В семьях,
владеющих Уитом, когда младший ребенок достигает совершеннолетия, его
отправляют на поиски спутника. Дело не в том, что он должен выбрать
себе подходящее животное, а потом подчинить его своей воле. Скорее,
найти существо с похожим сознанием среди домашних или диких животных,
готовое установить с ним связь на основе Уита. Иными словами, зверь
должен быть не в меньшей степени, чем человек, одарен особыми
способностями. И хотя человек, наделенный Уитом, в состоянии общаться
практически со всеми животными, связь сформируется, только если зверь
обладает необходимыми способностями и хочет этого.
Однако в любых взаимоотношениях есть место насилию. Так муж иногда
бьет жену, а та унижает его своим неуважением. Человек может
доминировать над своим партнером по Уиту. Возможно, чаще всего
встречается вариант, в котором человек выбирает животное, когда оно
еще слишком мало, чтобы понимать значимость решения, принимаемого на
всю жизнь. Гораздо реже возникают ситуации, когда животные
сопротивляются или диктуют свою волю людям. Среди представителей
Древней Крови известна баллада о Скитальце Грейсоне, который оказался
настолько глуп, что связал свою жизнь с диким гусаком и до конца своих
дней жил по законам птиц.
Баджерлок. «Сказания Древней Крови»
Утро третьего дня, проведенного мной с Шутом, наступило слишком
рано и показалось мне неприятно ярким и солнечным. Мой друг проснулся
раньше меня, и мне не удалось заметить в нем никаких последствий
выпитого накануне бренди. Было ясно, что день будет жарким, поэтому
Шут развел совсем небольшой огонь, чтобы приготовить на завтрак кашу.
Я выпустил кур, отвел пони и лошадь Шута на склон холма, выходящий на
море. Пони я отпустил, а Малту привязал - на всякий случай. Она
наградила меня укоризненным взглядом, но вскоре принялась щипать траву
с таким видом, будто ни о чем другом и не мечтала. Я постоял немного,
разглядывая спокойное море, которое в лучах утреннего солнца походило
на гладкую металлическую пластину. Налетел легкий бриз и взъерошил мои
волосы, и мне показалось, что кто-то произнес слова, а я их повторил:
«Пришло время менять».
Время перемен, - эхом повторил волк вслед за мной.
Не совсем то, что сказал я, но у меня возникло ощущение, что так
будет вернее. Я потянулся, расправил плечи и предоставил ветру унести
мою головную боль. Потом я посмотрел на свои руки - покрытые мозолями,
грубые руки крестьянина, в темных несмываемых пятнах от земли,
обветренные непогодой. Почесав заросшее щетиной лицо, я вдруг
сообразил, что не брился уже несколько дней. Моя одежда, чистая и
удобная, кое-где залатанная, могла многое рассказать о том, как я
провожу свои дни. Все, что казалось мне удобным и установившимся всего
несколько мгновений назад, стало представляться нарядом, специально
предназначенным для того, чтобы защищать меня в годы покоя. Мне вдруг
отчаянно захотелось вырваться из этой жизни и снова стать не тем
Фитцем, которым я был, а каким мог быть, если бы не умер для всего
света. Неожиданно меня пробрала дрожь, и я вспомнил одно утро из
своего детства, когда я стоял и наблюдал за тем, как гусеница
превращается в бабочку, чтобы познать мир. Неужели покой и
прозрачность моей жизни, окружавшие и защищавшие меня, вдруг начали
меня душить, пробуждая мечты о свободе?
Я сделал глубокий вдох, задержал дыхание и выдохнул, надеясь, что
тревоги рассеются, и часть их действительно отступила, но не все.
Время перемен, как сказал волк.
- Ну, и во что же мы превратимся?
Ты? Понятия не имею. Я знаю только, что ты меняешься, и иногда
меня это пугает. Что касается меня, все гораздо проще. Я старею.
- Я тоже, - посмотрев на волка, сказал я.
Нет. Ты, в отличие от меня, не стареешь, ты взрослеешь. И мы оба
это понимаем.
Я знал, что он прав.
- И что с того? - с вызовом спросил я, пытаясь скрыть смущение.
Мы подходим ко времени, когда придется принимать решение. Мы не
должны дожидаться момента, когда обстоятельства нас вынудят делать то,
что мы делать не хотим. Я считаю, ты должен рассказать Шуту о том, как
мы жили среди людей Древней Крови. Не потому, что он сможет или станет
за нас решать, просто мы оба думаем лучше, когда делим с ним наши
мысли.
Очень сложное рассуждение для волка, такие доводы мог бы привести
человек или часть меня, которая бегает по лесу на четырех лапах. Я
опустился рядом с волком на одно колено и обнял его за шею обеими
руками. Я и сам не знал, чего испугался, но я прижал его к себе,
словно мог вобрать в свое существо и оставить там навсегда. Он
несколько секунд терпел, потом опустил голову, высвободился из моих
рук и отбежал на пару шагов. Ночной Волк встряхнулся, словно хотел
привести в порядок примятую мной шерсть, и уставился на море, как
будто изучал новую территорию, где собирался охотиться. Я вздохнул.
- Хорошо, я ему расскажу. Сегодня, - пообещал я.
Волк оглянулся на меня через плечо, потом опустил к земле нос и
выставил вперед уши. В его глазах загорелись озорные искорки.
Я знаю, что расскажешь, мой брат. Не бойся.
Затем он грациозно сорвался с места, словно снова стал щенком, и,
мелькнув серым хвостом, исчез среди кустов, которыми порос склон
холма. Мне не удалось его разглядеть, так хитро он от меня спрятался,
но мои мысли, как и всегда, последовали за ним. Я сказал себе, что мое
сердце всегда сможет его отыскать, всегда найдет место, где мы будем
вместе. Я послал ему эту мысль, но он мне не ответил.
Тогда я вернулся к дому, собрал яйца в курятнике и отнес в хижину.
Шут испек их в углях, а я заварил чай. Мы решили позавтракать на
крыльце, под синим небом. Ветер с моря не добирался до моей крошечной
тихой долины, и листья неподвижно повисли на деревьях. Стояла тишина,
только куры, кудахча, возились на пыльном дворе. Я понял, что молчу
слишком долго, когда Шут вдруг сказал, показав ложкой на могучие
деревья:
- Хорошо здесь. Река, лес, неподалеку море и скалы. Теперь я
понимаю, почему ты предпочел это место Баккипу.
Он всегда обладал непостижимым для меня умением переворачивать мои
мысли с ног на голову.
- Я не уверен, что у меня был выбор, - задумчиво проговорил я. -
Мне не пришлось сравнивать, а потом выбирать, где я буду жить. Первую
зиму я провел здесь, потому что мы попали в страшную бурю и попытались
спрятаться среди деревьев. Тогда-то мы и увидели старый след от
телеги. Он привел нас к заброшенному дому - к этой хижине, - и мы
вошли внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
владеющих Уитом, когда младший ребенок достигает совершеннолетия, его
отправляют на поиски спутника. Дело не в том, что он должен выбрать
себе подходящее животное, а потом подчинить его своей воле. Скорее,
найти существо с похожим сознанием среди домашних или диких животных,
готовое установить с ним связь на основе Уита. Иными словами, зверь
должен быть не в меньшей степени, чем человек, одарен особыми
способностями. И хотя человек, наделенный Уитом, в состоянии общаться
практически со всеми животными, связь сформируется, только если зверь
обладает необходимыми способностями и хочет этого.
Однако в любых взаимоотношениях есть место насилию. Так муж иногда
бьет жену, а та унижает его своим неуважением. Человек может
доминировать над своим партнером по Уиту. Возможно, чаще всего
встречается вариант, в котором человек выбирает животное, когда оно
еще слишком мало, чтобы понимать значимость решения, принимаемого на
всю жизнь. Гораздо реже возникают ситуации, когда животные
сопротивляются или диктуют свою волю людям. Среди представителей
Древней Крови известна баллада о Скитальце Грейсоне, который оказался
настолько глуп, что связал свою жизнь с диким гусаком и до конца своих
дней жил по законам птиц.
Баджерлок. «Сказания Древней Крови»
Утро третьего дня, проведенного мной с Шутом, наступило слишком
рано и показалось мне неприятно ярким и солнечным. Мой друг проснулся
раньше меня, и мне не удалось заметить в нем никаких последствий
выпитого накануне бренди. Было ясно, что день будет жарким, поэтому
Шут развел совсем небольшой огонь, чтобы приготовить на завтрак кашу.
Я выпустил кур, отвел пони и лошадь Шута на склон холма, выходящий на
море. Пони я отпустил, а Малту привязал - на всякий случай. Она
наградила меня укоризненным взглядом, но вскоре принялась щипать траву
с таким видом, будто ни о чем другом и не мечтала. Я постоял немного,
разглядывая спокойное море, которое в лучах утреннего солнца походило
на гладкую металлическую пластину. Налетел легкий бриз и взъерошил мои
волосы, и мне показалось, что кто-то произнес слова, а я их повторил:
«Пришло время менять».
Время перемен, - эхом повторил волк вслед за мной.
Не совсем то, что сказал я, но у меня возникло ощущение, что так
будет вернее. Я потянулся, расправил плечи и предоставил ветру унести
мою головную боль. Потом я посмотрел на свои руки - покрытые мозолями,
грубые руки крестьянина, в темных несмываемых пятнах от земли,
обветренные непогодой. Почесав заросшее щетиной лицо, я вдруг
сообразил, что не брился уже несколько дней. Моя одежда, чистая и
удобная, кое-где залатанная, могла многое рассказать о том, как я
провожу свои дни. Все, что казалось мне удобным и установившимся всего
несколько мгновений назад, стало представляться нарядом, специально
предназначенным для того, чтобы защищать меня в годы покоя. Мне вдруг
отчаянно захотелось вырваться из этой жизни и снова стать не тем
Фитцем, которым я был, а каким мог быть, если бы не умер для всего
света. Неожиданно меня пробрала дрожь, и я вспомнил одно утро из
своего детства, когда я стоял и наблюдал за тем, как гусеница
превращается в бабочку, чтобы познать мир. Неужели покой и
прозрачность моей жизни, окружавшие и защищавшие меня, вдруг начали
меня душить, пробуждая мечты о свободе?
Я сделал глубокий вдох, задержал дыхание и выдохнул, надеясь, что
тревоги рассеются, и часть их действительно отступила, но не все.
Время перемен, как сказал волк.
- Ну, и во что же мы превратимся?
Ты? Понятия не имею. Я знаю только, что ты меняешься, и иногда
меня это пугает. Что касается меня, все гораздо проще. Я старею.
- Я тоже, - посмотрев на волка, сказал я.
Нет. Ты, в отличие от меня, не стареешь, ты взрослеешь. И мы оба
это понимаем.
Я знал, что он прав.
- И что с того? - с вызовом спросил я, пытаясь скрыть смущение.
Мы подходим ко времени, когда придется принимать решение. Мы не
должны дожидаться момента, когда обстоятельства нас вынудят делать то,
что мы делать не хотим. Я считаю, ты должен рассказать Шуту о том, как
мы жили среди людей Древней Крови. Не потому, что он сможет или станет
за нас решать, просто мы оба думаем лучше, когда делим с ним наши
мысли.
Очень сложное рассуждение для волка, такие доводы мог бы привести
человек или часть меня, которая бегает по лесу на четырех лапах. Я
опустился рядом с волком на одно колено и обнял его за шею обеими
руками. Я и сам не знал, чего испугался, но я прижал его к себе,
словно мог вобрать в свое существо и оставить там навсегда. Он
несколько секунд терпел, потом опустил голову, высвободился из моих
рук и отбежал на пару шагов. Ночной Волк встряхнулся, словно хотел
привести в порядок примятую мной шерсть, и уставился на море, как
будто изучал новую территорию, где собирался охотиться. Я вздохнул.
- Хорошо, я ему расскажу. Сегодня, - пообещал я.
Волк оглянулся на меня через плечо, потом опустил к земле нос и
выставил вперед уши. В его глазах загорелись озорные искорки.
Я знаю, что расскажешь, мой брат. Не бойся.
Затем он грациозно сорвался с места, словно снова стал щенком, и,
мелькнув серым хвостом, исчез среди кустов, которыми порос склон
холма. Мне не удалось его разглядеть, так хитро он от меня спрятался,
но мои мысли, как и всегда, последовали за ним. Я сказал себе, что мое
сердце всегда сможет его отыскать, всегда найдет место, где мы будем
вместе. Я послал ему эту мысль, но он мне не ответил.
Тогда я вернулся к дому, собрал яйца в курятнике и отнес в хижину.
Шут испек их в углях, а я заварил чай. Мы решили позавтракать на
крыльце, под синим небом. Ветер с моря не добирался до моей крошечной
тихой долины, и листья неподвижно повисли на деревьях. Стояла тишина,
только куры, кудахча, возились на пыльном дворе. Я понял, что молчу
слишком долго, когда Шут вдруг сказал, показав ложкой на могучие
деревья:
- Хорошо здесь. Река, лес, неподалеку море и скалы. Теперь я
понимаю, почему ты предпочел это место Баккипу.
Он всегда обладал непостижимым для меня умением переворачивать мои
мысли с ног на голову.
- Я не уверен, что у меня был выбор, - задумчиво проговорил я. -
Мне не пришлось сравнивать, а потом выбирать, где я буду жить. Первую
зиму я провел здесь, потому что мы попали в страшную бурю и попытались
спрятаться среди деревьев. Тогда-то мы и увидели старый след от
телеги. Он привел нас к заброшенному дому - к этой хижине, - и мы
вошли внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192