Глеб ответил: город в пустыне. Но не тот, который уже строится вкривь и вкось, а иной, будущий, замечательный.
— Расскажите! Расскажите! — закричали Нина и Саня.
И Глеб, сдавшись, принялся говорить о городе — каким он виделся ему.
— Все так интересно, что и мне захотелось жить в этом городе, — сказала Нина.
— И я почти начинаю жалеть, что не стал строителем, — снисходительно заметил Сеня, филолог.
А Саня, будущий геолог, засмеялся:
— Они лирики, дядя Глеб. Импульсивные лирики. Не очень доверяйте им. Пока они станут собираться, я буду работать у вас. Вот посмотрите!..
Анюта постелила Глебу на диване в столовой. Это и теперь была парадная, праздничная комната. И на новом диване, матрац которого был обернет прозрачной пластикатовой пленкой, никто, конечно, еще не спал. Базанов оценил широкий жест Анюты, хотя лежать было не очень удобно: упругая, целинная поверхность дивана пружинила, точно батут, крахмальная простыня скользила при каждом движении и норовила сползти на пол.
Глеб раздумывал о завтрашних встречах в проектном институте: о том, что и там придется ему рассказывать о будущем городе, но зажечь своими идеями архитекторов будет неизмеримо труднее, чем детей Васи и Анюты; архитекторы видали разные города, разные проекты и разных прожектеров. Как отнесутся они к его мыслям и предложениям? Как передать им свою убежденность, уверенность в том, что будущий город Солнечный должен в полной мере оправдывать свое название? Не спалось. Он полез было в портфель за снотворным, но тут тихонько подошла тетя Даша, присела, спросила грустно:
— Завтра, поди, и съедешь, опять улетишь в свои Азии?
— Буду стараться, — так же тихо ответил ей Глеб.
— А торопишься-то чего?
— Дела, тетя Даша.
— Не увидимся мы больше с тобой, Глебка.
— Ну вот — придумала. Чего это ты?
— Знаю, засиделась, Глебушка, я на этом свете. Петр Никифорович, муж мой, и все товарки мои давно там, заждались. Да и я устала, признаюсь. Если б не Вася с Анютой, давно бы померла. А знала, нужна им — держалась. Нинка-то и моя, словно я родная баб-
ка ей. Приятно — может, и от меня что хорошее к ней перешло. Хорошая семья вся, цельная, работящая -сам видишь. И меня поддержали они в моей-то старости. Так что, считай, квиты мы. Тебя вот мне жалко. - Почсму же, тетя Даша, жалеть ты меня вздумала ?
Одинок ты в семейном смысле. Неухожен. А вот почему - понять не могу: красивый, видный и пост, как я поняла, соответственный занимаешь.
- Был я женат, недолго. Погибла жена, утонула в горной речке.
Старуха скорбно покачала головой. Губы ее поджались, глаза закрылись и снова открылись. Она вздохнула, сказала жалостливо:
— Однолюб ты. Бывает. Одну любил, другую не встретил. Ну, встретишь, значит,—она усмехнулась.— Все твари на земле парами разобрались, один Базанов Глеб Семенович самостоятельно ходит. Не должно такого быть, попомнишь мои слова, когда меня не станет.
— Да брось ты, тетка Даша! Никто не. знает, кого когда не станет.
— Оно так, конечно, — согласилась старуха. — Есть исключения, есть и правила. По правилу мой черед туда отправляться, так что давай-ка, Глебушка, попрощаемся. Рада, что приехал, навестил. Смотрю на тебя, седого, а мальчишкой вижу. Помню, смирный был. Красивый, а смирный. У нас в квартире, бывало, и во дворе бабы про тебя-то все как говорили: ну, этот, младший базановский, он-то голову не одной девке закружит. А вон оно как обернулось: седой, раненый, калеченый. Жизни вон сколько прошло, а ты один. И в края далекие от дома уехал. - Старуха опять покачала головой и скорбно вздохнула. - Говорили тебе, оставайся. Уж женили б тебя, и детей имел бы наверняка. А ты вон... И не нашел, выходит, девку себе по вкусу.
— Нашел, же, тетка Даша! Погибла она.
— Так давно ведь. А другую не нашел? Здесь мы нашли бы. Хоть твоих лет, хоть молодую... Теперь молодые скорей за старых выходят. Мода, говорят, такая. - Тетя Даша поцеловала Глеба в лоб коротко, словно клюнула, и сказала, поднимаясь: — Заболталась. Прости старую. Рано, наверное, тебе вставать, а я языком молочу. Спи, Глебушка, спи спокойно: в своем до-
ме находишься. — Она шагнула, маленькая, бестелесная, как мотылек, и будто выпорхнула из комнаты. Только запах туалетного мыла остался.
Не спалось. Не спалось в старом своем доме... Глеб раскрыл портфель и достал снотворное.Базанов получил пропуск и вошел в большой, заставленный белыми колоннами вестибюль проектного института. Наверх вела широкая и пологая беломраморная лестница. Светильники в виде больших белых шаров на длинных, под бронзу, ножках, расставленные симметрично и в большом количестве, многократно отраженные в мраморе и зеркалах, подчеркивали стерильную чистоту вестибюля и усиливали его сходство с вестибюлями клиник или других медицинских учреждений. От всего этого тяжелого великолепия попахивало безвкусицей, и Базанов вдруг усомнился: неужели здесь работают архитекторы.
За барьерами возвышались безработные в это время года статные гардеробщики в синих форменных куртках. Они подозрительно оглядывали каждого вошедшего: не оставит ли что-нибудь на вешалке. Киоскер-ша, продававшая с большого открытого прилавка газеты и книги, была под стать им — седая старуха, величественная, как белая колонна.
Базанов подошел к прилавку — у него еще было минут пятнадцать до встречи с директором. Листая журнал, он услышал разговор, доносившийся из-за колонны. Мужчина и женщина. Вышли, видно, покурить.
— Ждать, ждать! — возмущалась женщина. — А. если мое дело стоит?!
— Максималистка ты, Натали. Целесообразность все высшую ищешь. Нет ее — высшей!
— А средняя есть? В чем?
— В том, что Попов примет нас с опозданием на час. И наше и его время займет какой-нибудь жлоб из глубинки, с челюстью, как задник кирзового сапога. Или очередной проверяющий, сдерживающий, направляющий.
— Но я-то при чем? Вместо меня мою работу никто не сделает.
— К тому же ты хочешь быть и неуправляемой. А ведь история знает немало случаев, когда сдерживающие и направляющие с пользой для дела наставляли и руководили... Интеллигенции нужна узда.
— Оставь, Иван! Подлости и в мыслях не терплю.
— Не подлые — мудрые, обыкновенно-житейские мысли, Натали. Вечером встречаемся?
— А куда ты потащишь меня сегодня?
— К Осе.
— К какому еще Осе ?
— Приятелю моего приятеля. Ты не пожалеешь — будут звезды экрана, киношники, физики-теоретики, один поэт, кажется. Полный джентльменский набор. И все малознакомые друг другу любители повеселиться.
— Заедешь?
— Хочешь, чтоб у меня были неприятности с автоинспекцией ?
Из-за колонны вышла женщина в строгом черном костюме. Черным и строгим он казался на фоне сверкающего белого вестибюля. Ее голос был слишком звонким для женщины лет тридцати трех — тридцати пяти, да и по тому разговору, что она вела со своим приятелем, Базанов решил, что она лет на десять моложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218