Из тучи просыпался снег — сначала мелкий и твердый, как крупа, потом густой, хлопьями, свивающимися тут же, у земли, в пружины и стремительно раскручивающимися уже где-то в вышине.
Базанов и Приемышев двигались против ветра. Они шагали согнувшись, поддерживая друг друга. На том их первый разговор и кончился. Но не забылся: осталась у Базанова мыслишка — поближе узнать этого парня, поговорить с ним, разобраться в чем-то, быть может. Но все недосуг было. Да и сам Олег не давал никаких поводов к сближению ни на работе, ни в лагере. И говорил прямо: сердечные разговоры с начальством он терпеть не может.
И вот лето — другая встреча с Олегом Приемы-шевым, лоб в лоб. И опять — ЧП.Но тут уж не случайная встреча. Базанов присматривался: частенько стал исчезать Приемышев. После работы, после смены, правда. Канавщики вернутся в лагерь, еле ноги волокут: намаялись на жаре за день; перекусили — и по палаткам. А этому — хоть бы что! Отдохнет часок-другой, ружье на плечо — и в степь. Таким любителем закатов оказался — всем на удивление. «Почему ж опять без охотничьих трофеев, Олег?» — спросит его кто-нибудь. «Не везет»,— процедит сквозь зубы, оскалится — вот и весь разговор.
Сопоставив все, Базанов понял, чем занимается Приемышев. Каиавщика следовало выследить и поймать на месте преступления. А он, будто почувствовал что-то, перестал отлучаться из лагеря. И ночью на месте — Глеб проверял. И с канав не отлучается. Встретил однажды испытующий взгляд Базанова, нахмурился и вдруг подмигнул нахально: я, мол, тебя, начальник, отлично понимаю, понимаю и то, что ты понимаешь, а только за мной ты, дядя, не гонись. И через пару дней заявление об увольнении приносит: по семейным обстоятельствам. «А какие у вас вдруг обстоятельства, если писем не было и по рации вам ничего не передавали?» Молчит, глаза смеются. «Не бежать ли от нас собрались?» — «Климат не подходит. Перепады очень сильные, на сердце действуют». — «Так сразу я вас не отпущу. Начальник партии пришлет замену — езжайте на все четыре стороны». — «Мне, говорит, на-
плевать: пришлют замену, не пришлют замену. Это ваше дело, товарищ начальник. Через две недели я снимаюсь и полетел — по закону. Предупредил — и все. Обязаны отпустить». — «Напрасно, Приемышев, простачка разыгрываете. Не дурнее вас люди вокруг. Не за того себя выдаете». Озлился, аж побелел. Глаза слепые стали: «Толковище мне твое, начальник, ни к чему. Работяга я чистый. Всю жизнь рогами в землю упираюсь. Интересуешься — в отделе кадров бумаги покидай. Все одно — туфту потянешь», — и пошел прочь, руки в брюки, глаза к небесам.
Дней десять Приемышев с Базановым словно партию в шахматы разыгрывали — кто ошибется. Глеб присматривал за канавщиком, тот вел себя примерно, но вдруг сорвался. Жадность его обуяла, вот и сорвался. Вернулся с работы, перекусил — и опять в степь подался, благо светло. Глеб выждал и двинулся следом. Приемышев направлялся к саю. Его сапоги со стоптанными внутрь задниками четко отпечатывались на песке.
...Олег Приемышев в майке сидел на корточках спиной'к Глебу, на отмели, у самой воды. Его загорелые по локоть руки, державшие железный противень, совершали плавные круговые движения. Еле слышно журчала вода в сае. На плечах и спине канав-щика перекатывались бугры мускулов. Он без устали кружил лоток, и Базанов, увидев его торс, впервые подумал, что парень очень силен, и, если придется схватиться с ним, неизвестно еще, чем все окончится. Приемышев зол, жаден, легко не отдаст то, ради чего проторчал в Тохтатау и зиму и лето под видом каиавщика. Он — геолог, конечно. И не раз имел дело с золотом, вот как моет профессионально: каждое его движение скупо, расчетливо, уже смыты водой легкие частицы породы, на дне лотка — черный песок, предвестник золота. Пора вмешиваться!
Глеб спрыгнул на отмель. От неожиданности Приемышев выпустил железный лист, но тут же подхватил его и поднялся. Его лицо было как маска.
— Моешь? — строго спросил Базанов.
— Балуюсь, — вновь обретя спокойствие, как ни в чем не бывало ответил канавщик.
— И давно балуешься? Много намыл? — Глеб увидел на шее Приемышева небольшой холщовый мешочек на кожаном ремешке и добавил сурово: — Ну, вот что. Собирай-ка свои агрегаты, и пошли в лагерь.
— Так прямо и пошли? — Приемышев рассмеялся ему в лицо. — Может, половину хочешь? Или за ручку поведешь?
— Сам пойдешь!
— Нет, фрайернусь, сроком запахнет, тюрягой. — Приемышев как бы рассуждал вслух сам с собой. — А сквозану если? До Бухары рвану? Дрейфло, овечье племя! — и он стал надевать клетчатую рубаху, медленно подвигаясь к месту, где лежали ружье и патронташ.
Базанов оказался ближе. Он широко шагнул и наступил на ружье в тот самый момент, когда Приемышев лез головой в ворот.
— Отдай бухало, начальник, — канавщик опять повел разговор на блатном языке, и Глеб почувствовал: не очень уверен, нарочно взвинчивает себя и его пугает. — Отдай по-доброму! Убери лопасть!
— Спокойно, спокойно, Приемышев. Или как там тебя на самом деле? Один ты в лагерь не пойдешь. Только со мной, ясно? А ведь тебе и чемоданчик забрать надо, у тебя ведь и там золотишко. Видишь, знаю. Значит, надо тебе в лагерь. А там предупре-ждены. Придешь один — рывок ке получится, Приемышев. Возьмут тебя запросто.
— Что хочешь? — выдохнул тот.
— Сдай золото — отпущу.
— Ишь, мать твою! Я тебе кислородик-то перекрою! — Приемышев замысловато выругался, ныряющим движением нагнулся и выхватил из-за голенища финку. — Отойди, порежу!
— Не пойдешь ты на мокрое, испугаешься. — Эта фраза оказалась явно лишней. Канавщик, кружа и смешно приседая, заходил вокруг него. Теперь он был готов на все. «Разъяренный человек бывает готов на все. А тут еще золото! Так что держись, Базанов»,— приказал себе Глеб.
Это Глеб потом вспомнил, что приказал себе, потому что в тот момент Приемышев прыгнул на него. Глеб все еще прижимал ногой ружье и был словно прикован к нему. И все же ему удалось поймать опускающийся нож в перекрестье ладоней, резко и быстро вывернуть
руку Приемышева вниз-наверх-назад и оттолкнуть его. И пока тот подбирал нож, Глеб успел поднять берданку, неудачно, правда, поднять — за ствол. К тому же Глеб не знал, заряжена ли она. Вряд ли заряжена. А патронташ на песке. И все же их шансы как-то уравнивались: нож против дубины, против нестреляющего ружья. А если в стволе — патрон?
Не спуская глаз с приближающегося Приемышева, Глеб перехватил берданку за приклад, поднял дуло в воздух и нажал на курок. Раздался сухой, короткий щелчок, выстрела не последовало. В этот момент Приемышев метнул финку. Нож ожег правое плечо. Глеб уронил ружье. Они сошлись в охват и покатились по иеску. И сразу Глеб почувствовал, что канавщик сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Базанов и Приемышев двигались против ветра. Они шагали согнувшись, поддерживая друг друга. На том их первый разговор и кончился. Но не забылся: осталась у Базанова мыслишка — поближе узнать этого парня, поговорить с ним, разобраться в чем-то, быть может. Но все недосуг было. Да и сам Олег не давал никаких поводов к сближению ни на работе, ни в лагере. И говорил прямо: сердечные разговоры с начальством он терпеть не может.
И вот лето — другая встреча с Олегом Приемы-шевым, лоб в лоб. И опять — ЧП.Но тут уж не случайная встреча. Базанов присматривался: частенько стал исчезать Приемышев. После работы, после смены, правда. Канавщики вернутся в лагерь, еле ноги волокут: намаялись на жаре за день; перекусили — и по палаткам. А этому — хоть бы что! Отдохнет часок-другой, ружье на плечо — и в степь. Таким любителем закатов оказался — всем на удивление. «Почему ж опять без охотничьих трофеев, Олег?» — спросит его кто-нибудь. «Не везет»,— процедит сквозь зубы, оскалится — вот и весь разговор.
Сопоставив все, Базанов понял, чем занимается Приемышев. Каиавщика следовало выследить и поймать на месте преступления. А он, будто почувствовал что-то, перестал отлучаться из лагеря. И ночью на месте — Глеб проверял. И с канав не отлучается. Встретил однажды испытующий взгляд Базанова, нахмурился и вдруг подмигнул нахально: я, мол, тебя, начальник, отлично понимаю, понимаю и то, что ты понимаешь, а только за мной ты, дядя, не гонись. И через пару дней заявление об увольнении приносит: по семейным обстоятельствам. «А какие у вас вдруг обстоятельства, если писем не было и по рации вам ничего не передавали?» Молчит, глаза смеются. «Не бежать ли от нас собрались?» — «Климат не подходит. Перепады очень сильные, на сердце действуют». — «Так сразу я вас не отпущу. Начальник партии пришлет замену — езжайте на все четыре стороны». — «Мне, говорит, на-
плевать: пришлют замену, не пришлют замену. Это ваше дело, товарищ начальник. Через две недели я снимаюсь и полетел — по закону. Предупредил — и все. Обязаны отпустить». — «Напрасно, Приемышев, простачка разыгрываете. Не дурнее вас люди вокруг. Не за того себя выдаете». Озлился, аж побелел. Глаза слепые стали: «Толковище мне твое, начальник, ни к чему. Работяга я чистый. Всю жизнь рогами в землю упираюсь. Интересуешься — в отделе кадров бумаги покидай. Все одно — туфту потянешь», — и пошел прочь, руки в брюки, глаза к небесам.
Дней десять Приемышев с Базановым словно партию в шахматы разыгрывали — кто ошибется. Глеб присматривал за канавщиком, тот вел себя примерно, но вдруг сорвался. Жадность его обуяла, вот и сорвался. Вернулся с работы, перекусил — и опять в степь подался, благо светло. Глеб выждал и двинулся следом. Приемышев направлялся к саю. Его сапоги со стоптанными внутрь задниками четко отпечатывались на песке.
...Олег Приемышев в майке сидел на корточках спиной'к Глебу, на отмели, у самой воды. Его загорелые по локоть руки, державшие железный противень, совершали плавные круговые движения. Еле слышно журчала вода в сае. На плечах и спине канав-щика перекатывались бугры мускулов. Он без устали кружил лоток, и Базанов, увидев его торс, впервые подумал, что парень очень силен, и, если придется схватиться с ним, неизвестно еще, чем все окончится. Приемышев зол, жаден, легко не отдаст то, ради чего проторчал в Тохтатау и зиму и лето под видом каиавщика. Он — геолог, конечно. И не раз имел дело с золотом, вот как моет профессионально: каждое его движение скупо, расчетливо, уже смыты водой легкие частицы породы, на дне лотка — черный песок, предвестник золота. Пора вмешиваться!
Глеб спрыгнул на отмель. От неожиданности Приемышев выпустил железный лист, но тут же подхватил его и поднялся. Его лицо было как маска.
— Моешь? — строго спросил Базанов.
— Балуюсь, — вновь обретя спокойствие, как ни в чем не бывало ответил канавщик.
— И давно балуешься? Много намыл? — Глеб увидел на шее Приемышева небольшой холщовый мешочек на кожаном ремешке и добавил сурово: — Ну, вот что. Собирай-ка свои агрегаты, и пошли в лагерь.
— Так прямо и пошли? — Приемышев рассмеялся ему в лицо. — Может, половину хочешь? Или за ручку поведешь?
— Сам пойдешь!
— Нет, фрайернусь, сроком запахнет, тюрягой. — Приемышев как бы рассуждал вслух сам с собой. — А сквозану если? До Бухары рвану? Дрейфло, овечье племя! — и он стал надевать клетчатую рубаху, медленно подвигаясь к месту, где лежали ружье и патронташ.
Базанов оказался ближе. Он широко шагнул и наступил на ружье в тот самый момент, когда Приемышев лез головой в ворот.
— Отдай бухало, начальник, — канавщик опять повел разговор на блатном языке, и Глеб почувствовал: не очень уверен, нарочно взвинчивает себя и его пугает. — Отдай по-доброму! Убери лопасть!
— Спокойно, спокойно, Приемышев. Или как там тебя на самом деле? Один ты в лагерь не пойдешь. Только со мной, ясно? А ведь тебе и чемоданчик забрать надо, у тебя ведь и там золотишко. Видишь, знаю. Значит, надо тебе в лагерь. А там предупре-ждены. Придешь один — рывок ке получится, Приемышев. Возьмут тебя запросто.
— Что хочешь? — выдохнул тот.
— Сдай золото — отпущу.
— Ишь, мать твою! Я тебе кислородик-то перекрою! — Приемышев замысловато выругался, ныряющим движением нагнулся и выхватил из-за голенища финку. — Отойди, порежу!
— Не пойдешь ты на мокрое, испугаешься. — Эта фраза оказалась явно лишней. Канавщик, кружа и смешно приседая, заходил вокруг него. Теперь он был готов на все. «Разъяренный человек бывает готов на все. А тут еще золото! Так что держись, Базанов»,— приказал себе Глеб.
Это Глеб потом вспомнил, что приказал себе, потому что в тот момент Приемышев прыгнул на него. Глеб все еще прижимал ногой ружье и был словно прикован к нему. И все же ему удалось поймать опускающийся нож в перекрестье ладоней, резко и быстро вывернуть
руку Приемышева вниз-наверх-назад и оттолкнуть его. И пока тот подбирал нож, Глеб успел поднять берданку, неудачно, правда, поднять — за ствол. К тому же Глеб не знал, заряжена ли она. Вряд ли заряжена. А патронташ на песке. И все же их шансы как-то уравнивались: нож против дубины, против нестреляющего ружья. А если в стволе — патрон?
Не спуская глаз с приближающегося Приемышева, Глеб перехватил берданку за приклад, поднял дуло в воздух и нажал на курок. Раздался сухой, короткий щелчок, выстрела не последовало. В этот момент Приемышев метнул финку. Нож ожег правое плечо. Глеб уронил ружье. Они сошлись в охват и покатились по иеску. И сразу Глеб почувствовал, что канавщик сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218