А что телефонный разговор? Пока докричишься, узнаешь, что здоров, и ответишь, что они все здоровы,— и конец разговору.
Ануш вспомнила, как еще с первого знакомства Леонид не понравился Глебу, как потом, во время инфаркта, когда у нее начались частые стычки с мужем, Глеб сразу посоветовал порвать с ним, а выздоровев, без ее ведома встретился с Леонидом, после чего Леонида словно подменили. Он стал внимательным мужем, заботливым отцом. К сожалению, хватило его на год с небольшим. Потом дома опять начался ад. И она — слабая и безвольная баба — выгнала из дома отца ее детей, которого любила и, что греха таить, даже побаивалась... Да, случилось то, в чем она не могла признаться никому и тем более Глебу. Во время очередного выяснения отношений он ударил ее по лицу. Ударил! Никто никогда ее не бил, и Ануш до сих пор казалось: со щеки
содрана кепка, щека кровоточит, саднит, и все это видят. Поэтому и уехала, вызвалась в командировку... Как рассказать все это Глебу? И что ее маленькая беда, когда в беде огромный город?
...Рано утром Ануш поехала на улицу Мукими. Грозный сейсмический ураган пронесся над центром города. Повсюду Ануш увидела обвалившиеся, накренившиеся и упавшие стены, беспорядочное переплетение стропил, проводов, водопроводных и газовых труб В обезлюдевших дворах, обгоревшие, обуглившиеся банки — тревожное и страшное запустение. И общая трагедия помогла ей пережить свою, маленькую, показавшуюся совсем уж ничтожной, когда она, приехав, увидела, с какой заботой относятся к ее матери и детям Глеб, старый Тиша и Юлдаш Рахимович, который на старенькой своей «Победе» оказался тут раньше всех.
Толчки продолжались.Вечером, когда они сидели у телевизора и смотрели из театра Навои закрытие белорусской декады, по экрану пошли вдруг какие-то странные волны, темные и светлые пятна. На какой-то миг. Но председатель собрания продолжал свое выступление.
— Смотрите, люстра! — воскликнул Рахимов.
— Зильзилэ, — сказал Тиша. Громадная театральная люстра качалась. Странно, никто из них не почувствовал даже и слабого толчка...
На следующий день Глеб послал Богину телеграмму: «Задерживаюсь Ташкенте неделю свой счет семейным обстоятельствам» и указал адрес Тишабая.
Девочка-старшеклассница принесла ответ: «Задержись сколько надо тчк крепко жму руку Богин». Тогда многие школьники помогали почте. А возле старых полуразрушенных домов были приклеены записочки с указанием нового адреса их владельцев — для почты и знакомых. Так делали тысячи ташкентцев, чьи дома были разрушены, кому пришлось переехать к друзьям, родственникам, в студенческие общежития и просто к незнакомым людям, с готовностью пустившим к себе «потрясенцев».
Прошел еще день, а Леонид не появлялся. И Ануш все же пришлось давать объяснения Глебу. Впрочем, ничего нового она не сказала: разные люди, разные характеры, влюбленность прошла с годами, притерпеться друг к другу так и не смогли, а из-за детей скидку делать не захотели — самое время разводиться, она твердо решила больше не экспериментировать. И еще слово с Глеба взяла, что он не предпримет попытки увидать Леонида Савина. А если и увидит, сделает вид, что они не знакомы.
Впрочем, встреча состоялась вопреки желанию Ануш. Леонид пришел незваный в дом к Тишабаю и завел разговор, не подозревая, что Базанов — ее вечный заступник — находится не в далеких Кызылкумах, а в соседней комнате.
Савин явился по поводу развода. Его интересовала правовая сторона вопроса. Но поскольку из-за землетрясения проблема раздела имущества исчезала сама собой и алименты он обещал платить исправно, его занимала лишь библиотека, которая, как ему стало известно, благополучно вывезена и находится на кафедре Рахимова. Там и его книги, и ряд книг, никому в этом доме, кроме него, не нужных, — больше он ни на что не претендует.
История повторялась. Однажды во время очередной размолвки, окончившейся обоюдным желанием развестись, Савин высказывал уже свои права на часть пирадовской библиотеки и говорил, что Ануш будет трудно доказать, какие из книг принадлежали ее отцу, а какие ему, Савину. Тогда, благодаря вмешательству Базанова, дело до развода не дошло и раздел, естественно, не состоялся. Теперь Базанову приходилось вновь вмешиваться. Но как?.. Войти и взять этого молодого преуспевающего кандидата наук, без пяти минут доктора и вышвырнуть из дома? Пригрозить ему? Он ведь и трус еще, не захочет шума, разговоров вокруг своей благополучной фамилии. Поговорить спокойно?.. Так и не решив, что он сделает в следующий миг, Глеб открыл дверь и шагнул в соседнюю комнату, где происходил разговор Ануш с мужем. И тут его опередила Сильва Нерсесовна, вбежавшая в комнату через другую дверь. На впалых бледных щеках старушки пламенели нездоровые пятна. Ее доброе лицо выражало крайнюю степень гнева и презрения. Она сказала, притоптывая каблуком, будто отделяя этим одно слово от другого:
— Вы опоздали! Опоздали, милейший! Вся библиотека мужа — вы слышите? Вся! — передается мною в дар! Университету! Вам придется судиться с ним! Не с нами, милейший, нет!
Савин хотел что-то сказать, но увидел Базанова и, как следовало ожидать, испугался. Он всегда панически боялся Глеба. Боялся до слабости в ногах, до потери голоса — с тех пор как однажды, чуть ли не десять или пятнадцать лет назад, Глеб, будучи чуть навеселе, пригрозил Савину, что искалечит его, если он причинит горе Анушке. С тех дней много воды утекло. Леонид стал перспективным ученым, Глеб — партийным работником. Смешно — ну, что может сделать инфарктник, которому и малейшие резкие движения противопоказаны? Столько лет прошло, а страх остался. Остался навсегда.
— Здравствуйте, Глеб, — сказал Савин. — Как ваше здоровье? — это прозвучало глупо.
Глеб не ответил. Савин запоздало спросил о детях, но и Ануш не ответила. И тогда Сильва Нерсесовна сказала несколько высокопарно и по-старомодному чуть торжественно:
— Мы просим вас уйти из этого дома. Оставьте нас, Савин!
И Леонид понуро удалился. Испуг парализовал его ум и волю.
— Боже мой! Он не захотел даже взглянуть на детей! — возмутилась Сильва Нерсесовна, забыв, что сама выгнала зятя. — Вы представляете, Глеб ? Бедная Ануш, несчастные сиротки!
— Мама, прошу тебя. Нет тут ни бедных, ни несчастных, — сказала Ануш достаточно спокойно. — И вообще все к лучшему. И с библиотекой правильно. Землетрясение нам даже помогло, выходит...
Земля продолжала бунтовать. Толчки рождались неожиданно, обычно ночью, когда уставший город засыпал, и шли чередой. Все увеличивалось количество разрушений, все большее число жителей оставалось без крова и переселялось в палатки.
Первомай начался как обычно: флагами, транспарантами, демонстрацией, проходящей по улицам города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218
Ануш вспомнила, как еще с первого знакомства Леонид не понравился Глебу, как потом, во время инфаркта, когда у нее начались частые стычки с мужем, Глеб сразу посоветовал порвать с ним, а выздоровев, без ее ведома встретился с Леонидом, после чего Леонида словно подменили. Он стал внимательным мужем, заботливым отцом. К сожалению, хватило его на год с небольшим. Потом дома опять начался ад. И она — слабая и безвольная баба — выгнала из дома отца ее детей, которого любила и, что греха таить, даже побаивалась... Да, случилось то, в чем она не могла признаться никому и тем более Глебу. Во время очередного выяснения отношений он ударил ее по лицу. Ударил! Никто никогда ее не бил, и Ануш до сих пор казалось: со щеки
содрана кепка, щека кровоточит, саднит, и все это видят. Поэтому и уехала, вызвалась в командировку... Как рассказать все это Глебу? И что ее маленькая беда, когда в беде огромный город?
...Рано утром Ануш поехала на улицу Мукими. Грозный сейсмический ураган пронесся над центром города. Повсюду Ануш увидела обвалившиеся, накренившиеся и упавшие стены, беспорядочное переплетение стропил, проводов, водопроводных и газовых труб В обезлюдевших дворах, обгоревшие, обуглившиеся банки — тревожное и страшное запустение. И общая трагедия помогла ей пережить свою, маленькую, показавшуюся совсем уж ничтожной, когда она, приехав, увидела, с какой заботой относятся к ее матери и детям Глеб, старый Тиша и Юлдаш Рахимович, который на старенькой своей «Победе» оказался тут раньше всех.
Толчки продолжались.Вечером, когда они сидели у телевизора и смотрели из театра Навои закрытие белорусской декады, по экрану пошли вдруг какие-то странные волны, темные и светлые пятна. На какой-то миг. Но председатель собрания продолжал свое выступление.
— Смотрите, люстра! — воскликнул Рахимов.
— Зильзилэ, — сказал Тиша. Громадная театральная люстра качалась. Странно, никто из них не почувствовал даже и слабого толчка...
На следующий день Глеб послал Богину телеграмму: «Задерживаюсь Ташкенте неделю свой счет семейным обстоятельствам» и указал адрес Тишабая.
Девочка-старшеклассница принесла ответ: «Задержись сколько надо тчк крепко жму руку Богин». Тогда многие школьники помогали почте. А возле старых полуразрушенных домов были приклеены записочки с указанием нового адреса их владельцев — для почты и знакомых. Так делали тысячи ташкентцев, чьи дома были разрушены, кому пришлось переехать к друзьям, родственникам, в студенческие общежития и просто к незнакомым людям, с готовностью пустившим к себе «потрясенцев».
Прошел еще день, а Леонид не появлялся. И Ануш все же пришлось давать объяснения Глебу. Впрочем, ничего нового она не сказала: разные люди, разные характеры, влюбленность прошла с годами, притерпеться друг к другу так и не смогли, а из-за детей скидку делать не захотели — самое время разводиться, она твердо решила больше не экспериментировать. И еще слово с Глеба взяла, что он не предпримет попытки увидать Леонида Савина. А если и увидит, сделает вид, что они не знакомы.
Впрочем, встреча состоялась вопреки желанию Ануш. Леонид пришел незваный в дом к Тишабаю и завел разговор, не подозревая, что Базанов — ее вечный заступник — находится не в далеких Кызылкумах, а в соседней комнате.
Савин явился по поводу развода. Его интересовала правовая сторона вопроса. Но поскольку из-за землетрясения проблема раздела имущества исчезала сама собой и алименты он обещал платить исправно, его занимала лишь библиотека, которая, как ему стало известно, благополучно вывезена и находится на кафедре Рахимова. Там и его книги, и ряд книг, никому в этом доме, кроме него, не нужных, — больше он ни на что не претендует.
История повторялась. Однажды во время очередной размолвки, окончившейся обоюдным желанием развестись, Савин высказывал уже свои права на часть пирадовской библиотеки и говорил, что Ануш будет трудно доказать, какие из книг принадлежали ее отцу, а какие ему, Савину. Тогда, благодаря вмешательству Базанова, дело до развода не дошло и раздел, естественно, не состоялся. Теперь Базанову приходилось вновь вмешиваться. Но как?.. Войти и взять этого молодого преуспевающего кандидата наук, без пяти минут доктора и вышвырнуть из дома? Пригрозить ему? Он ведь и трус еще, не захочет шума, разговоров вокруг своей благополучной фамилии. Поговорить спокойно?.. Так и не решив, что он сделает в следующий миг, Глеб открыл дверь и шагнул в соседнюю комнату, где происходил разговор Ануш с мужем. И тут его опередила Сильва Нерсесовна, вбежавшая в комнату через другую дверь. На впалых бледных щеках старушки пламенели нездоровые пятна. Ее доброе лицо выражало крайнюю степень гнева и презрения. Она сказала, притоптывая каблуком, будто отделяя этим одно слово от другого:
— Вы опоздали! Опоздали, милейший! Вся библиотека мужа — вы слышите? Вся! — передается мною в дар! Университету! Вам придется судиться с ним! Не с нами, милейший, нет!
Савин хотел что-то сказать, но увидел Базанова и, как следовало ожидать, испугался. Он всегда панически боялся Глеба. Боялся до слабости в ногах, до потери голоса — с тех пор как однажды, чуть ли не десять или пятнадцать лет назад, Глеб, будучи чуть навеселе, пригрозил Савину, что искалечит его, если он причинит горе Анушке. С тех дней много воды утекло. Леонид стал перспективным ученым, Глеб — партийным работником. Смешно — ну, что может сделать инфарктник, которому и малейшие резкие движения противопоказаны? Столько лет прошло, а страх остался. Остался навсегда.
— Здравствуйте, Глеб, — сказал Савин. — Как ваше здоровье? — это прозвучало глупо.
Глеб не ответил. Савин запоздало спросил о детях, но и Ануш не ответила. И тогда Сильва Нерсесовна сказала несколько высокопарно и по-старомодному чуть торжественно:
— Мы просим вас уйти из этого дома. Оставьте нас, Савин!
И Леонид понуро удалился. Испуг парализовал его ум и волю.
— Боже мой! Он не захотел даже взглянуть на детей! — возмутилась Сильва Нерсесовна, забыв, что сама выгнала зятя. — Вы представляете, Глеб ? Бедная Ануш, несчастные сиротки!
— Мама, прошу тебя. Нет тут ни бедных, ни несчастных, — сказала Ануш достаточно спокойно. — И вообще все к лучшему. И с библиотекой правильно. Землетрясение нам даже помогло, выходит...
Земля продолжала бунтовать. Толчки рождались неожиданно, обычно ночью, когда уставший город засыпал, и шли чередой. Все увеличивалось количество разрушений, все большее число жителей оставалось без крова и переселялось в палатки.
Первомай начался как обычно: флагами, транспарантами, демонстрацией, проходящей по улицам города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218