Слова его песни стали мне вдруг понятны - он пел
об изгнаннике, тоскующем по своей родине.
IX
СОЖАЛЕНИЯ МЕРТВЕЦА
Считается, что Скилл является наследственной магией династии
Видящих и встречается практически у всех, в чьих жилах течет их кровь.
Однако известно, что Скиллом в пассивном состоянии бывают наделены
некоторые из обычных жителей Шести Герцогств. Во время правления
первых королей мастер Скилла, служащий монарху из династии Видящих в
Баккипе, разыскивал молодых людей, обладающих способностью к этой
древней магии. Их привозили в Баккип и, если оказывалось, что они
достаточно одарены, обучали Скиллу. Затем они входили в группы, как
правило, из шести человек, целью которых являлось служение монарху. И,
хотя сведений о таких группах почти не осталось, как будто
манускрипты, посвященные им, были сознательно уничтожены, устные
предания утверждают, что подобных отрядов едва ли набиралось больше
двух или трех, поскольку сильные обладатели Скилла рождаются редко.
Как мастера находили детей со скрытым даром, сейчас неизвестно. Король
Баунти, отец короля Шрюда, отменил традицию создания отрядов,
возможно, считая, что, ограничив количество тех, кто владеет этим
видом магии, особами королевской крови, тем самым он расширяет и их
возможности. Поэтому, когда во время правления короля Шрюда на берега
Шести Герцогств пришла война, династия Видящих осталась без помощи.
Я проснулся посреди ночи, спохватившись, что оставил Малту на
склоне холма. Пони наверняка вернулся домой и сам зашел в сарай, но я
оставил лошадь Шута на целый день без воды.
Пришлось мне, стараясь не шуметь, встать и выйти из дома, оставив
дверь открытой, чтобы не разбудить Шута. Я даже волка оставил спать и
ушел один. По дороге я остановился около сарая и, прикоснувшись Уитом
к пони, понял, что он спит. Я не стал его беспокоить.
Я взобрался вверх по склону к тому месту, где оставил лошадь Шута,
радуясь, что сейчас не зима, а на небе сияют луна и звезды. Впрочем, я
так хорошо знал тропинку, что мне не нужно было ее видеть, чтобы не
оступиться. Когда я подошел к Малте, лошадка сердито фыркнула, словно
упрекая меня за невнимательность. Я отвязал ее и повел вниз по склону.
Как только мы подошли к реке, которая несла свои воды в море, я
остановился и позволил кобыле напиться.
Стояла великолепная летняя ночь. Стрекотали насекомые, Малта,
отфыркиваясь, пила воду. А я, наслаждаясь покоем и тишиной, впитывал
эту теплую тихую ночь, укравшую цвета у травы и деревьев, окрасив их в
черные с серыми пятнами тона, так что окружающий меня знакомый пейзаж
казался загадочным и таинственным. Прохладный влажный воздух наполняли
ароматы лета, дремавшие днем. Я сделал глубокий вдох и заставил себя
на время забыть о своих человеческих заботах, погрузившись в миг
настоящего, который вдруг превратился для меня в бесконечность. Мой
Уит набрал силу, и я стал единым целым с бархатным великолепием ночи.
Уит дарит ощущение эйфории. Он похож и одновременно не похож на
Скилл. Человек, обладающий Унтом, погружается в жизнь вокруг себя - я
ощущал не только присутствие лошади, но и мириады насекомых в траве и
даже могучую силу огромного дуба, тянувшего свои ветви к луне и ко
мне. На склоне холма под кустом спрятался заяц. Я ощущал его неясное
присутствие как человек, который вдруг начинает различать один
определенный голос в шуме базарной толпы. Но что самое главное, я
испытал физическое родство со всеми живыми существами, населяющими наш
мир. Я имел право здесь находиться, потому что был такой же частью
этой ночи, как и вода, журчащая у моих ног. Я думаю, древняя магия
черпает силы именно в осознании того, что мы - крупицы огромного мира,
не больше, но и, разумеется, не меньше зайца.
Это ощущение чистого единства омыло меня и прогнало прочь жажду
Скилла, которая испачкала мою душу сегодня днем. Я сделал еще один
глубокий вдох, а потом выдохнул так, словно наступили последние минуты
моей жизни, на которые я хотел слиться воедино с чистой, ласковой
летней ночью.
На мгновение в глазах у меня потемнело, а потом все начало
двоиться, но вскоре и это прошло, и я вдруг перестал быть самим собой,
я больше не стоял на склоне холма у своего уединенного домика, я не
был один.
Я снова стал мальчишкой, я бежал от давящих на меня со всех сторон
стен, выбрался из спутанных простыней. Я мчался босиком по овечьему
выпасу, испещренному тут и там клочьями травы, я очень спешил, но все
равно не поспевал за своей спутницей. Она была красива, точно звездная
ночь, ее коричневую шкуру раскрасили темные пятна. Она мчалась вперед
легко, словно сама ночь, а я следовал за ней, ведомый Уитом,
соединившим нас. Я был пьян от любви к ней и этой ночи, одурманен
несущейся мне навстречу безграничной свободой. Я знал, что должен
вернуться, прежде чем встанет солнце. А она, столь же уверенно,
считала, что нам не нужно возвращаться, что лучшего времени бежать
отсюда не будет.
Но в следующее мгновение все вернулось на свои места. Вокруг меня
по-прежнему цвела ночь, которая звала меня за собой, но я снова стал
взрослым - мальчишка, утонувший в чудесных ощущениях своей первой
связи через Уит, исчез. Я не знал, кого коснулись мои ощущения, где
находился тот мальчик и почему наши сознания слились воедино - пусть и
на короткую долю секунды. Мне стало интересно, почувствовал ли он мое
присутствие. Впрочем, это не имело особого значения. Кем бы они ни
были и где бы ни находились, я пожелал им удачи в ночной охоте. А еще
- чтобы их связь оставалась долгой и прочной.
Неожиданно Малта тихонько дернула поводья. Она утолила жажду и не
хотела стоять на месте, где ее окружил рой назойливых насекомых. Да и
меня тоже облепили маленькие кусачие кровопийцы. Малта взмахнула
хвостом, а я - рукой у себя над головой, и мы начали спускаться вниз
по склону холма. Потом я завел Малту в сарай и, стараясь не шуметь,
вернулся в дом. Там я забрался в постель, обнаружив, что Ночной Волк
разлегся так, что мне почти не осталось места. Но я не возражал. Я
вытянулся рядом с ним и осторожно положил руку ему на бок. Биение его
сердца и ровное дыхание усыпляли меня лучше всякой колыбельной. Я
закрыл глаза, и на меня снизошел такой покой, какого я не знал вот уже
много недель.
На следующее утро я проснулся рано и легко. Ночная прогулка,
казалось, освежила меня лучше всякого сна. Волк продолжал крепко
спать. Я почувствовал легкие угрызения совести из-за того, что он так
медленно приходит в себя после моего вмешательства, но тут же отбросил
их в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
об изгнаннике, тоскующем по своей родине.
IX
СОЖАЛЕНИЯ МЕРТВЕЦА
Считается, что Скилл является наследственной магией династии
Видящих и встречается практически у всех, в чьих жилах течет их кровь.
Однако известно, что Скиллом в пассивном состоянии бывают наделены
некоторые из обычных жителей Шести Герцогств. Во время правления
первых королей мастер Скилла, служащий монарху из династии Видящих в
Баккипе, разыскивал молодых людей, обладающих способностью к этой
древней магии. Их привозили в Баккип и, если оказывалось, что они
достаточно одарены, обучали Скиллу. Затем они входили в группы, как
правило, из шести человек, целью которых являлось служение монарху. И,
хотя сведений о таких группах почти не осталось, как будто
манускрипты, посвященные им, были сознательно уничтожены, устные
предания утверждают, что подобных отрядов едва ли набиралось больше
двух или трех, поскольку сильные обладатели Скилла рождаются редко.
Как мастера находили детей со скрытым даром, сейчас неизвестно. Король
Баунти, отец короля Шрюда, отменил традицию создания отрядов,
возможно, считая, что, ограничив количество тех, кто владеет этим
видом магии, особами королевской крови, тем самым он расширяет и их
возможности. Поэтому, когда во время правления короля Шрюда на берега
Шести Герцогств пришла война, династия Видящих осталась без помощи.
Я проснулся посреди ночи, спохватившись, что оставил Малту на
склоне холма. Пони наверняка вернулся домой и сам зашел в сарай, но я
оставил лошадь Шута на целый день без воды.
Пришлось мне, стараясь не шуметь, встать и выйти из дома, оставив
дверь открытой, чтобы не разбудить Шута. Я даже волка оставил спать и
ушел один. По дороге я остановился около сарая и, прикоснувшись Уитом
к пони, понял, что он спит. Я не стал его беспокоить.
Я взобрался вверх по склону к тому месту, где оставил лошадь Шута,
радуясь, что сейчас не зима, а на небе сияют луна и звезды. Впрочем, я
так хорошо знал тропинку, что мне не нужно было ее видеть, чтобы не
оступиться. Когда я подошел к Малте, лошадка сердито фыркнула, словно
упрекая меня за невнимательность. Я отвязал ее и повел вниз по склону.
Как только мы подошли к реке, которая несла свои воды в море, я
остановился и позволил кобыле напиться.
Стояла великолепная летняя ночь. Стрекотали насекомые, Малта,
отфыркиваясь, пила воду. А я, наслаждаясь покоем и тишиной, впитывал
эту теплую тихую ночь, укравшую цвета у травы и деревьев, окрасив их в
черные с серыми пятнами тона, так что окружающий меня знакомый пейзаж
казался загадочным и таинственным. Прохладный влажный воздух наполняли
ароматы лета, дремавшие днем. Я сделал глубокий вдох и заставил себя
на время забыть о своих человеческих заботах, погрузившись в миг
настоящего, который вдруг превратился для меня в бесконечность. Мой
Уит набрал силу, и я стал единым целым с бархатным великолепием ночи.
Уит дарит ощущение эйфории. Он похож и одновременно не похож на
Скилл. Человек, обладающий Унтом, погружается в жизнь вокруг себя - я
ощущал не только присутствие лошади, но и мириады насекомых в траве и
даже могучую силу огромного дуба, тянувшего свои ветви к луне и ко
мне. На склоне холма под кустом спрятался заяц. Я ощущал его неясное
присутствие как человек, который вдруг начинает различать один
определенный голос в шуме базарной толпы. Но что самое главное, я
испытал физическое родство со всеми живыми существами, населяющими наш
мир. Я имел право здесь находиться, потому что был такой же частью
этой ночи, как и вода, журчащая у моих ног. Я думаю, древняя магия
черпает силы именно в осознании того, что мы - крупицы огромного мира,
не больше, но и, разумеется, не меньше зайца.
Это ощущение чистого единства омыло меня и прогнало прочь жажду
Скилла, которая испачкала мою душу сегодня днем. Я сделал еще один
глубокий вдох, а потом выдохнул так, словно наступили последние минуты
моей жизни, на которые я хотел слиться воедино с чистой, ласковой
летней ночью.
На мгновение в глазах у меня потемнело, а потом все начало
двоиться, но вскоре и это прошло, и я вдруг перестал быть самим собой,
я больше не стоял на склоне холма у своего уединенного домика, я не
был один.
Я снова стал мальчишкой, я бежал от давящих на меня со всех сторон
стен, выбрался из спутанных простыней. Я мчался босиком по овечьему
выпасу, испещренному тут и там клочьями травы, я очень спешил, но все
равно не поспевал за своей спутницей. Она была красива, точно звездная
ночь, ее коричневую шкуру раскрасили темные пятна. Она мчалась вперед
легко, словно сама ночь, а я следовал за ней, ведомый Уитом,
соединившим нас. Я был пьян от любви к ней и этой ночи, одурманен
несущейся мне навстречу безграничной свободой. Я знал, что должен
вернуться, прежде чем встанет солнце. А она, столь же уверенно,
считала, что нам не нужно возвращаться, что лучшего времени бежать
отсюда не будет.
Но в следующее мгновение все вернулось на свои места. Вокруг меня
по-прежнему цвела ночь, которая звала меня за собой, но я снова стал
взрослым - мальчишка, утонувший в чудесных ощущениях своей первой
связи через Уит, исчез. Я не знал, кого коснулись мои ощущения, где
находился тот мальчик и почему наши сознания слились воедино - пусть и
на короткую долю секунды. Мне стало интересно, почувствовал ли он мое
присутствие. Впрочем, это не имело особого значения. Кем бы они ни
были и где бы ни находились, я пожелал им удачи в ночной охоте. А еще
- чтобы их связь оставалась долгой и прочной.
Неожиданно Малта тихонько дернула поводья. Она утолила жажду и не
хотела стоять на месте, где ее окружил рой назойливых насекомых. Да и
меня тоже облепили маленькие кусачие кровопийцы. Малта взмахнула
хвостом, а я - рукой у себя над головой, и мы начали спускаться вниз
по склону холма. Потом я завел Малту в сарай и, стараясь не шуметь,
вернулся в дом. Там я забрался в постель, обнаружив, что Ночной Волк
разлегся так, что мне почти не осталось места. Но я не возражал. Я
вытянулся рядом с ним и осторожно положил руку ему на бок. Биение его
сердца и ровное дыхание усыпляли меня лучше всякой колыбельной. Я
закрыл глаза, и на меня снизошел такой покой, какого я не знал вот уже
много недель.
На следующее утро я проснулся рано и легко. Ночная прогулка,
казалось, освежила меня лучше всякого сна. Волк продолжал крепко
спать. Я почувствовал легкие угрызения совести из-за того, что он так
медленно приходит в себя после моего вмешательства, но тут же отбросил
их в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192