Сравнение было не в его пользу. Он мрачнел, но крепился, отбрасывая от себя эти мелкие, не достойные его мысли. Заставил себя сосредоточиться, стал записывать в блокнот наиболее интересные предложения выступающих, набрасывая отдельные, не систематизированные еще тезисы своего будущего выступления. И тут Базанов, черт бы его побрал, полез со своим разговором. Подумаешь, благодетель, не будет выступать с разоблачительными речами, уступил... И термин нашел — «богинский стиль», ярлычок повесил. И я ведь могу повесить. Но не время сейчас для ярлычков, дорогой Глеб Семенович... И Шемякина, который тебе почему-то не понравился и, похоже, камнем преткновения становится, я не дам в обиду: он толпы болтунов стоит, с ним мне работать легко. Мне объяснять ему нечего, я требовать могу. Требовать, когда все другие руками разводят: «Невозможно, товарищ начальник, ни сил, ни прав у нас нет, все возможности исчерпаны...»
Так рассуждал Степан Иванович Богин, одним ухом слушая и в то же время набрасывая план своего выступления, в котором он решил быть жестким и потребовать того же от всех руководителей и оправдать эту жесткость аргументами о важности стройки и неви-
данно короткими сроками. А еще Степан Иванович Бо-гин думал о том, как бы это сделать так, чтобы выступить последним, за парторгом, хоть это и не положено — последнее слово за собой оставлять... Богин не испытывал ни сомнений, ни колебаний, ни малейших угрызений совести. Он искренне верил, что начальник строительства имеет право поступать так, как сочтет нужным, если он уверен, что поступает на благо Делу, ради Дела... Тут он мог переступить и через самого себя, а не только через слова «неудобно», «неэтично», даже «немыслимо», и через десяток других подобных слов и фраз...
Партийную конференцию было решено продолжить на следующий день: записалось очень много желающих высказаться в прениях. Коммунисты проголосовали за то, чтобы не подводить черту.
А рано утром из Дустлика раздался звонок: приехали архитекторы из Ленинграда.
— Сколько их? — спросил Глеб у диспетчера.
— Пятнадцать — двадцать, — ответил тот несколько растерянно и добавил: — И вещи, очень много вещей.
Глеб тут же сообщил приятную новость Богину, сказал, что сам встретит гостей. Надеется, едут они не с пустыми руками, а с утвержденными проектами, но не понимает, почему столь мощным десантом, который непросто разместить где-то и устроить получше. И пошутил:
— Чтоб не разочаровались в восточном гостеприимстве и со стройки не сбежали. И ты уж давай поласковей, поприветливей, Степан, когда представлять их буду.
Богин ответил, что нынче не очень расположен к дипломатическим приемам, и поинтересовался, успеет ли парторг к открытию утреннего заседания или дал команду начинать без него.
— Успею, успею, — сказал Глеб, — обязательно!
Он вызвал два микроавтобуса и помчался к железной дороге. И тут впервые за долгое время подумал о Морозовой. Интересно, приехала ли она, ведь так стремилась посмотреть Азию, поработать на трудной стройке. И первой, кого он увидел на дороге, была она. Оба обрадовались встрече и не смогли скрыть этого.
— Я знала, именно вы приедете за нами, Глеб Семенович. Но почему-то думала увидеть вас в пропыленном комбинезоне, в ковбойке. А вы, как в Ленинграде, да еще при всех регалиях.
Глеб торопливо принялся объяснять, что у них второй день партийная конференция, поэтому он и при параде : положение обязывает, хотя встречать у себя дома дорогих гостей - ситуация не менее почетная и торжественная.
- Рада вас видеть,- сказала она.
- И я рад.
Они хотели сказать друг другу еще какие-то нужные, добрые и искренние слова, но тут их окружили архитекторы во главе с Кириллом Владимировичем Поповым, как всегда веселым, оживленным, с радостным лицом молодого спартанца.
Крепко тряхнув руку Базанова, он сказал:
- Рапортую! Привез несколько утвержденных Госстроем и министерством проектов, главное — проект дома. После бурных дебатов он признан экспериментальным... Привез группу архитектурного надзора в составе пятнадцати человек, на год. Примете хорошо, пробудут дольше. Группой руководит Морозова Наталья Петровна, заместитель Иван Олегович Яновский — вы знакомы. А это наш главный конструктор, вы тоже знакомы, впрочем.
Вперед выступил и поклонился человек в курточке со множеством кнопок, карманов и молний. В Ленинграде он казался пареньком, но тут, присмотревшись при ярком утреннем солнце, Глеб увидел, что пареньку за сорок, просто он, как большинство работающих в этом проектном институте, сумел сохранить спортивную форму. Главный конструктор поиграл молнией на груди и напомнил, слегка заикаясь:
- Св -вирин... Леонид Михалыч, п-п-прашу любить и жаловать.
Попов представил каждого из группы Морозовой и сказал:
- Помогите нашим ребятам, Глеб Семенович, Люди они, в сущности, на стройке бесправные, никто им не подчинен...И улыбнулся.
- А теперь - поехали, показывайте, что вы тут понакрутили.
...От бывшего разъезда, ныне железнодорожной станции Дустлик, начиналась степь. Серая и плоская, как стол. Желтая на песчаных волнах. Бурая и красноватая на плавных пологих холмах, уходящих к горизонту. Мимо станционных зданий и складов (они всегда кажутся неприглядными) шла на север прямая и широкая дорога. Песчаные языки упрямо лижут бетонное полотно. Ветер завивает и тянет к еще голубому в этот ранний час, но уже выцветающему небу пыльные буруны, гонит по степи большие шары перекати-поля.
— Все, как вы рассказывали, — говорит Морозова, повернувшись к Базанову. Она сидит в первом «рафике» рядом с шофером.
— Мрачно? — спрашивает Глеб.
— Информация была правдивой, — отвечает она и снова глядит вперед, с любопытством крутит головой по сторонам.
«Молодец, оделась не для прогулки, а соответственно пустыне: спортивный костюм, не очень яркая нейлоновая куртка, башмаки на толстой подошве — умница», — думает Глеб.
Дорога пересекла нечеткую, почти стершуюся цепочку холмов и чуть повернула на запад. Слева потянулась база стройиндустрии — подстанция, растворный и бетонный узлы, полигон, здание деревообделочного комбината, справа — строящееся здание холодильника.
— Теперь повеселее? — спросил Глеб.
— Темпы у вас, не знаю как и назвать, — отозвался Попов,— космические! Мы над проектами Солнечного работали, думали, удивим вас скоростями, но куда нам! Остается удивлять только идеями.
— Хорошие хоть идеи?
— По нашему мнению — гениальные!
— А по мнению Госстроя и Стройбанка?
— Тут особый разговор. Где шли напролом, где хитрили. Все уперлось в стоимость одного метра жилпло+ щади. Но, в общем, пробили с помощью министерства. И если вы, строители, сделаете все, что мы надумали, — будет отлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Так рассуждал Степан Иванович Богин, одним ухом слушая и в то же время набрасывая план своего выступления, в котором он решил быть жестким и потребовать того же от всех руководителей и оправдать эту жесткость аргументами о важности стройки и неви-
данно короткими сроками. А еще Степан Иванович Бо-гин думал о том, как бы это сделать так, чтобы выступить последним, за парторгом, хоть это и не положено — последнее слово за собой оставлять... Богин не испытывал ни сомнений, ни колебаний, ни малейших угрызений совести. Он искренне верил, что начальник строительства имеет право поступать так, как сочтет нужным, если он уверен, что поступает на благо Делу, ради Дела... Тут он мог переступить и через самого себя, а не только через слова «неудобно», «неэтично», даже «немыслимо», и через десяток других подобных слов и фраз...
Партийную конференцию было решено продолжить на следующий день: записалось очень много желающих высказаться в прениях. Коммунисты проголосовали за то, чтобы не подводить черту.
А рано утром из Дустлика раздался звонок: приехали архитекторы из Ленинграда.
— Сколько их? — спросил Глеб у диспетчера.
— Пятнадцать — двадцать, — ответил тот несколько растерянно и добавил: — И вещи, очень много вещей.
Глеб тут же сообщил приятную новость Богину, сказал, что сам встретит гостей. Надеется, едут они не с пустыми руками, а с утвержденными проектами, но не понимает, почему столь мощным десантом, который непросто разместить где-то и устроить получше. И пошутил:
— Чтоб не разочаровались в восточном гостеприимстве и со стройки не сбежали. И ты уж давай поласковей, поприветливей, Степан, когда представлять их буду.
Богин ответил, что нынче не очень расположен к дипломатическим приемам, и поинтересовался, успеет ли парторг к открытию утреннего заседания или дал команду начинать без него.
— Успею, успею, — сказал Глеб, — обязательно!
Он вызвал два микроавтобуса и помчался к железной дороге. И тут впервые за долгое время подумал о Морозовой. Интересно, приехала ли она, ведь так стремилась посмотреть Азию, поработать на трудной стройке. И первой, кого он увидел на дороге, была она. Оба обрадовались встрече и не смогли скрыть этого.
— Я знала, именно вы приедете за нами, Глеб Семенович. Но почему-то думала увидеть вас в пропыленном комбинезоне, в ковбойке. А вы, как в Ленинграде, да еще при всех регалиях.
Глеб торопливо принялся объяснять, что у них второй день партийная конференция, поэтому он и при параде : положение обязывает, хотя встречать у себя дома дорогих гостей - ситуация не менее почетная и торжественная.
- Рада вас видеть,- сказала она.
- И я рад.
Они хотели сказать друг другу еще какие-то нужные, добрые и искренние слова, но тут их окружили архитекторы во главе с Кириллом Владимировичем Поповым, как всегда веселым, оживленным, с радостным лицом молодого спартанца.
Крепко тряхнув руку Базанова, он сказал:
- Рапортую! Привез несколько утвержденных Госстроем и министерством проектов, главное — проект дома. После бурных дебатов он признан экспериментальным... Привез группу архитектурного надзора в составе пятнадцати человек, на год. Примете хорошо, пробудут дольше. Группой руководит Морозова Наталья Петровна, заместитель Иван Олегович Яновский — вы знакомы. А это наш главный конструктор, вы тоже знакомы, впрочем.
Вперед выступил и поклонился человек в курточке со множеством кнопок, карманов и молний. В Ленинграде он казался пареньком, но тут, присмотревшись при ярком утреннем солнце, Глеб увидел, что пареньку за сорок, просто он, как большинство работающих в этом проектном институте, сумел сохранить спортивную форму. Главный конструктор поиграл молнией на груди и напомнил, слегка заикаясь:
- Св -вирин... Леонид Михалыч, п-п-прашу любить и жаловать.
Попов представил каждого из группы Морозовой и сказал:
- Помогите нашим ребятам, Глеб Семенович, Люди они, в сущности, на стройке бесправные, никто им не подчинен...И улыбнулся.
- А теперь - поехали, показывайте, что вы тут понакрутили.
...От бывшего разъезда, ныне железнодорожной станции Дустлик, начиналась степь. Серая и плоская, как стол. Желтая на песчаных волнах. Бурая и красноватая на плавных пологих холмах, уходящих к горизонту. Мимо станционных зданий и складов (они всегда кажутся неприглядными) шла на север прямая и широкая дорога. Песчаные языки упрямо лижут бетонное полотно. Ветер завивает и тянет к еще голубому в этот ранний час, но уже выцветающему небу пыльные буруны, гонит по степи большие шары перекати-поля.
— Все, как вы рассказывали, — говорит Морозова, повернувшись к Базанову. Она сидит в первом «рафике» рядом с шофером.
— Мрачно? — спрашивает Глеб.
— Информация была правдивой, — отвечает она и снова глядит вперед, с любопытством крутит головой по сторонам.
«Молодец, оделась не для прогулки, а соответственно пустыне: спортивный костюм, не очень яркая нейлоновая куртка, башмаки на толстой подошве — умница», — думает Глеб.
Дорога пересекла нечеткую, почти стершуюся цепочку холмов и чуть повернула на запад. Слева потянулась база стройиндустрии — подстанция, растворный и бетонный узлы, полигон, здание деревообделочного комбината, справа — строящееся здание холодильника.
— Теперь повеселее? — спросил Глеб.
— Темпы у вас, не знаю как и назвать, — отозвался Попов,— космические! Мы над проектами Солнечного работали, думали, удивим вас скоростями, но куда нам! Остается удивлять только идеями.
— Хорошие хоть идеи?
— По нашему мнению — гениальные!
— А по мнению Госстроя и Стройбанка?
— Тут особый разговор. Где шли напролом, где хитрили. Все уперлось в стоимость одного метра жилпло+ щади. Но, в общем, пробили с помощью министерства. И если вы, строители, сделаете все, что мы надумали, — будет отлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218