Казалось, будто
отблески пламени позолотили его лицо и глаза, но я знал, что это не
так.
Мне было трудно поверить, что передо мной не тот прежний озорной
шут, который служил королю Шрюду и защищал его столько лет. Если не
считать цвета кожи, тело Шута нисколько не изменилось. Изящные руки с
длинными пальцами лежали на подлокотниках, волосы, когда-то белые и
легкие, точно пух одуванчика, были сейчас зачесаны назад и убраны в
золотистую косу. Огонь камина словно ласкал аристократический профиль.
Его нынешний великолепный костюм по сочетанию цветов отдаленно
напоминал прежний черно-белый шутовской наряд, но я мог бы побиться об
заклад, что он больше никогда не будет носить колокольчиков и ленточек
и не возьмет в руки скипетр, увенчанный крысиной головой. Теперь жизнь
Шута принадлежала только ему самому. Я попытался представить его в
роли богатого человека, который может жить и путешествовать так, как
ему заблагорассудится. Неожиданно в голову пришла новая мысль, которая
вывела меня из задумчивости.
- Шут! - крикнул я в темноту.
- Что? - Он не открыл глаз, но то, как он быстро ответил,
означало, что он еще не успел заснуть.
- Ты ведь больше не Шут. Как тебя теперь называют?
Едва уловимая улыбка коснулась его губ.
- Кто и когда и как меня называет?
В его голосе я уловил знакомые шутовские интонации. Я знал, что
если я попытаюсь разделить его вопрос на составные части, он впутает
меня в словесную акробатику, а я так и не получу от него ответа. И
потому я не попался на его удочку, просто взял и повторил вопрос.
- Я больше не должен звать тебя Шутом. Как ты хочешь, чтобы я тебя
называл?
- Ха, как я хочу, чтобы ты меня называл? Понятно. Вот это
правильно поставленный вопрос. - Насмешка в его тоне звучала музыкой,
легкой и приятной.
Я помолчал и сформулировал свой вопрос как можно проще.
- Как твое настоящее имя?
- Ах. - Он вдруг стал серьезным и медленно вздохнул. - Мое имя. Ты
имеешь в виду, как меня назвала мать, когда я родился?
- Да, - ответил я и затаил дыхание.
Шут редко говорил о своем детстве, и я вдруг понял, что прошу у
него очень многого. Я подумал о древней магии имени: если я знаю твое
истинное имя, я обладаю над тобой властью. Если я назвал тебе свое, я
даровал тебе эту власть. Я часто задавал Шуту прямые вопросы, и, как и
прежде, одновременно боялся и с нетерпением ждал ответа.
- И если я тебе его открою, ты будешь им меня называть? - спросил
он таким тоном, что я понял: необходимо как следует взвесить свой
ответ.
Я задумался. Его имя принадлежит только ему, и не мое дело
выбалтывать его кому ни попадя.
- Только когда мы одни. И только если ты захочешь, - серьезно
проговорил я, считая свои слова торжественной клятвой, которую нельзя
нарушить.
Шут повернулся ко мне лицом, на котором был написан восторг.
- Я захочу, - заверил он меня.
- Ну? - повторил я свой вопрос, неожиданно мне стало не по себе,
показалось, что он снова меня перехитрил.
- Имя, которое дала мне мать, я отдаю тебе, ты можешь меня им
называть, когда мы вдвоем. - Он снова вздохнул и снова отвернулся к
огню, потом закрыл глаза, но его ухмылка стала еще шире. - Любимый.
Она называла меня только так - Любимый.
- Шут! - запротестовал я.
Он весело рассмеялся, явно наслаждаясь происходящим.
- Но она так меня называла, - настаивал он на своем.
- Шут, я серьезно. - Комната начала медленно вращаться вокруг
меня, и я понял, что, если скоро не засну, меня вытошнит.
- А ты думаешь, я шучу? - Он издал театральный вздох. - Ну, если
не можешь называть меня «Любимый», тогда, полагаю, тебе придется
продолжать называть меня «Шут». Потому что я всегда останусь для тебя
Шутом, Фитц.
- Том Баджерлок.
- Что?
- Теперь я Том Баджерлок. Меня все знают под этим именем.
Он помолчал немного, а потом решительно заявил:
- А я - нет. Если ты настаиваешь на том, чтобы мы с тобой сейчас
взяли себе новые имена, я буду называть тебя «Любимый». И тогда ты
будешь звать меня «Шут». - Он открыл глаза и откинул голову назад,
чтобы взглянуть на меня. Изобразив на лице дурацкую улыбку
влюбленного, тяжело вздохнул и сказал:
- Спокойной ночи, Любимый. Мы слишком долго не виделись.
Я капитулировал, зная, что разговаривать с ним, когда он в таком
настроении, бесполезно.
- Спокойной ночи, Шут.
Я устроился поудобнее и закрыл глаза. Может быть, он мне не
ответил, но я его не слышал, мгновенно провалившись в сон.
VI
СПОКОЙНЫЕ ГОДЫ
Я родился бастардом и первые шесть лет жизни провел в Горном
Королевстве со своей матерью. Я почти ничего не помню о том времени.
Когда мне было шесть лет, дед отвел меня в форт Мунсей, где передал
дяде по отцу, Верити из династии Видящих. Известие о моем
существовании стало личным и политическим крахом отца, который
отказался от своего права на трон Видящих и отошел от придворной
жизни. Сначала меня передали заботам Баррича, главного конюшего
Баккипа. Позже король Шрюд посчитал необходимым потребовать от меня
клятвы верности и сделал учеником наемного убийцы, служившего при
дворе. Со смертью Шрюда вследствие предательства его младшего сына
Регала я стал служить Верити. Я последовал за ним и оставался верен
ему до тех пор, пока не стал свидетелем того, как он излил свою жизнь
и сущность в дракона, вырезанного из камня. Так Верити ожил в образе
Дракона, и так были спасены Шесть Герцогств от набегов красных
кораблей, приплывших с Внешних островов. Верити в обличье Дракона
привел древних драконов Элдерлингов, и они очистили Шесть Герцогств от
захватчиков. После всего случившегося я, будучи физически и душевно
ранен, покинул двор и общество на пятнадцать лет. Я считал, что
никогда туда не вернусь.
За эти годы я попытался написать историю Шести Герцогств и
собственной жизни. Еще мне удалось получить и изучить множество
письменных документов, посвященных самым разным предметам. Я занимался
ими затем, чтобы узнать правду. Я стремился отыскать и соединить
вместе фрагменты головоломки, которая объяснила бы, почему моя жизнь
сложилась так, как она сложилась. Однако чем больше манускриптов я
просматривал, чем больше мыслей поверял бумаге, тем упрямее истина от
меня ускользала. Жизнь вдалеке от мира показала мне, что ни один
человек не может узнать всей правды. Все, во что я когда-то поверил,
то, как понимал свою деятельность, само время освещало по-иному. Ясные
и четкие предметы погружались в тень, а детали, которые я считал
мелкими и незначительными, оказывались важными и достойными
пристального внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
отблески пламени позолотили его лицо и глаза, но я знал, что это не
так.
Мне было трудно поверить, что передо мной не тот прежний озорной
шут, который служил королю Шрюду и защищал его столько лет. Если не
считать цвета кожи, тело Шута нисколько не изменилось. Изящные руки с
длинными пальцами лежали на подлокотниках, волосы, когда-то белые и
легкие, точно пух одуванчика, были сейчас зачесаны назад и убраны в
золотистую косу. Огонь камина словно ласкал аристократический профиль.
Его нынешний великолепный костюм по сочетанию цветов отдаленно
напоминал прежний черно-белый шутовской наряд, но я мог бы побиться об
заклад, что он больше никогда не будет носить колокольчиков и ленточек
и не возьмет в руки скипетр, увенчанный крысиной головой. Теперь жизнь
Шута принадлежала только ему самому. Я попытался представить его в
роли богатого человека, который может жить и путешествовать так, как
ему заблагорассудится. Неожиданно в голову пришла новая мысль, которая
вывела меня из задумчивости.
- Шут! - крикнул я в темноту.
- Что? - Он не открыл глаз, но то, как он быстро ответил,
означало, что он еще не успел заснуть.
- Ты ведь больше не Шут. Как тебя теперь называют?
Едва уловимая улыбка коснулась его губ.
- Кто и когда и как меня называет?
В его голосе я уловил знакомые шутовские интонации. Я знал, что
если я попытаюсь разделить его вопрос на составные части, он впутает
меня в словесную акробатику, а я так и не получу от него ответа. И
потому я не попался на его удочку, просто взял и повторил вопрос.
- Я больше не должен звать тебя Шутом. Как ты хочешь, чтобы я тебя
называл?
- Ха, как я хочу, чтобы ты меня называл? Понятно. Вот это
правильно поставленный вопрос. - Насмешка в его тоне звучала музыкой,
легкой и приятной.
Я помолчал и сформулировал свой вопрос как можно проще.
- Как твое настоящее имя?
- Ах. - Он вдруг стал серьезным и медленно вздохнул. - Мое имя. Ты
имеешь в виду, как меня назвала мать, когда я родился?
- Да, - ответил я и затаил дыхание.
Шут редко говорил о своем детстве, и я вдруг понял, что прошу у
него очень многого. Я подумал о древней магии имени: если я знаю твое
истинное имя, я обладаю над тобой властью. Если я назвал тебе свое, я
даровал тебе эту власть. Я часто задавал Шуту прямые вопросы, и, как и
прежде, одновременно боялся и с нетерпением ждал ответа.
- И если я тебе его открою, ты будешь им меня называть? - спросил
он таким тоном, что я понял: необходимо как следует взвесить свой
ответ.
Я задумался. Его имя принадлежит только ему, и не мое дело
выбалтывать его кому ни попадя.
- Только когда мы одни. И только если ты захочешь, - серьезно
проговорил я, считая свои слова торжественной клятвой, которую нельзя
нарушить.
Шут повернулся ко мне лицом, на котором был написан восторг.
- Я захочу, - заверил он меня.
- Ну? - повторил я свой вопрос, неожиданно мне стало не по себе,
показалось, что он снова меня перехитрил.
- Имя, которое дала мне мать, я отдаю тебе, ты можешь меня им
называть, когда мы вдвоем. - Он снова вздохнул и снова отвернулся к
огню, потом закрыл глаза, но его ухмылка стала еще шире. - Любимый.
Она называла меня только так - Любимый.
- Шут! - запротестовал я.
Он весело рассмеялся, явно наслаждаясь происходящим.
- Но она так меня называла, - настаивал он на своем.
- Шут, я серьезно. - Комната начала медленно вращаться вокруг
меня, и я понял, что, если скоро не засну, меня вытошнит.
- А ты думаешь, я шучу? - Он издал театральный вздох. - Ну, если
не можешь называть меня «Любимый», тогда, полагаю, тебе придется
продолжать называть меня «Шут». Потому что я всегда останусь для тебя
Шутом, Фитц.
- Том Баджерлок.
- Что?
- Теперь я Том Баджерлок. Меня все знают под этим именем.
Он помолчал немного, а потом решительно заявил:
- А я - нет. Если ты настаиваешь на том, чтобы мы с тобой сейчас
взяли себе новые имена, я буду называть тебя «Любимый». И тогда ты
будешь звать меня «Шут». - Он открыл глаза и откинул голову назад,
чтобы взглянуть на меня. Изобразив на лице дурацкую улыбку
влюбленного, тяжело вздохнул и сказал:
- Спокойной ночи, Любимый. Мы слишком долго не виделись.
Я капитулировал, зная, что разговаривать с ним, когда он в таком
настроении, бесполезно.
- Спокойной ночи, Шут.
Я устроился поудобнее и закрыл глаза. Может быть, он мне не
ответил, но я его не слышал, мгновенно провалившись в сон.
VI
СПОКОЙНЫЕ ГОДЫ
Я родился бастардом и первые шесть лет жизни провел в Горном
Королевстве со своей матерью. Я почти ничего не помню о том времени.
Когда мне было шесть лет, дед отвел меня в форт Мунсей, где передал
дяде по отцу, Верити из династии Видящих. Известие о моем
существовании стало личным и политическим крахом отца, который
отказался от своего права на трон Видящих и отошел от придворной
жизни. Сначала меня передали заботам Баррича, главного конюшего
Баккипа. Позже король Шрюд посчитал необходимым потребовать от меня
клятвы верности и сделал учеником наемного убийцы, служившего при
дворе. Со смертью Шрюда вследствие предательства его младшего сына
Регала я стал служить Верити. Я последовал за ним и оставался верен
ему до тех пор, пока не стал свидетелем того, как он излил свою жизнь
и сущность в дракона, вырезанного из камня. Так Верити ожил в образе
Дракона, и так были спасены Шесть Герцогств от набегов красных
кораблей, приплывших с Внешних островов. Верити в обличье Дракона
привел древних драконов Элдерлингов, и они очистили Шесть Герцогств от
захватчиков. После всего случившегося я, будучи физически и душевно
ранен, покинул двор и общество на пятнадцать лет. Я считал, что
никогда туда не вернусь.
За эти годы я попытался написать историю Шести Герцогств и
собственной жизни. Еще мне удалось получить и изучить множество
письменных документов, посвященных самым разным предметам. Я занимался
ими затем, чтобы узнать правду. Я стремился отыскать и соединить
вместе фрагменты головоломки, которая объяснила бы, почему моя жизнь
сложилась так, как она сложилась. Однако чем больше манускриптов я
просматривал, чем больше мыслей поверял бумаге, тем упрямее истина от
меня ускользала. Жизнь вдалеке от мира показала мне, что ни один
человек не может узнать всей правды. Все, во что я когда-то поверил,
то, как понимал свою деятельность, само время освещало по-иному. Ясные
и четкие предметы погружались в тень, а детали, которые я считал
мелкими и незначительными, оказывались важными и достойными
пристального внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192