Применение данного метода рекомендуется в тех случаях,
когда необходимо за короткий срок подготовить большой отряд. Конечно,
ученики, прошедшие такое обучение, не смогут хорошо владеть Скиллом,
но подобные методы дают возможность обучать всякого, обладающего даже
малой толикой способностей.
Вимден, ученик мастера Скилла Кайло. «Наблюдения»
В течение следующего дня и ночи целительница поддерживала забытье
принца Дьютифула. Я знал, что это пугает лорда Голдена, несмотря на
все попытки Лорел заверить его, что она не раз видела, как
целительница делала подобные вещи. Я завидовал Дьютифулу. Никто не
предложил мне утешения, да и обращались ко мне редко. Возможно, такова
судьба отступника; когда человек сам покидает сообщество, оно
перестает его поддерживать. Не думаю, что дело в их жестокости. Я был
не только отступником, но и взрослым человеком, и они считали, что я
должен сам справиться с горем. Им было нечего мне сказать, да и как
они могли помочь?
Я знал, что Шут мне сочувствует, но он не слишком часто ко мне
подходил. Лорду Голдену не подобало вести со мной долгие беседы.
Внутри меня словно все онемело. Потеря Ночного Волка и сама по себе
была жестоким испытанием, к тому же я лишился его тонкого восприятия.
Все звуки стали приглушенными, ночь потемнела, ощущения запаха и вкуса
притупились. Казалось, мир лишился своих ярких красок. Ночной Волк
оставил меня одного в тусклом и скучном мире.
Я сложил погребальный костер и сжег тело моего волка. Мой поступок
вызвал недоумение у людей Древней Крови, но я выбрал свой путь скорби.
Я обрезал себе волосы и сжег их вместе с Ночным Волком - белые и
темные пряди. И вместе с ними сгорел длинный золотой локон. Как
некогда Баррич после гибели Виксеи, я провел весь день у огня,
сражаясь с дождем, пытавшимся его погасить. Я подкидывал и подкидывал
хворост. Пока даже кости волка не обратились в пепел.
На второе утро целительница позволила принцу очнуться. Она сидела
рядом с ним, наблюдая, как он медленно приходит в себя. Я стоял в
стороне, но внимательно следил за происходящим. Сознание медленно
возвращалось к Дьютифулу, сначала ожили глаза, потом лицо. Руки принца
судорожно задвигались, но целительница накрыла его пальцы своей
ладонью.
- Ты не кошка. Кошка умерла. Ты - человек и должен продолжать
жить. Благодаря Древней Крови они способны делить свою жизнь с нами. А
проклятие Древней Крови состоит в том, что животные редко живут долго.
Она встала и отошла от него, предоставив ему самостоятельно
обдумать эти слова. Вскоре Диркин и остальные уселись на лошадей и
уехали. Я видел, что они с Лорел успели поговорить перед отъездом.
Возможно, им удалось восстановить разорванные семейные узы. Я знал,
что Чейд спросит меня, о чем они беседовали, но я даже не попытался
шпионить за ними.
Сбежавшие Полукровки оставили несколько лошадей. Одна из них
досталась принцу. Маленькая лошадка мышастой масти, с таким же тусклым
характером, как цвет ее шкуры. Однако она хорошо подошла Дьютифулу,
как и пришелся кстати накрапывающий холодный дождь. Еще до полудня мы
сидели в седлах. Началось наше обратное путешествие в Баккип.
Я на Вороной пристроился рядом с принцем. Она почти оправилась от
хромоты. Лорел и лорд Голден ехали впереди и о чем-то беседовали, но я
даже не пытался следить за их разговором. Не думаю, что они намеренно
понижали голос, просто мое восприятие заметно притупилось. Мне
казалось, я почти оглох и наполовину ослеп. Конечно, я остался жив,
мои ранения не давали мне об этом забыть, да и дождь был холодным. Но
остальной мир покрылся серой дымкой. Я уж больше не мог уверенно и
бесстрашно передвигаться в темноте; ветер перестал рассказывать мне о
зайце, притаившемся на склоне холма, или олене, недавно перебежавшем
через дорогу. Пища потеряла всякий вкус.
Принц чувствовал себя ничуть не лучше. Погрузившись в глубокое
молчание, он стоически переносил свое горе. Между нами встала
безмолвная стена вины. Если бы не он, мой волк был бы еще жив или умер
бы не при таких ужасных обстоятельствах. Я убил его кошку, прямо у
него на глазах. Это даже хуже, чем сеть Скилла, которая все еще нас
связывала. Стоило посмотреть на Дьютифула - и сразу становилось ясно,
как ему плохо. Подозреваю, что он чувствовал мой невысказанный укор. Я
понимал, что поступаю несправедливо, но боль не позволяла мне вести
себя иначе. Если бы принц остался в Баккипе и не нарушил свой долг,
рассуждал я, его кошка и Ночной Волк были бы живы. Впрочем, я ничего
не сказал вслух. Зачем?
Путешествие вышло тяжелым для всех нас. Выехав на дорогу, мы
направились на север. Никому из нас не хотелось заезжать в Хеллерби и
на постоялый двор «Принц Полукровка». Несмотря на заверения Диркина,
что леди Брезинга и ее семья не имели отношения к заговору Полукровок,
мы объехали их земли стороной. Дождь не прекращался. Люди Древней
Крови оставили нам свои припасы, но их оказалось недостаточно. Мы
въехали в какой-то небольшой городок и провели ночь на отвратительном
постоялом дворе. Лорд Голден хорошо заплатил за доставку срочного
сообщения «его кузену» в Баккипе.
Потом по бездорожью мы добрались до следующего поселения, откуда
ходил паром через Оленью реку. В результате мы задержались на два дня.
Нам пришлось ночевать под открытым небом, было холодно и сыро. Я
видел, что Шут с тревогой считает оставшиеся до зарождения новой луны
дни. Приближалась церемония помолвки. Тем не менее мы ехали медленно,
подозреваю, что лорд Голден хотел, чтобы его посланец заранее
предупредил королеву Кетриккен о нашем прибытии, и она поняла, в каком
состоянии находится принц. А может быть, он пытался дать Дьютифулу
время пережить горе и подготовиться к шумной придворной жизни Баккипа.
Если человек не умирает от раны, она заживает. То же самое
происходит и с потерями. На смену острой боли тяжелой утраты для нас с
принцем пришли серые дни оцепенения, замешательства и ожидания. У меня
всегда так бывало - время не успокаивало боль, но учило с ней жить.
Не слишком помогало и то, что лорд Голден и Лорел не находили наше
путешествие тягостным и печальным. Они ехали впереди, стремя к
стремени, они не хохотали и не пели веселых песен, но их разговор не
смолкал. Мужчина и женщина получали удовольствие, общаясь друг с
другом. Я говорил себе, что мне не нужна нянька и что у Шута есть
серьезные причины скрывать наши отношения от Лорел и Дьютифула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
когда необходимо за короткий срок подготовить большой отряд. Конечно,
ученики, прошедшие такое обучение, не смогут хорошо владеть Скиллом,
но подобные методы дают возможность обучать всякого, обладающего даже
малой толикой способностей.
Вимден, ученик мастера Скилла Кайло. «Наблюдения»
В течение следующего дня и ночи целительница поддерживала забытье
принца Дьютифула. Я знал, что это пугает лорда Голдена, несмотря на
все попытки Лорел заверить его, что она не раз видела, как
целительница делала подобные вещи. Я завидовал Дьютифулу. Никто не
предложил мне утешения, да и обращались ко мне редко. Возможно, такова
судьба отступника; когда человек сам покидает сообщество, оно
перестает его поддерживать. Не думаю, что дело в их жестокости. Я был
не только отступником, но и взрослым человеком, и они считали, что я
должен сам справиться с горем. Им было нечего мне сказать, да и как
они могли помочь?
Я знал, что Шут мне сочувствует, но он не слишком часто ко мне
подходил. Лорду Голдену не подобало вести со мной долгие беседы.
Внутри меня словно все онемело. Потеря Ночного Волка и сама по себе
была жестоким испытанием, к тому же я лишился его тонкого восприятия.
Все звуки стали приглушенными, ночь потемнела, ощущения запаха и вкуса
притупились. Казалось, мир лишился своих ярких красок. Ночной Волк
оставил меня одного в тусклом и скучном мире.
Я сложил погребальный костер и сжег тело моего волка. Мой поступок
вызвал недоумение у людей Древней Крови, но я выбрал свой путь скорби.
Я обрезал себе волосы и сжег их вместе с Ночным Волком - белые и
темные пряди. И вместе с ними сгорел длинный золотой локон. Как
некогда Баррич после гибели Виксеи, я провел весь день у огня,
сражаясь с дождем, пытавшимся его погасить. Я подкидывал и подкидывал
хворост. Пока даже кости волка не обратились в пепел.
На второе утро целительница позволила принцу очнуться. Она сидела
рядом с ним, наблюдая, как он медленно приходит в себя. Я стоял в
стороне, но внимательно следил за происходящим. Сознание медленно
возвращалось к Дьютифулу, сначала ожили глаза, потом лицо. Руки принца
судорожно задвигались, но целительница накрыла его пальцы своей
ладонью.
- Ты не кошка. Кошка умерла. Ты - человек и должен продолжать
жить. Благодаря Древней Крови они способны делить свою жизнь с нами. А
проклятие Древней Крови состоит в том, что животные редко живут долго.
Она встала и отошла от него, предоставив ему самостоятельно
обдумать эти слова. Вскоре Диркин и остальные уселись на лошадей и
уехали. Я видел, что они с Лорел успели поговорить перед отъездом.
Возможно, им удалось восстановить разорванные семейные узы. Я знал,
что Чейд спросит меня, о чем они беседовали, но я даже не попытался
шпионить за ними.
Сбежавшие Полукровки оставили несколько лошадей. Одна из них
досталась принцу. Маленькая лошадка мышастой масти, с таким же тусклым
характером, как цвет ее шкуры. Однако она хорошо подошла Дьютифулу,
как и пришелся кстати накрапывающий холодный дождь. Еще до полудня мы
сидели в седлах. Началось наше обратное путешествие в Баккип.
Я на Вороной пристроился рядом с принцем. Она почти оправилась от
хромоты. Лорел и лорд Голден ехали впереди и о чем-то беседовали, но я
даже не пытался следить за их разговором. Не думаю, что они намеренно
понижали голос, просто мое восприятие заметно притупилось. Мне
казалось, я почти оглох и наполовину ослеп. Конечно, я остался жив,
мои ранения не давали мне об этом забыть, да и дождь был холодным. Но
остальной мир покрылся серой дымкой. Я уж больше не мог уверенно и
бесстрашно передвигаться в темноте; ветер перестал рассказывать мне о
зайце, притаившемся на склоне холма, или олене, недавно перебежавшем
через дорогу. Пища потеряла всякий вкус.
Принц чувствовал себя ничуть не лучше. Погрузившись в глубокое
молчание, он стоически переносил свое горе. Между нами встала
безмолвная стена вины. Если бы не он, мой волк был бы еще жив или умер
бы не при таких ужасных обстоятельствах. Я убил его кошку, прямо у
него на глазах. Это даже хуже, чем сеть Скилла, которая все еще нас
связывала. Стоило посмотреть на Дьютифула - и сразу становилось ясно,
как ему плохо. Подозреваю, что он чувствовал мой невысказанный укор. Я
понимал, что поступаю несправедливо, но боль не позволяла мне вести
себя иначе. Если бы принц остался в Баккипе и не нарушил свой долг,
рассуждал я, его кошка и Ночной Волк были бы живы. Впрочем, я ничего
не сказал вслух. Зачем?
Путешествие вышло тяжелым для всех нас. Выехав на дорогу, мы
направились на север. Никому из нас не хотелось заезжать в Хеллерби и
на постоялый двор «Принц Полукровка». Несмотря на заверения Диркина,
что леди Брезинга и ее семья не имели отношения к заговору Полукровок,
мы объехали их земли стороной. Дождь не прекращался. Люди Древней
Крови оставили нам свои припасы, но их оказалось недостаточно. Мы
въехали в какой-то небольшой городок и провели ночь на отвратительном
постоялом дворе. Лорд Голден хорошо заплатил за доставку срочного
сообщения «его кузену» в Баккипе.
Потом по бездорожью мы добрались до следующего поселения, откуда
ходил паром через Оленью реку. В результате мы задержались на два дня.
Нам пришлось ночевать под открытым небом, было холодно и сыро. Я
видел, что Шут с тревогой считает оставшиеся до зарождения новой луны
дни. Приближалась церемония помолвки. Тем не менее мы ехали медленно,
подозреваю, что лорд Голден хотел, чтобы его посланец заранее
предупредил королеву Кетриккен о нашем прибытии, и она поняла, в каком
состоянии находится принц. А может быть, он пытался дать Дьютифулу
время пережить горе и подготовиться к шумной придворной жизни Баккипа.
Если человек не умирает от раны, она заживает. То же самое
происходит и с потерями. На смену острой боли тяжелой утраты для нас с
принцем пришли серые дни оцепенения, замешательства и ожидания. У меня
всегда так бывало - время не успокаивало боль, но учило с ней жить.
Не слишком помогало и то, что лорд Голден и Лорел не находили наше
путешествие тягостным и печальным. Они ехали впереди, стремя к
стремени, они не хохотали и не пели веселых песен, но их разговор не
смолкал. Мужчина и женщина получали удовольствие, общаясь друг с
другом. Я говорил себе, что мне не нужна нянька и что у Шута есть
серьезные причины скрывать наши отношения от Лорел и Дьютифула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192