Я не мог ей помочь, опасаясь разрушить связь. Я висел в воздухе,
и пока она вела меня из тела волка в мое собственное, боялся, что она
оборвется. Движение ускорилось, и вскоре я понял, что лечу, подчиняясь
собственной воле.
Я вдруг узнал свое тело, лежащее на земле, и проник в него,
испытав ужас от того, каким холодным и неподвижным стало физическое
вместилище моей души. Мои глаза показались мне сухими и какими-то
липкими оттого, что я долго не мигал, и сначала я ничего не видел. И
не мог произнести ни слова, так сильно у меня перехватило горло. Я
попытался перевернуться, но мышцы не слушались. Мне удалось лишь
слегка пошевелиться. Но даже боль являлась для меня благословением,
потому что принадлежала моему телу, которое посылало сигналы мозгу.
Хриплый вздох облегчения вырвался из моего горла.
Из сложенных ладоней Шута мне на губы полилась вода, попала
наконец в рот. Ко мне вернулось зрение, я видел окружающий мир
нечетко, но достаточно, чтобы понять, что полдень давно миновал. Я
провел в теле волка несколько часов. Через некоторое время я сумел
сесть и тут же потянулся к Ночному Волку, который неподвижно
растянулся рядом со мной. Он не спал, но был без сознания.
Прикоснувшись к нему, я почувствовал крошечное, едва различимое биение
жизни, но его пульс был ровным, и я испытал огромное удовлетворение. Я
позвал его.
Убирайся!
Ночной Волк продолжал на меня злиться, но я ничуть не расстроился.
Его легкие работали, сердце билось ровно и уверенно. Он был измучен,
да и я сам еще не совсем пришел в себя, но мне удалось спасти ему
жизнь.
Через несколько минут я нашел глазами Шута, который стоял на
коленях, обхватив меня за плечи. Я даже не знал, что он меня
поддерживает. С трудом повернув голову, я посмотрел на него. Его лицо
осунулось от усталости и боли, но ему удалось криво ухмыльнуться.
- Я не знал, получится ли у меня что-нибудь. Но это единственное,
что я мог сделать.
Я понял, что он имел в виду, далеко не сразу и посмотрел на свое
запястье. Там снова появились отпечатки его пальцев - не серебристые,
как в первый раз, когда он прикоснулся ко мне Скиллом, а более темного
серого цвета, чем раньше. Связь, соединявшая наши сознания, стала
немного сильнее. Меня привело в ужас то, что он сделал.
- Наверное, я должен тебя поблагодарить, - не слишком вежливо
заявил я.
У меня возникло ощущение, будто я подвергся насилию. Меня
возмутило, что он, не спросив моего разрешения, вторгся в мое
сознание. Я понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать.
Шут громко рассмеялся, но я уловил в его смехе истерические нотки.
- Я знал, что тебе не понравится. Однако, друг мой, у меня не было
выхода. - Он с трудом перевел дыхание и уже мягче добавил: - Все
начинается сначала. Неужели нам всегда придется платить такую цену?
Почему мне приходится постоянно подвергать твою жизнь опасности ради
того, чтобы наш мир стал лучше? - Шут сильнее сжал мои плечи. - О
Фитц, как ты можешь прощать меня за все, что я с тобой делаю?
Я не мог его простить, но ничего не сказал, лишь молча отвернулся.
- Мне нужно побыть одному. Прошу тебя.
Ответом на мои слова была тишина, потом Шут сказал:
- Конечно.
Он убрал руку, которой обнимал меня за плечи, и отошел в сторону,
а я испытал облегчение. Его прикосновение усиливало нашу связь через
Скилл, и я становился более уязвимым. Шут не умел ею пользоваться и не
смог бы пробраться в мое сознание, но от этого мне не становилось
менее страшно. Нож, приставленный к горлу, угрожает жизни, даже если у
человека самые лучшие побуждения.
Я попытался заставить себя не думать о другой стороне медали. Шут
не имел ни малейшего представления о том, что стал для меня открытой
книгой. Некоторое время я сражался с искушением установить с ним более
тесную связь. Нужно только попросить его еще раз положить мне руку на
запястье. Я знал, что его прикосновение поможет мне проникнуть в его
сознание, узнать все тайны, забрать силу. Я мог превратить его тело в
свое собственное, использовать жизнь Шута, каждый его день для
достижения своих целей.
Мне стало стыдно за такие мысли. Я видел, что стало с теми, кто
поддался этому всепоглощающему голоду. Разве мог я его простить за то,
что он заставил меня его почувствовать?
У меня раскалывалась голова от боли, которая всегда приходит после
использования Скилла, а тело ныло так, словно я только что принял
участие в изнурительном сражении. Мир казался чужим и неприветливым
местом, а дружеское прикосновение Шута причинило страдание. Я с трудом
поднялся на ноги и спотыкаясь подошел к воде. Попытавшись опуститься
на берегу на колени, я сразу понял, что лучше всего лечь на живот.
Утолив жажду, я долго мыл лицо, лил воду на голову, а потом принялся
тереть глаза, пока из них не потекли слезы, и вскоре уже вполне
прилично видел окружающий мир.
Я посмотрел на лежащего без сил волка, а потом перевел взгляд на
Шута. Он сгорбился, плечи поникли, губы были плотно сжаты. Я его
обидел и почувствовал угрызения совести. Он хотел мне помочь, но
какая-то часть меня упрямо возмущалась тем, что он сделал. Тогда я
попытался найти оправдание своей не слишком разумной реакции - и не
смог. Однако порой, прекрасно понимая, что ты не имеешь права злиться,
ты все равно злишься, не в силах с собой справиться.
- Мне уже лучше, - сказал я и тряхнул мокрой головой, словно
пытаясь убедить нас обоих, что меня беспокоила только жажда. Шут
ничего не ответил.
Я набрал в ладони воды и, подойдя к волку, присел на корточки и
вылил ее на высунутый язык. Через пару минут он с трудом пошевелился и
убрал язык.
- Я знаю, ты сделал это, чтобы спасти мне жизнь, - предпринял я
новую попытку утешить Шута. - Спасибо тебе.
Он спас нас обоих. Иначе нам грозило существование, которое
уничтожило бы нас.
Волк продолжал лежать с закрытыми глазами, но его мысли
переполняла сила страсти.
Но то, что он сделал…
Чем это отличается от того, что ты сотворил со мной?
Мне нечего было ему сказать. Я не жалел, что помог ему остаться в
живых. Но…
Оказалось, что мне легче заговорить с Шутом, чем продолжить эту
мысль.
- Ты спас нам обоим жизнь. Я проник… сам не знаю как, но я проник
в Ночного Волка. Думаю, при помощи Скилла. - Неожиданно мне пришла в
голову новая мысль. Кажется, Чейд говорил, что Скилл можно
использовать для исцеления людей. Мне стало не по себе. Я думал, что
для этого нужно просто поделиться с другим своей силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
и пока она вела меня из тела волка в мое собственное, боялся, что она
оборвется. Движение ускорилось, и вскоре я понял, что лечу, подчиняясь
собственной воле.
Я вдруг узнал свое тело, лежащее на земле, и проник в него,
испытав ужас от того, каким холодным и неподвижным стало физическое
вместилище моей души. Мои глаза показались мне сухими и какими-то
липкими оттого, что я долго не мигал, и сначала я ничего не видел. И
не мог произнести ни слова, так сильно у меня перехватило горло. Я
попытался перевернуться, но мышцы не слушались. Мне удалось лишь
слегка пошевелиться. Но даже боль являлась для меня благословением,
потому что принадлежала моему телу, которое посылало сигналы мозгу.
Хриплый вздох облегчения вырвался из моего горла.
Из сложенных ладоней Шута мне на губы полилась вода, попала
наконец в рот. Ко мне вернулось зрение, я видел окружающий мир
нечетко, но достаточно, чтобы понять, что полдень давно миновал. Я
провел в теле волка несколько часов. Через некоторое время я сумел
сесть и тут же потянулся к Ночному Волку, который неподвижно
растянулся рядом со мной. Он не спал, но был без сознания.
Прикоснувшись к нему, я почувствовал крошечное, едва различимое биение
жизни, но его пульс был ровным, и я испытал огромное удовлетворение. Я
позвал его.
Убирайся!
Ночной Волк продолжал на меня злиться, но я ничуть не расстроился.
Его легкие работали, сердце билось ровно и уверенно. Он был измучен,
да и я сам еще не совсем пришел в себя, но мне удалось спасти ему
жизнь.
Через несколько минут я нашел глазами Шута, который стоял на
коленях, обхватив меня за плечи. Я даже не знал, что он меня
поддерживает. С трудом повернув голову, я посмотрел на него. Его лицо
осунулось от усталости и боли, но ему удалось криво ухмыльнуться.
- Я не знал, получится ли у меня что-нибудь. Но это единственное,
что я мог сделать.
Я понял, что он имел в виду, далеко не сразу и посмотрел на свое
запястье. Там снова появились отпечатки его пальцев - не серебристые,
как в первый раз, когда он прикоснулся ко мне Скиллом, а более темного
серого цвета, чем раньше. Связь, соединявшая наши сознания, стала
немного сильнее. Меня привело в ужас то, что он сделал.
- Наверное, я должен тебя поблагодарить, - не слишком вежливо
заявил я.
У меня возникло ощущение, будто я подвергся насилию. Меня
возмутило, что он, не спросив моего разрешения, вторгся в мое
сознание. Я понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать.
Шут громко рассмеялся, но я уловил в его смехе истерические нотки.
- Я знал, что тебе не понравится. Однако, друг мой, у меня не было
выхода. - Он с трудом перевел дыхание и уже мягче добавил: - Все
начинается сначала. Неужели нам всегда придется платить такую цену?
Почему мне приходится постоянно подвергать твою жизнь опасности ради
того, чтобы наш мир стал лучше? - Шут сильнее сжал мои плечи. - О
Фитц, как ты можешь прощать меня за все, что я с тобой делаю?
Я не мог его простить, но ничего не сказал, лишь молча отвернулся.
- Мне нужно побыть одному. Прошу тебя.
Ответом на мои слова была тишина, потом Шут сказал:
- Конечно.
Он убрал руку, которой обнимал меня за плечи, и отошел в сторону,
а я испытал облегчение. Его прикосновение усиливало нашу связь через
Скилл, и я становился более уязвимым. Шут не умел ею пользоваться и не
смог бы пробраться в мое сознание, но от этого мне не становилось
менее страшно. Нож, приставленный к горлу, угрожает жизни, даже если у
человека самые лучшие побуждения.
Я попытался заставить себя не думать о другой стороне медали. Шут
не имел ни малейшего представления о том, что стал для меня открытой
книгой. Некоторое время я сражался с искушением установить с ним более
тесную связь. Нужно только попросить его еще раз положить мне руку на
запястье. Я знал, что его прикосновение поможет мне проникнуть в его
сознание, узнать все тайны, забрать силу. Я мог превратить его тело в
свое собственное, использовать жизнь Шута, каждый его день для
достижения своих целей.
Мне стало стыдно за такие мысли. Я видел, что стало с теми, кто
поддался этому всепоглощающему голоду. Разве мог я его простить за то,
что он заставил меня его почувствовать?
У меня раскалывалась голова от боли, которая всегда приходит после
использования Скилла, а тело ныло так, словно я только что принял
участие в изнурительном сражении. Мир казался чужим и неприветливым
местом, а дружеское прикосновение Шута причинило страдание. Я с трудом
поднялся на ноги и спотыкаясь подошел к воде. Попытавшись опуститься
на берегу на колени, я сразу понял, что лучше всего лечь на живот.
Утолив жажду, я долго мыл лицо, лил воду на голову, а потом принялся
тереть глаза, пока из них не потекли слезы, и вскоре уже вполне
прилично видел окружающий мир.
Я посмотрел на лежащего без сил волка, а потом перевел взгляд на
Шута. Он сгорбился, плечи поникли, губы были плотно сжаты. Я его
обидел и почувствовал угрызения совести. Он хотел мне помочь, но
какая-то часть меня упрямо возмущалась тем, что он сделал. Тогда я
попытался найти оправдание своей не слишком разумной реакции - и не
смог. Однако порой, прекрасно понимая, что ты не имеешь права злиться,
ты все равно злишься, не в силах с собой справиться.
- Мне уже лучше, - сказал я и тряхнул мокрой головой, словно
пытаясь убедить нас обоих, что меня беспокоила только жажда. Шут
ничего не ответил.
Я набрал в ладони воды и, подойдя к волку, присел на корточки и
вылил ее на высунутый язык. Через пару минут он с трудом пошевелился и
убрал язык.
- Я знаю, ты сделал это, чтобы спасти мне жизнь, - предпринял я
новую попытку утешить Шута. - Спасибо тебе.
Он спас нас обоих. Иначе нам грозило существование, которое
уничтожило бы нас.
Волк продолжал лежать с закрытыми глазами, но его мысли
переполняла сила страсти.
Но то, что он сделал…
Чем это отличается от того, что ты сотворил со мной?
Мне нечего было ему сказать. Я не жалел, что помог ему остаться в
живых. Но…
Оказалось, что мне легче заговорить с Шутом, чем продолжить эту
мысль.
- Ты спас нам обоим жизнь. Я проник… сам не знаю как, но я проник
в Ночного Волка. Думаю, при помощи Скилла. - Неожиданно мне пришла в
голову новая мысль. Кажется, Чейд говорил, что Скилл можно
использовать для исцеления людей. Мне стало не по себе. Я думал, что
для этого нужно просто поделиться с другим своей силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192