- Я пожал плечами. - И с тех пор его не покидали.
- Получается, что, имея возможность выбрать любое место в мире, ты
совсем ничего не выбирал, - искоса посмотрев на меня, заявил Шут. -
Просто в один прекрасный день решил, что с тебя довольно скитаний по
дорогам.
- Наверное. - Я с трудом выговорил следующие слова, потому что,
как мне казалось, они не имели никакого отношения к нашему разговору:
- Кузница находится чуть дальше по дороге.
- Ты остался из-за нее?
- Не думаю. Я там побывал, посмотрел на развалины, вспомнил те
страшные события. Там сейчас никто не живет. Обычно из мест вроде
этого люди уносят все, что можно унести. В Кузнице не так.
- С Кузницей связано слишком много тяжелых воспоминаний, - заметил
Шут. - Здесь все началось, но люди запомнили те события и дали имя
этой деревушки тому, что произошло потом. Интересно, сколько всего
человек было «перековано»?
Мне стало не по себе, я смущенно поерзал на своем месте, а потом
встал и взял у Шута пустую миску. Даже сейчас я не хотел вспоминать о
тех страшных временах. Красные корабли грабили наше побережье
несколько лет. Но только когда они начали отнимать у жителей Шести
Герцогств человеческий облик, мы поднялись, чтобы противостоять
набегам. Первой их жертвой стало селение под названием Кузница, из
которого пираты увели часть людей, а потом вернули их, превратив в
бездушных чудовищ. Одно время я выслеживал и убивал «перекованных» -
такое задание дал мне король как наемному убийце, состоящему у него на
службе. Но с тех пор прошли годы, сказал я себе. Тот Фитц умер.
- Это было давно, - напомнил я Шуту. - Все закончилось.
- Кое-кто так и говорит. Другие же с ними не согласны. Они не
могут избавиться от ненависти к жителям Внешних островов и заявляют,
что драконы, которые прилетели на выручку Шести Герцогствам, поступили
с ними слишком мягко. Многие, разумеется, считают, что мы должны
оставить ту войну в прошлом, поскольку история отношений Шести
Герцогств и Внешних островов изобилует вооруженными конфликтами. По
пути сюда я остановился в одной таверне и слышал разговоры о том, что
королева Кетриккен пытается заключить с островитянами мирный и
торговый договор. Кажется, она собирается женить принца Дьютифула на
нарческе с Внешних островов, чтобы скрепить договор, который она им
предложила.
- На нарческе?
Шут чуть приподнял брови и пояснил:
- Кажется, это что-то вроде принцессы. Или по меньшей мере дочь
могущественного лорда.
- Понятно. - Я попытался скрыть от него, как сильно меня
обеспокоила эта новость. - Дипломатические отношения закрепляются
подобным образом не в первый раз. Вспомни, как Кетриккен стала женой
Верити. Их брак был заключен, чтобы заручиться поддержкой Горного
Королевства. Но в конце концов все сложилось как нельзя лучше.
- Да уж, - не стал спорить со мной Шут, но его тон заставил меня
задуматься.
Я отнес в дом наши миски и помыл их. Мне было интересно, как
относится Дьютифул к тому, что его используют для закрепления
договора, затем я отбросил эти мысли. Кетриккен наверняка вырастила
сына по законам Горного Королевства, внедрив в его сознание, что
правитель должен быть слугой своих подданных. Дьютифул выполнит свой
долг, сказал я себе. Вне всякого сомнения, он без возражений примет
решение матери, ведь именно так когда-то Кетриккен стала женой Верити.
Я заметил, что бочка для воды наполовину опустела. Шут всегда был
чистюлей, и ему требовалось в три раза больше воды, чем любому другому
человеку. Я взял два ведра и вышел на улицу.
- Я схожу за водой.
Шут вскочил на ноги.
- Я с тобой.
Он шел за мной по расцвеченной солнечными пятнами тропе к ручью,
где я вырыл и обложил камнями небольшой участок, чтобы было удобнее
доставать ведрами воду. Шут тут же принялся мыть руки, а потом напился
свежей холодной воды. Пригладив волосы, он быстро огляделся по
сторонам.
- А где Ночной Волк?
Я выпрямился, держа в руках ведра.
- Ну, он любит иногда побегать в одиночестве. Он…
Неожиданно меня пронзила нестерпимая боль, я выронил наполненные
до краев ведра и схватился за горло, не сразу сообразив, что эта боль
не моя. Шут встретился со мной глазами, и его золотистая кожа вдруг
стала землистого цвета. Думаю, он почувствовал мой страх. Я потянулся
к Ночному Волку, нашел его и сорвался с места.
Я продирался сквозь лес, не обращая внимания на кусты, которые
цеплялись за мою одежду, пытаясь остановить. Волк задыхался; его
мучительные попытки сделать вдох болью отзывались в моем теле. Я изо
всех сил старался не подпускать к себе его страх, чтобы ужас не
поглотил меня. На бегу я вытащил нож, приготовившись сразиться с
напавшим на него врагом. Но когда я вылетел на небольшую поляну около
пруда, в котором жили бобры, я увидел, что он на берегу один. Ночной
Волк цеплялся лапой за широко раскрытую пасть. На каменистом берегу
рядом с ним лежала половина большой рыбы. Он метался кругами, тряс
головой, пытаясь избавиться от того, что его душило.
Я бросился на колени около него.
- Не мешай мне! - попросил я Ночного Волка, но он меня не слышал.
Его мысли окутывал алый страх. Я попытался обхватить его рукой,
чтобы успокоить, но он шарахнулся от меня в сторону. Потом начал
отчаянно трясти головой, но то, что застряло у него в глотке, не
желало выходить. Я бросился к нему и прижал к земле, навалившись всем
телом, - и спас ему жизнь. Мое тело сдавило ему грудь, и кусок рыбы
выскочил из глотки в пасть. Не обращая внимания на зубы, я засунул
руку и, вытащив его, отбросил подальше от нас. Волк сделал глубокий
вдох, и я встал, а за мной и он с трудом поднялся с земли. Я вдруг
понял, что едва держусь на ногах.
- Рыбой подавился! - возмущенно вскричал я. - Мне следовало
догадаться! В следующий раз не будешь заглатывать большие куски.
Я глубоко вздохнул, чувствуя, как меня охватывает облегчение.
Однако моя радость оказалась преждевременной. Волк сделал два
неуверенных шага и повалился на землю. Он больше не задыхался, но я
чувствовал, что ему очень больно.
- Что? Что с ним случилось? - спросил стоявший у меня за спиной
Шут.
Я даже не знал, что он последовал за мной. Впрочем, сейчас у меня
не было на него времени. Я подошел к Ночному Волку и положил ему на
голову руку, чувствуя, как прикосновение сделало нашу связь еще
теснее. Его терзала такая страшная боль, засевшая где-то в груди, что
он даже не мог дышать. Сердце неровно, мучительно билось в груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
- Получается, что, имея возможность выбрать любое место в мире, ты
совсем ничего не выбирал, - искоса посмотрев на меня, заявил Шут. -
Просто в один прекрасный день решил, что с тебя довольно скитаний по
дорогам.
- Наверное. - Я с трудом выговорил следующие слова, потому что,
как мне казалось, они не имели никакого отношения к нашему разговору:
- Кузница находится чуть дальше по дороге.
- Ты остался из-за нее?
- Не думаю. Я там побывал, посмотрел на развалины, вспомнил те
страшные события. Там сейчас никто не живет. Обычно из мест вроде
этого люди уносят все, что можно унести. В Кузнице не так.
- С Кузницей связано слишком много тяжелых воспоминаний, - заметил
Шут. - Здесь все началось, но люди запомнили те события и дали имя
этой деревушки тому, что произошло потом. Интересно, сколько всего
человек было «перековано»?
Мне стало не по себе, я смущенно поерзал на своем месте, а потом
встал и взял у Шута пустую миску. Даже сейчас я не хотел вспоминать о
тех страшных временах. Красные корабли грабили наше побережье
несколько лет. Но только когда они начали отнимать у жителей Шести
Герцогств человеческий облик, мы поднялись, чтобы противостоять
набегам. Первой их жертвой стало селение под названием Кузница, из
которого пираты увели часть людей, а потом вернули их, превратив в
бездушных чудовищ. Одно время я выслеживал и убивал «перекованных» -
такое задание дал мне король как наемному убийце, состоящему у него на
службе. Но с тех пор прошли годы, сказал я себе. Тот Фитц умер.
- Это было давно, - напомнил я Шуту. - Все закончилось.
- Кое-кто так и говорит. Другие же с ними не согласны. Они не
могут избавиться от ненависти к жителям Внешних островов и заявляют,
что драконы, которые прилетели на выручку Шести Герцогствам, поступили
с ними слишком мягко. Многие, разумеется, считают, что мы должны
оставить ту войну в прошлом, поскольку история отношений Шести
Герцогств и Внешних островов изобилует вооруженными конфликтами. По
пути сюда я остановился в одной таверне и слышал разговоры о том, что
королева Кетриккен пытается заключить с островитянами мирный и
торговый договор. Кажется, она собирается женить принца Дьютифула на
нарческе с Внешних островов, чтобы скрепить договор, который она им
предложила.
- На нарческе?
Шут чуть приподнял брови и пояснил:
- Кажется, это что-то вроде принцессы. Или по меньшей мере дочь
могущественного лорда.
- Понятно. - Я попытался скрыть от него, как сильно меня
обеспокоила эта новость. - Дипломатические отношения закрепляются
подобным образом не в первый раз. Вспомни, как Кетриккен стала женой
Верити. Их брак был заключен, чтобы заручиться поддержкой Горного
Королевства. Но в конце концов все сложилось как нельзя лучше.
- Да уж, - не стал спорить со мной Шут, но его тон заставил меня
задуматься.
Я отнес в дом наши миски и помыл их. Мне было интересно, как
относится Дьютифул к тому, что его используют для закрепления
договора, затем я отбросил эти мысли. Кетриккен наверняка вырастила
сына по законам Горного Королевства, внедрив в его сознание, что
правитель должен быть слугой своих подданных. Дьютифул выполнит свой
долг, сказал я себе. Вне всякого сомнения, он без возражений примет
решение матери, ведь именно так когда-то Кетриккен стала женой Верити.
Я заметил, что бочка для воды наполовину опустела. Шут всегда был
чистюлей, и ему требовалось в три раза больше воды, чем любому другому
человеку. Я взял два ведра и вышел на улицу.
- Я схожу за водой.
Шут вскочил на ноги.
- Я с тобой.
Он шел за мной по расцвеченной солнечными пятнами тропе к ручью,
где я вырыл и обложил камнями небольшой участок, чтобы было удобнее
доставать ведрами воду. Шут тут же принялся мыть руки, а потом напился
свежей холодной воды. Пригладив волосы, он быстро огляделся по
сторонам.
- А где Ночной Волк?
Я выпрямился, держа в руках ведра.
- Ну, он любит иногда побегать в одиночестве. Он…
Неожиданно меня пронзила нестерпимая боль, я выронил наполненные
до краев ведра и схватился за горло, не сразу сообразив, что эта боль
не моя. Шут встретился со мной глазами, и его золотистая кожа вдруг
стала землистого цвета. Думаю, он почувствовал мой страх. Я потянулся
к Ночному Волку, нашел его и сорвался с места.
Я продирался сквозь лес, не обращая внимания на кусты, которые
цеплялись за мою одежду, пытаясь остановить. Волк задыхался; его
мучительные попытки сделать вдох болью отзывались в моем теле. Я изо
всех сил старался не подпускать к себе его страх, чтобы ужас не
поглотил меня. На бегу я вытащил нож, приготовившись сразиться с
напавшим на него врагом. Но когда я вылетел на небольшую поляну около
пруда, в котором жили бобры, я увидел, что он на берегу один. Ночной
Волк цеплялся лапой за широко раскрытую пасть. На каменистом берегу
рядом с ним лежала половина большой рыбы. Он метался кругами, тряс
головой, пытаясь избавиться от того, что его душило.
Я бросился на колени около него.
- Не мешай мне! - попросил я Ночного Волка, но он меня не слышал.
Его мысли окутывал алый страх. Я попытался обхватить его рукой,
чтобы успокоить, но он шарахнулся от меня в сторону. Потом начал
отчаянно трясти головой, но то, что застряло у него в глотке, не
желало выходить. Я бросился к нему и прижал к земле, навалившись всем
телом, - и спас ему жизнь. Мое тело сдавило ему грудь, и кусок рыбы
выскочил из глотки в пасть. Не обращая внимания на зубы, я засунул
руку и, вытащив его, отбросил подальше от нас. Волк сделал глубокий
вдох, и я встал, а за мной и он с трудом поднялся с земли. Я вдруг
понял, что едва держусь на ногах.
- Рыбой подавился! - возмущенно вскричал я. - Мне следовало
догадаться! В следующий раз не будешь заглатывать большие куски.
Я глубоко вздохнул, чувствуя, как меня охватывает облегчение.
Однако моя радость оказалась преждевременной. Волк сделал два
неуверенных шага и повалился на землю. Он больше не задыхался, но я
чувствовал, что ему очень больно.
- Что? Что с ним случилось? - спросил стоявший у меня за спиной
Шут.
Я даже не знал, что он последовал за мной. Впрочем, сейчас у меня
не было на него времени. Я подошел к Ночному Волку и положил ему на
голову руку, чувствуя, как прикосновение сделало нашу связь еще
теснее. Его терзала такая страшная боль, засевшая где-то в груди, что
он даже не мог дышать. Сердце неровно, мучительно билось в груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192