Царь насмешливо извинялся:
"Посылаю тебе поминки легкие, добрых поминков не послал; ты писал,
что тебе не надобны деньги, что богатство для тебя с прахом равно".
Хан вспыхнул, крикнул мурзаку:
- Мы потопчем их конями!
Седенький мурзак низко склонился перед Девлет-Гиреем и напомнил:
- Повелитель, постель ждет тебя, - пора отдохнуть от всех дел!
Хан прошел в опочивальню, но спал тревожно. Среди ночи он вдруг
проснулся. Кругом глубокая тишина, в бассейн с редким звоном падали капли,
лунный свет еле проникал в решетчатое оконце, все было напоено покоем и
негой. Но Девлет-Гирею вдруг стало страшно. Он долго думал о том, где
причина этому страху? Перебирал в памяти врагов своих среди мурзаков,
готовых на козни, вспоминал речи царевичей, слова послов турского хункера.
Нет, не это устрашило его! Что же тогда?
И тут на память пришел русский полоняник, которого татары схватили на
берегу Лопасни. Вот он теперь стоит перед глазами - высокий, стройный,
синеглазый. Тряхнул русыми кудрями и насмешливо говорит хану: "Всю Русь на
кол не посадишь! Пуп надорвешь!".
Девлет-Гирей схватился за голову:
- Русь! Русь! Вот кто страшен! Русы развеяли потомков великого Бату,
они растопчут и меня...
Всем своим существом опытного хищника он понял, что растет изо дня в
день могучая сила, которая положит конец привольной жизни от набегов и
грабежа...
5
Кончался золотой листопад. Дни стояли солнечные, тихие, и на фоне
ясного голубого неба нежные белоствольные березки на перепутьях радовали
глаз русского посла. На душе было грустно: Третьяк оставил в Москве
молодую жену и ползунка-сына. При воспоминании о них у посла теплело на
сердце. Оно рвалось назад, на Русь, которая осталась позади. В туманной
дали растаяли в синем мареве и Каменные горы. Всю дорогу сибирец Гаймуса
вел себя двусмысленно, а после того, как миновали русский рубеж, и вовсе
стал задираться.
- Погорелец ваш царь, беден, плохие поминки шлет великому хану
Сибири!
Третьяк Чебуков степенно ответил ему:
- Русь обширна и богата. Но не в богатстве сила, а в людях!
- Чего вы ищете в нашей стране? - продолжал Гаймуса.
- Хан Кучум просил царя принять его в данники, и царь взял под свою
высокую руку возлюбленного брата.
- Це-це! - щелкнул языком сибирец, и его вороватые глаза забегали.
Гонец Аиса держался добродушно, покровительственно к Третьяку.
Когда-то тот спас ему жизнь, и служилый татарин не забыл этого:
- Ты не гляди, что я переметчик. Своя вера ближе всего. Идешь по
Москве, а каждая женка ребенку шепчет: "Молчи, татарин идет!" Я знаю,
татары сделали много зла твоей земле. Что поделаешь, такова воля аллаха!
Но я все хорошее помню, и первый друг тебе!
Вот и Искер! Навстречу русскому послу выехали четыре бека, обряженные
в парчевые халаты. Кони - арабских статей, убранство их сверкает позолотой
и драгоценными камнями, седла расшиты жемчугом. У беков густые черные
бороды, и сами они подобраны молодец к молодцу. Это сразу оценил Третьяк.
За беками ехали трубачи и барабанщики, а за ними спешила огромная
толпа любопытных татар. Когда поезд посла приблизился к воротам Искера,
трубачи пронзительно затрубили, а потом глашатай возвестил:
- Приехал посланец Москвы! Слушайте, слушайте, правоверные, отныне
Сибирь и Русь - единая сила против врагов великого и благочестивого хана
Кучума! Да будет благословенно имя его во всех веках и по всей вселенной!
Толпа о чем-то громко шумела, а беки сошли с коней и почтительно
склонились перед русским послом. Третьяк каждому из них низко поклонился.
- Да будет благословен твой приезд, посланец великого и могучего
царства! - громко произнес старший из беков.
Третьяк понял, как нуждается Сибирь в славе Руси. Он хорошо знал
татарский язык и со всей важностью ответил на приветствие, чтобы слышали
все:
- Русь сильна! Мы вступили в дружбу с вами, и кто посмеет после этого
грозить вам? Великий государь всея Руси Иван Васильевич жалует брата
своего Кучума любовью!
- Алла! Алла! - закричали в толпе. Но тут загрохотали барабаны,
защелкал бич, - громадного роста татарин, одетый в зеленый халат, теснил
толпу, давая проход шествию.
Послу подвели белоснежного коня с высоким седлом, обшитым тисненым
ярким сафьяном. - Это дар хана благородному посланцу русского царя! -
важно оповестил старший мурза.
Опять заиграли трубы, загрохотали барабаны. Русский посол легко
поднялся в седло, и пышное шествие тронулось. В толпе пуще закричали.
Лучники, состязаясь в своем искусстве, пустили сотни стрел в голубое небо.
Над распахнутыми воротами Искера раскачивался пестрый персидский ковер, а
вдоль узких уличек шумела все та же неугомонная, говорливая толпа.
Русский посол в малиновом кафтане, в сопровождении беков медленно
продвигался среди народа, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.
Обходительность посла, его молодое, румяное лицо, обрамленное золотистой
кудрявой бородкой, большие синие глаза пришлись по душе татарам. Толпа
неистовствовала от восторга...
Хан принял Третьяка Чебукова со всеми почестями в своей огромной
белой юрте. Кучум сидел на возвышении, покрытом золотой парчей, в
окружении знатных мурз и беков.
Русский посол статной поступью вошел в тронную и, остановясь
неподалеку от хана, отвесил ему глубокий поклон. В глазах Кучума
промелькнуло самодовольство.
- По велению моего государя, великого князя всея Руси, - торжественно
начал Третьяк, - кланяюсь мудрому хану Сибири, потомку могущественного
Батыя. Брат твой и великий государь Иван Васильевич спрашивает, здоров ли
преславный хан?
Кучум улыбнулся, весело обежал взором толпившихся мурз и не менее
величаво ответил:
- Хвала аллаху, здоров. Мои имамы каждодневно возносят молитвы о
здравии брата моего, великого государя Руси. Здоров ли он?
Слуги посла положили у ног хана царские поминки: три штуки красного
сукна, золотые кубки и перстни с глазками лазури. Хан схватил кубки и стал
рассматривать.
- Мои златокузнецы делают запястья тонкие и полные сверканья, и чаши
серебряные, - сказал Кучум, - но таких узорчатых кубков я не видел...
Разговор длился недолго. Посол понял, что состоялось первое
знакомство с ханом. Грамоту Грозного и рукопись шерти он решил вручить
позднее.
На закате Третьяку отвели юрту, ту самую, в которой когда-то жил
приказный Куров. Оставшись наедине со слугами, посол наказал им:
- Помните, холопы, русскую пословицу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264
"Посылаю тебе поминки легкие, добрых поминков не послал; ты писал,
что тебе не надобны деньги, что богатство для тебя с прахом равно".
Хан вспыхнул, крикнул мурзаку:
- Мы потопчем их конями!
Седенький мурзак низко склонился перед Девлет-Гиреем и напомнил:
- Повелитель, постель ждет тебя, - пора отдохнуть от всех дел!
Хан прошел в опочивальню, но спал тревожно. Среди ночи он вдруг
проснулся. Кругом глубокая тишина, в бассейн с редким звоном падали капли,
лунный свет еле проникал в решетчатое оконце, все было напоено покоем и
негой. Но Девлет-Гирею вдруг стало страшно. Он долго думал о том, где
причина этому страху? Перебирал в памяти врагов своих среди мурзаков,
готовых на козни, вспоминал речи царевичей, слова послов турского хункера.
Нет, не это устрашило его! Что же тогда?
И тут на память пришел русский полоняник, которого татары схватили на
берегу Лопасни. Вот он теперь стоит перед глазами - высокий, стройный,
синеглазый. Тряхнул русыми кудрями и насмешливо говорит хану: "Всю Русь на
кол не посадишь! Пуп надорвешь!".
Девлет-Гирей схватился за голову:
- Русь! Русь! Вот кто страшен! Русы развеяли потомков великого Бату,
они растопчут и меня...
Всем своим существом опытного хищника он понял, что растет изо дня в
день могучая сила, которая положит конец привольной жизни от набегов и
грабежа...
5
Кончался золотой листопад. Дни стояли солнечные, тихие, и на фоне
ясного голубого неба нежные белоствольные березки на перепутьях радовали
глаз русского посла. На душе было грустно: Третьяк оставил в Москве
молодую жену и ползунка-сына. При воспоминании о них у посла теплело на
сердце. Оно рвалось назад, на Русь, которая осталась позади. В туманной
дали растаяли в синем мареве и Каменные горы. Всю дорогу сибирец Гаймуса
вел себя двусмысленно, а после того, как миновали русский рубеж, и вовсе
стал задираться.
- Погорелец ваш царь, беден, плохие поминки шлет великому хану
Сибири!
Третьяк Чебуков степенно ответил ему:
- Русь обширна и богата. Но не в богатстве сила, а в людях!
- Чего вы ищете в нашей стране? - продолжал Гаймуса.
- Хан Кучум просил царя принять его в данники, и царь взял под свою
высокую руку возлюбленного брата.
- Це-це! - щелкнул языком сибирец, и его вороватые глаза забегали.
Гонец Аиса держался добродушно, покровительственно к Третьяку.
Когда-то тот спас ему жизнь, и служилый татарин не забыл этого:
- Ты не гляди, что я переметчик. Своя вера ближе всего. Идешь по
Москве, а каждая женка ребенку шепчет: "Молчи, татарин идет!" Я знаю,
татары сделали много зла твоей земле. Что поделаешь, такова воля аллаха!
Но я все хорошее помню, и первый друг тебе!
Вот и Искер! Навстречу русскому послу выехали четыре бека, обряженные
в парчевые халаты. Кони - арабских статей, убранство их сверкает позолотой
и драгоценными камнями, седла расшиты жемчугом. У беков густые черные
бороды, и сами они подобраны молодец к молодцу. Это сразу оценил Третьяк.
За беками ехали трубачи и барабанщики, а за ними спешила огромная
толпа любопытных татар. Когда поезд посла приблизился к воротам Искера,
трубачи пронзительно затрубили, а потом глашатай возвестил:
- Приехал посланец Москвы! Слушайте, слушайте, правоверные, отныне
Сибирь и Русь - единая сила против врагов великого и благочестивого хана
Кучума! Да будет благословенно имя его во всех веках и по всей вселенной!
Толпа о чем-то громко шумела, а беки сошли с коней и почтительно
склонились перед русским послом. Третьяк каждому из них низко поклонился.
- Да будет благословен твой приезд, посланец великого и могучего
царства! - громко произнес старший из беков.
Третьяк понял, как нуждается Сибирь в славе Руси. Он хорошо знал
татарский язык и со всей важностью ответил на приветствие, чтобы слышали
все:
- Русь сильна! Мы вступили в дружбу с вами, и кто посмеет после этого
грозить вам? Великий государь всея Руси Иван Васильевич жалует брата
своего Кучума любовью!
- Алла! Алла! - закричали в толпе. Но тут загрохотали барабаны,
защелкал бич, - громадного роста татарин, одетый в зеленый халат, теснил
толпу, давая проход шествию.
Послу подвели белоснежного коня с высоким седлом, обшитым тисненым
ярким сафьяном. - Это дар хана благородному посланцу русского царя! -
важно оповестил старший мурза.
Опять заиграли трубы, загрохотали барабаны. Русский посол легко
поднялся в седло, и пышное шествие тронулось. В толпе пуще закричали.
Лучники, состязаясь в своем искусстве, пустили сотни стрел в голубое небо.
Над распахнутыми воротами Искера раскачивался пестрый персидский ковер, а
вдоль узких уличек шумела все та же неугомонная, говорливая толпа.
Русский посол в малиновом кафтане, в сопровождении беков медленно
продвигался среди народа, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.
Обходительность посла, его молодое, румяное лицо, обрамленное золотистой
кудрявой бородкой, большие синие глаза пришлись по душе татарам. Толпа
неистовствовала от восторга...
Хан принял Третьяка Чебукова со всеми почестями в своей огромной
белой юрте. Кучум сидел на возвышении, покрытом золотой парчей, в
окружении знатных мурз и беков.
Русский посол статной поступью вошел в тронную и, остановясь
неподалеку от хана, отвесил ему глубокий поклон. В глазах Кучума
промелькнуло самодовольство.
- По велению моего государя, великого князя всея Руси, - торжественно
начал Третьяк, - кланяюсь мудрому хану Сибири, потомку могущественного
Батыя. Брат твой и великий государь Иван Васильевич спрашивает, здоров ли
преславный хан?
Кучум улыбнулся, весело обежал взором толпившихся мурз и не менее
величаво ответил:
- Хвала аллаху, здоров. Мои имамы каждодневно возносят молитвы о
здравии брата моего, великого государя Руси. Здоров ли он?
Слуги посла положили у ног хана царские поминки: три штуки красного
сукна, золотые кубки и перстни с глазками лазури. Хан схватил кубки и стал
рассматривать.
- Мои златокузнецы делают запястья тонкие и полные сверканья, и чаши
серебряные, - сказал Кучум, - но таких узорчатых кубков я не видел...
Разговор длился недолго. Посол понял, что состоялось первое
знакомство с ханом. Грамоту Грозного и рукопись шерти он решил вручить
позднее.
На закате Третьяку отвели юрту, ту самую, в которой когда-то жил
приказный Куров. Оставшись наедине со слугами, посол наказал им:
- Помните, холопы, русскую пословицу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264