— Сегодня здесь мы должны прямо говорить об определенном стиле руководства, который опасен для нас потому, что способствует и будет способствовать появлению такого же стиля и такого же отношения к людям у нижестоящих начальников. Один такой товарищ рождается на наших глазах. Я имею в виду Шемякина, начальника маттехснабжения. Он деловой товарищ, много сил и времени отдает стройке — так. Но товарищ Шемякин груб, заносчив, нетерпим к мнению своих работников и их критике. Кто такой Шемякин? Человек технически безграмотный, но волевой и хороший организатор. У него отсутствует слово «нет». «Будет сделано!» — говорит Шемякин начальству. Такой тип встречается. Кое-кто любит, больше всего ценит эти «Есть!», «Будет исполнено!», «Об исполнении доложить!». Эти технически малограмотные люди умеют «выжимать» из подчиненных выполнение задания любой ценой. Именно от них мы и получаем в наследство равнодушие к человеку, взгляд на него как на средство достижения своих целей. От них и микроб карьеризма! И пока Степан Иванович Богин не сделает соответствующих выводов из нашего разговора, не перестроятся и Шемякины. Я целиком поддерживаю нашего секретаря и его точку зрения — считаю необходимым указать товарищу Богину.
Слово взял Яковлев. Смущенно хекнув в кулак, сказал неожиданно твердо:
— Стройка передовая, товарищи. И я горжусь, что работаю здесь. И во всем она должна быть передовой и прогрессивной: и по технике, и по людям, и по всему. А у нас тут как раз и недоработки. Случай с Лысым — совсем из рук вон. И я прямо скажу, невзирая на лица. Вы, товарищ Богин, вели себя в этом случае как заводчик какой в старое время, — в книгах такое описывается. Да какое же вы имели право, не разобравшись, человека от дела отстранить и гордость его рабочую ногами при всех топтать? Никакого вы права не имели! А ну как происшествие, ЧП? Кто бы отвечал в первую голову? Лысой! Он — хозяин на данном объекте, он — производитель работ. — Яковлев оглядел собравшихся, и вид у него был такой, точно он сам себе удивляется. И закончил: — Кругом вы не правы, товарищ начальник строительства. Не к лицу вам такое поведение, простите. Я за то, чтоб указать. — И сел, вспотев даже. И уже с места, вспомнив, добавил: — И парторг наш товарищ Базанов проморгал хорошего человека. Это тоже бы надо отметить.
Итак, прозвучали два мнения.Степан Иванович сидел по-прежнему молчаливый, замкнутый, загадочный.
Мостовой, как всегда, был краток и поддержал Прокопенко прежде всего как юрист и опытный законник: увольнение произошло исключительно по желанию самого Лысого и с согласия начальника строительного управления, о чем у него, в отделе кадров, имеется соответствующий документ. Мостовой даже не встал, чтобы произнести свою короткую речь. Он только тяжело повернулся в сторону Базанова, говорил, роняя слова и адресуясь вроде бы лишь к нему. А закончил Мостовой так:
— Вопрос о руководителях всех рангов — большой и ответственный вопрос, товарищи коммунисты. Это понимать надо. Тут сто раз взвесить надо, обдумать, с товарищами посоветоваться. Подготовить, как положено, а потом на партком выносить. Иначе — промашка, дискредитация авторитета руководителя. Недодумал ты тут, Глеб Семенович, не подработал вопроса — факт. Да и вопроса тут никакого нет, как отмечалось.
И раздувать его нечего. Совсем о другом думать сообща тут надо: как единоначалие, как стиль этот самый укреплять повсюду. Вот наша задача.Сладков выступил за предложение Базанова. Он хоть и не видел столкновения с Лысым на объекте, но обстановку узнал доподлинно и свидетельствует, что начальник строительства, с какой стороны ни посмотри, был не прав и вел себя не как коммунист-руководитель, а как загулявший заводчик в прошлом, который свой верх обязательно взять хочет. Тут Яковлев правильно высказывался.
Феликс Иванович Глонти, когда до него очередь дошла, начал говорить путано и мудрено. И непонятно было, в какую сторону гнет и что предлагает. Кто-то с места кинул ему реплику: не техсовет тут, мол, допуски не нужны, а нужна определенность, пусть, мол, закругляется и мнение свое четко формулирует. И тогда Глонти, сморщившись, будто полный рот клюквы разжевал, сказал, что не понимает, при чем здесь техсовет, но предложение секретаря парткома ему ближе, потому как и он замечал порой резкость и неприятие чужих мнений со стороны Степана Ивановича.
Вслед за ним поднял неожиданно руку Богин, попросил слова, хотя и половина членов парткома еще не высказалась. Базанов объявил его выступление, Богин встал, сказал резко:
— Предлагаю прения прекратить. Вопрос ясен. С мнением секретаря парткома и выступающих согласен. Учту в своей дальнейшей практической работе.Решено было прекратить прения. Члены парткома проголосовали. Почти все за то, чтобы указать начальнику строительства на его ошибки в работе с кадрами. Двое воздержались — Прокопенко и Мостовой...
И вовсе не как свою победу расценил Глеб заседание партийного комитета. Прав был Мостовой: не подготовил он его, не продумал достаточно хорошо свою линию. Глеба не покидало ощущение, что вообще не он, а Богин провел тот партком, что его инициатива там главенствовала, а сам Базанов, если быть объективным, остался немножко в дураках: Богин смиренно принял пустяковую формулировку «указать», а на деле заткнул все уста.
...Задумавшись, Глеб сидел в своем кабинете.
— Холодный какой вечер сегодня, — поежившись, сказал он Красной.
— Весной и не пахнет,— согласилась Надежда Витальевна. — Зато лето будет жарким, изнурительным — попомните мои слова. Может, чаю? У меня и термос тут, только заваривала.
— Спасибо, не хочется.
— А как самочувствие — после всех словопрений? Да и атмосферное давление падает.
— Опять врут метеорологи.
— Мне метеорологи не нужны, я вам говорила — сама лет десять уже барометром работаю, Глеб Семенович. Вы устали, вижу. Идите отдыхайте.
Только посмотрю, что у меня на завтра. — Глеб придвинул календарь, перекинул страницу, сказал: — Двадцать шестое апреля наступает. Время летит, и ничего-то мы с вами не успеваем, Надежда Витальевна...
Телеграфное агентство Советского Союза передавало:
«26 апреля, в 5 часов 23 минуты по местному времени в городе Ташкенте произошло землетрясение силой в 7,5 балла».
Никто не знал ничего точно. Ташкентские телефоны не отвечали. Решение было принято — лететь немедля, и Базанов сообщил об этом Богину.
Богин ответил с участием:
— О чем говорить? Лети! И оставайся сколько потребуется. Кто вместо тебя? Азизян? Очень хорошо. Держи связь со мной.
В коридоре управления Базанов встретил Наталью Петровну. Они не виделись больше недели, и она показалась ему похудевшей и озабоченной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218