Но я тебя, Милешкин, понял: ты — за, но с проверкой всесторонней. Так? Сильно ты им подкладываешь. Надеешься — провалятся? Затрут их? Не надейся! Компания против тебя крепкая: Тулин, Попов, Базанов — знают, чего хотят.
— А вы?
— И я! А ты думал? Кому не захочется жить в хорошем городе?
— Ну, тогда освободите меня. Готов хоть заявление...
— Освобожу, когда время придет, — перебил его Богин. — А пока суд да дело, будешь по своим проектам строить, новоселов ублажать помаленьку.
— Ясно! — обрадованно сказал Милешкин, поняв, что буря миновала и он прощен...
В соседнем лифте спускались мрачный Базанов и сияющий, как всегда, Попов.
— Нет, не такого решения я ждал! — огорченно сказал Глеб. — Говорили, говорили — и отложить до представления проекта!
— А вы на что надеялись? Дом принять еще мало оснований.
— Какая же это победа, Кирилл Владимирович?
— Нам за пальчик ухватиться, мы и руку оторвем. Проект дома затвердим, пока он по всем инстанциям пойдет — у нас тихохонько и микрорайон готов будет. Победа! Нам поручили? Нам! Разрешили послать группу в Солнечный? Опять победа! Будет вам генплан! Так что выше голову, Глеб Семенович, и готовьтесь к встрече: через пять-шесть месяцев я и сам приеду...
Внизу, в круглом вестибюле, их ждали Богин и Милешкин.
— Есть предложение совместно пообедать, — сказал Богин.
— И отметить сегодняшнюю коллегию,— поспешно добавил Милешкин.
— Сейчас прямо и отправимся. Три часа — самое время.
— Я, к великому сожалению, вынужден отказаться, Степан Иванович, — возразил Попов. — У меня полнейший цейтнот сегодня. Простите!
— Жаль, — ответил Богин. — А в семь у нас самолет. Не увидимся.
— Да, жаль, — согласился Попов. — Но, вообще-то, скоро увидимся! Обязательно! Мы обо всем договорились с Глебом Семеновичем — обо всем, окончательно!
— Ну, раз так, тогда до встречи.
— Спасибо вам, Кирилл Владимирович, большое, громадное за поддержку. За все. Привет в Ленинграде товарищам, — сказал Глеб.
— Может, подвезти вас? — предложил Богин. — У меня тут машина.
— Нет, нет, увольте! — взмолился Попов.— Знаете,
у меня правило: в командировках только пешком, только на общественном транспорте. В Ленинграде это не получается. Счастливо вам! — и он зашагал по тротуару, обгоняя прохожих и энергично помахивая портфелем.
...В машине, обернувшись с переднего сиденья, Бо-гин оживленно рассказывал о стройке (они встретились лишь перед коллегией и не успели поговорить).
— Пока ты вояжировал, — он не мог не подчеркнуть это, но с улыбкой, между прочим,— у нас самое напряженное время началось. И на станции Дустлик, и на промплощадке. Семь потов согнал, но ритм стал вырабатываться, графики — жесткие! При том, что и срывы, и брак, — его строители и монтажники выдают! — и штурмовать приходится, но все службы подтянулись. Куда там! Стройку не узнаешь! Из нулевого цикла выползаем. Объекты растут, множатся, а людей мало. Ох, мало! И механизмы приходят с опозданием. Дыры, дыры! И я — хоть на части рвись! Крепкого зама нету. Глонти — хитер! — от всего этого отмахивается: его сугубо инженерные проблемы волнуют, остальное — вынь ему да положь. И я бы на его месте тоже все у начальника стройки требовал. Но я, я - начальник! Я должен обеспечивать размах работы и план. Кому дело, как я их обеспечиваю.
— Так у тебя должность такая. И машина тебе положена, и балок отдельный, — поддел его Базанов.
Богин засмеялся. Сказал добродушно:
— А вот Азизян, что за тебя остался,— толковый, деловой и вполне потянул. Мы с ним душа в душу работали.
— Смену мне готовишь? — пошутил Базанов.
— Зачем ? — серьезно сказал Богин. — Мы еще и с тобой повоюем...
Пустыня встретила Базанова жарой. Стройка — десятком проблем... В парткоме, несмотря на поздний час, еще горел свет. Глеб пошел туда. Надежда Витальевна, технический секретарь, голубовато-серой тенью видневшаяся сквозь застоявшиеся облака табачного дыма, подшива-
ла протоколы. Поразительно, как мог пожилой человек существовать в такой атмосфере, не замечая ни времени и никого вокруг себя.Глеб раскрыл оба окна, и вечерний порыв ветра погнал сизое облако дыма вдоль стены. Надежда Витальевна посмотрела на Базанова несколько недоуменно, но, не удивившись его появлению, сказала, вновь взявшись за дырокол:
— Никогда они не присылают вовремя протоколов партийных собраний. По три раза напоминать приходится.
— Кто «они»? О ком вы говорите, Надежда Витальевна ?
— О транспортном управлении, разумеется. Хоть вы бы на них подействовали, Глеб Семенович. Тут дело не в педантизме, но зачем откладывать на завтра то, что ты обязан сделать сегодня?
Надежда Витальевна Красная оказалась находкой для Базанова. Участница Отечественной войны, коммунистка, бывший политработник, она жила одиноко, получала республиканскую пенсию и старела от безделья, буквально вырывая разовые партийные поручения. У Глеба был нюх на таких людей. Они познакомились случайно в приемной секретаря обкома Лазиза Сафа-рова, разговорились, и вскоре шустрая «бабушка» — остроносенькая, темноглазая, с открытым добрым лицом и седыми коротко остриженными волосами, в сатиновой косоворотке и мягких хромовых сапожках, похожая на комсомолку двадцатых годов и действительно обладающая завидным здоровьем, — приехала в Солнечный. Ни трудный климат, ни вопросы быта в шестьдесят два года ее совершенно не волновали. Надежда Витальевна обладала удивительной для своих лет памятью, обожала порядок в делах, имела точный глаз на любого человека, светлый ум и опыт, которому можно было позавидовать. Глеб во всем доверял ей. И Красная очень привязалась к нему. На людях, правда, она была всегда подчеркнуто официальна, но наедине, считая Глеба в душе своим учеником, духовно близким человеком, позволяла себе и спорить, и давать советы, и вспоминать прошлое, ибо в прошлом у нее содержались, пожалуй, ответы на все житейские вопросы...
— Хотите чаю ? — спросила она. — Только заваривала.
— Спасибо. Обедал и чаевничал.
— А как чувствуете себя? После всех полетов-перелетов? Да и атмосферное давление падает.
— Метеорологи опять врут.
— Мне метеорологи не нужны, я сама барометром работаю лет десять уже, Глеб Семенович. Вы устали, вижу. Идите отдыхайте.
— Только посмотрю, что у меня на завтра. — Глеб сел за стол, придвинул календарь, перекинул страницу, сказал: — Время бежит, и ничего мы с вами не успеваем, Надежда Витальевна.
Глеб открыл стол, достал ежегодник, полистал его. «Проведено собраний... Организовано партийных групп... Партпоручения имеют... Учреждено семинаров... В том числе секретарей первичных партийных организаций... Создано школ политического просвещения... Налажена учеба коммунистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
— А вы?
— И я! А ты думал? Кому не захочется жить в хорошем городе?
— Ну, тогда освободите меня. Готов хоть заявление...
— Освобожу, когда время придет, — перебил его Богин. — А пока суд да дело, будешь по своим проектам строить, новоселов ублажать помаленьку.
— Ясно! — обрадованно сказал Милешкин, поняв, что буря миновала и он прощен...
В соседнем лифте спускались мрачный Базанов и сияющий, как всегда, Попов.
— Нет, не такого решения я ждал! — огорченно сказал Глеб. — Говорили, говорили — и отложить до представления проекта!
— А вы на что надеялись? Дом принять еще мало оснований.
— Какая же это победа, Кирилл Владимирович?
— Нам за пальчик ухватиться, мы и руку оторвем. Проект дома затвердим, пока он по всем инстанциям пойдет — у нас тихохонько и микрорайон готов будет. Победа! Нам поручили? Нам! Разрешили послать группу в Солнечный? Опять победа! Будет вам генплан! Так что выше голову, Глеб Семенович, и готовьтесь к встрече: через пять-шесть месяцев я и сам приеду...
Внизу, в круглом вестибюле, их ждали Богин и Милешкин.
— Есть предложение совместно пообедать, — сказал Богин.
— И отметить сегодняшнюю коллегию,— поспешно добавил Милешкин.
— Сейчас прямо и отправимся. Три часа — самое время.
— Я, к великому сожалению, вынужден отказаться, Степан Иванович, — возразил Попов. — У меня полнейший цейтнот сегодня. Простите!
— Жаль, — ответил Богин. — А в семь у нас самолет. Не увидимся.
— Да, жаль, — согласился Попов. — Но, вообще-то, скоро увидимся! Обязательно! Мы обо всем договорились с Глебом Семеновичем — обо всем, окончательно!
— Ну, раз так, тогда до встречи.
— Спасибо вам, Кирилл Владимирович, большое, громадное за поддержку. За все. Привет в Ленинграде товарищам, — сказал Глеб.
— Может, подвезти вас? — предложил Богин. — У меня тут машина.
— Нет, нет, увольте! — взмолился Попов.— Знаете,
у меня правило: в командировках только пешком, только на общественном транспорте. В Ленинграде это не получается. Счастливо вам! — и он зашагал по тротуару, обгоняя прохожих и энергично помахивая портфелем.
...В машине, обернувшись с переднего сиденья, Бо-гин оживленно рассказывал о стройке (они встретились лишь перед коллегией и не успели поговорить).
— Пока ты вояжировал, — он не мог не подчеркнуть это, но с улыбкой, между прочим,— у нас самое напряженное время началось. И на станции Дустлик, и на промплощадке. Семь потов согнал, но ритм стал вырабатываться, графики — жесткие! При том, что и срывы, и брак, — его строители и монтажники выдают! — и штурмовать приходится, но все службы подтянулись. Куда там! Стройку не узнаешь! Из нулевого цикла выползаем. Объекты растут, множатся, а людей мало. Ох, мало! И механизмы приходят с опозданием. Дыры, дыры! И я — хоть на части рвись! Крепкого зама нету. Глонти — хитер! — от всего этого отмахивается: его сугубо инженерные проблемы волнуют, остальное — вынь ему да положь. И я бы на его месте тоже все у начальника стройки требовал. Но я, я - начальник! Я должен обеспечивать размах работы и план. Кому дело, как я их обеспечиваю.
— Так у тебя должность такая. И машина тебе положена, и балок отдельный, — поддел его Базанов.
Богин засмеялся. Сказал добродушно:
— А вот Азизян, что за тебя остался,— толковый, деловой и вполне потянул. Мы с ним душа в душу работали.
— Смену мне готовишь? — пошутил Базанов.
— Зачем ? — серьезно сказал Богин. — Мы еще и с тобой повоюем...
Пустыня встретила Базанова жарой. Стройка — десятком проблем... В парткоме, несмотря на поздний час, еще горел свет. Глеб пошел туда. Надежда Витальевна, технический секретарь, голубовато-серой тенью видневшаяся сквозь застоявшиеся облака табачного дыма, подшива-
ла протоколы. Поразительно, как мог пожилой человек существовать в такой атмосфере, не замечая ни времени и никого вокруг себя.Глеб раскрыл оба окна, и вечерний порыв ветра погнал сизое облако дыма вдоль стены. Надежда Витальевна посмотрела на Базанова несколько недоуменно, но, не удивившись его появлению, сказала, вновь взявшись за дырокол:
— Никогда они не присылают вовремя протоколов партийных собраний. По три раза напоминать приходится.
— Кто «они»? О ком вы говорите, Надежда Витальевна ?
— О транспортном управлении, разумеется. Хоть вы бы на них подействовали, Глеб Семенович. Тут дело не в педантизме, но зачем откладывать на завтра то, что ты обязан сделать сегодня?
Надежда Витальевна Красная оказалась находкой для Базанова. Участница Отечественной войны, коммунистка, бывший политработник, она жила одиноко, получала республиканскую пенсию и старела от безделья, буквально вырывая разовые партийные поручения. У Глеба был нюх на таких людей. Они познакомились случайно в приемной секретаря обкома Лазиза Сафа-рова, разговорились, и вскоре шустрая «бабушка» — остроносенькая, темноглазая, с открытым добрым лицом и седыми коротко остриженными волосами, в сатиновой косоворотке и мягких хромовых сапожках, похожая на комсомолку двадцатых годов и действительно обладающая завидным здоровьем, — приехала в Солнечный. Ни трудный климат, ни вопросы быта в шестьдесят два года ее совершенно не волновали. Надежда Витальевна обладала удивительной для своих лет памятью, обожала порядок в делах, имела точный глаз на любого человека, светлый ум и опыт, которому можно было позавидовать. Глеб во всем доверял ей. И Красная очень привязалась к нему. На людях, правда, она была всегда подчеркнуто официальна, но наедине, считая Глеба в душе своим учеником, духовно близким человеком, позволяла себе и спорить, и давать советы, и вспоминать прошлое, ибо в прошлом у нее содержались, пожалуй, ответы на все житейские вопросы...
— Хотите чаю ? — спросила она. — Только заваривала.
— Спасибо. Обедал и чаевничал.
— А как чувствуете себя? После всех полетов-перелетов? Да и атмосферное давление падает.
— Метеорологи опять врут.
— Мне метеорологи не нужны, я сама барометром работаю лет десять уже, Глеб Семенович. Вы устали, вижу. Идите отдыхайте.
— Только посмотрю, что у меня на завтра. — Глеб сел за стол, придвинул календарь, перекинул страницу, сказал: — Время бежит, и ничего мы с вами не успеваем, Надежда Витальевна.
Глеб открыл стол, достал ежегодник, полистал его. «Проведено собраний... Организовано партийных групп... Партпоручения имеют... Учреждено семинаров... В том числе секретарей первичных партийных организаций... Создано школ политического просвещения... Налажена учеба коммунистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218