете Юлдаша Рахимова он был уверен: тот и сам не отказался бы от такого назначения. Рубена Пирадова не было больше на земле, и только он один, пожалуй, мог бы трезво разложить перед Глебом все «за» и «против». Тиша-бай, к счастью выздоровевший, отдыхал в горах, Глеб успел навестить его, но не захотел смущать покой старика лишними сомнениями. Вот почему он сразу сказал «согласен». А сегодня, в самолете, мысль о громадности дела, за которое он брался, вдруг устрашила его...
Земля казалась сверху серой, как застиранная гимнастерка с солеными разводьями пота. Слюдяно блестели небольшие, в гипсовой оправе, соляные, мертвые озера. Жизнь теплилась лишь вокруг редких колодцев и загонов для скота, похожих с высоты на лунные кратеры.
Жизнь должна была расцвести здесь буйством земных красок — водой, яркостью цветов, зеленой густотой крон деревьев. Ведь люди уже трудятся тут. Просто их не видно с высоты, и поэтому Кызылкумы по-прежнему кажутся пустыней. От слова «пусто»...
Да, он сразу согласился с новым назначением.Парторг на строительстве золотодобывающего комбината и города при нем - и это для него, каких-нибудь несколько месяцев назад едва перебиравшего лапками по больничному коридору?! Огромный край, тысячи людей, поселки, шахты, карьеры, машины и механизмы, дороги, вода, энергия и черт знает что еще и какие проблемы ждали его в Кызылкумах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218