— Как вы определили это? Неопытен?
— Почему же? Женский глаз остер. Не хватает в вас непререкаемости, что ли.
Он не понял, шутит она или говорит серьезно, и промолчал. А она спросила:
— А раньше вы были геологом?
— Геологом.
— А еще раньше?
— Солдатом.
— Так я и думала. В чинах войну закончили?
— Да, сержантом.
— Смотрите-ка...
— А вы?
— У меня все просто: дитя блокады, но с относительно благополучной судьбой. Потом школа, потом - с перерывом по некоторым обстоятельствам - ЛИСИ и проектный институт Попова, известный вам.
— Безвыездно?
— Не ужасайтесь и не стройте стереотипа: приспособленка, мол, не хочет оставлять Северной Пальмиры. Опять у меня все просто. Есть сын, Антошка. Сначала был маленький — не оставишь. Теперь — уже не маленький — и подавно не оставишь... Ой! — спохватилась Наталья Петровна. — Мы же договаривались! Я нечаянно. Бейте меня!
— Я оставлю за собой это право, — пошутил Глеб. — А вот вопрос по моей теме. Где поблизости можно перекусить, знаете?
— Знаю.
— Вы не поужинаете со мной? Очень захотелось мяса. Какое-нибудь тихое место. И уговор остается в силе. По куску мяса съедим, поговорим про Питер и пустыню и разойдемся. — И поспешно поправился. — Я, конечно, довезу вас домой, Наталья Петровна. Согласны ?
Она кивнула. Подумала: с ним интересно.
Они шли по Кировскому проспекту. Народу в этот час было уже повсюду полно. От светофора к светофору, срываясь с места, неслись, как стадо разгневанных носорогов, машины и автобусы. Короткие очереди, по трое-пятеро любителей выстраивались у газетных киосков в ожидании «Вечерки». На подходах к кинотеатру спрашивали, нет ли лишнего билетика,— первый день в городе демонстрировался итальянский боевик.
— Может, и мы в кино? — вдруг предложила Наталья Петровна. — Потерпите с мясом: авось попадем, и фильм хороший.
— Только кусок мяса! И сегодня — обязательно! — Глеба вдруг порадовала ее непосредственность и умение так вот просто придумывать и стараться выполнить свое, очень будничное, желание.
— Ищите билеты — не теряйте времени! — крикнула она и тут же исчезла, растворилась в толпе.
Базанов потоптался на месте, беспомощно оглядываясь, а потом, сойдя с тротуара на мостовую, пошел в обратную сторону, удаляясь от кинотеатра и время от времени выкрикивая:
— Билеты! Нет ли лишних билетов? — осознавая всю бесперспективность своего поступка, потому что рядом с ним и навстречу ему двигались люди, столь же бесцельно выговаривающие и выкрикивающие тот же текст.
Какой-то чудак, правда, объявил, что есть у него один билет, но к нему кинулось такое количество ловких парней и девушек и такая куча мала закрутилась водоворотом, что Глеб даже и не рискнул приблизиться. Он пошел обратно и встретил Наталью Петровну. По огорченному лицу ее он понял, что и ей не удалось достать билеты, но она улыбнулась ему азартно и опять нырнула в самую толчею, сказав, что есть еще время, а у нее твердое предчувствие, что они увидят сегодня этот детектив. Очень хотелось в кино Наталье Петровне. А может быть, ее занимал сам процесс доставания билетов, игра в везение, лотерея «выйдет — не выйдет». Глеб вспомнил, как она сказала на бульваре, встав со скамейки: «Я загадала» — и пошел к администратору.
Неприятно было ему стучать в закрытое окошко, неприятно разговаривать с низкорослым человечком С оливковым лицом негоцианта, торговца колониальным товаром, который и слушал его вполуха, и смотрел из-под прикрытых век. Не хотелось доставать удостоверение министерства: никогда Глеб этого не делал, только на службе. А тут достал. И незамедлительно получил два билета. И, все больше удивляясь себе, пошел искать Морозову, чтобы посмотреть, как она обрадуется. А она и не очень-то изумилась: будто он заранее взялся обеспечивать ее билетами. Но взяла вдруг под руку, заглянула в глаза и сказала: «Ого, какой вы везучий!..»
Фильм, однако, не стоил тех усилий, которые на него были затрачены. И не детектив вовсе — цветьгая мелодрама с убийством, из жизни высшего общества. Утратив интерес к происходящему на экране, Глеб косил в сторону соседки. Наталья Петровна ерзала, явно скучала, но терпела, собрав все свое мужество: неудобно было перед Базановым за его напрасные хлопоты.
— Скучно? — спросил ее Глеб шепотом.
— Безумно, — ответила Морозова и вдруг попросила жалобно: — Давайте смоемся, а?
Пригибаясь и наступая на чьи-то ноги, они стали вылезать из середины ряда — администратор постарался уж и посадил их на лучшие места. Они выскочили в фойе, а оттуда на улицу, словно за ними гнались.
— Не сердитесь. Я больше не буду, — уже на улице сказала Наталья Петровна. — Но какое счастье, что у вас сговорчивый характер.
— От двух частей этого фильма у меня вчетверо повысился аппетит. И теперь вам придется подчиниться мне. — Он остановил такси. — К «Европейской», пожалуйста, — обратился он к шоферу.
— Может, «Кавказский» лучше? — предположительно сказала Морозова.
— Я ведь по воспоминаниям давних лет. «Европейская» да «Астория» — самые светские места, так мне казалось.
— Молчу. — Она достала из сумки зеркало и светлую помаду.
Глеб посмотрел на Наталью Петровну. В этот момент профиль ее показался ему смешным: высокий лоб, небольшой нос, полные губы.
— Никогда не смотрите на женщину, когда она наводит красоту, — сказала Наталья Петровна, будто читая его мысли.
— Не подумал.
— Знайте. — Морозова сухо щелкнула крышкой пудреницы и, вздохнув, сказала: — Женский инстинкт — быть всегда в форме. Если бы не наш уговор говорить только о Питере и пустыне, я произнесла бы сакраментальную фразу. Она у меня на кончике языка.
— Говорите, бог с вами.
— Нет. Потом, может быть.
— Не забудьте!
— Не забуду. Мы идем на «крышу»?
— Так я думал.
— Прекрасно.
Сквозь вертящуюся дверь Морозова прошла в вестибюль, независимо подняв голову, четко стуча каблуками. И тут Глеб снова, уже в который раз залюбовавшись ее волосами, отметил, что волосы тугим жгутом красиво уложены на затылке, и подумал: тяжелый, оттого и голову несет она слегка запрокинув, а кажется надменной и чуть-чуть позирующей. Он все еще держал себя с ней настороже: не мог определить своего отношения. Она то нравилась, то чем-то раздражала его. Молодая, самоуверенная. Ребенок, муж — и вот поехала с ним в ресторан. Собиралась к Осе. Почему? Дома ее не ждут? Но разве спросишь об этом? И надо ли
спрашивать, договорились ведь: никаких личных вопросов, лишь то, что касается Питера и пустыни, пустыни и Питера.Старый, дореволюционного еще производства лифт, с зеркалами, обилием бронзовых бляшек и стенками под красное дерево, плавно и бесшумно поднимал их наверх. Пожилая лифтерша, поглядывая на Базаиова чистыми и бесцветными, как у младенцев, глазами, шепталась с коридорной дежурной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218