И молодой князец - Мамыкин-сын отбыл в край вогуличей и остяков,
переписал их и обложил данью. Чтобы сии народы держать в повиновении,
тайбуга на крутом яру, при впадении Ишима в Иртыш, отстроил городище
Кизыл-туру. Осторожен и расчетлив был тайбуга: городище обнес тынами и
валами. И стал он править. От него пошел род тайбугинов. Привел он в
сибирскую сторону свои орды из татар и ногаев...
Грозный молчаливо слушал. Прикрыв глаза ладонью, он ярко представил
себе скачущих по степям диких всадников, смуглых и узкоглазых, привычных к
бешеной скачке. Русь знает эту страшную силу! С тугими луками, кривыми
ножами и арканами, прикрепленными к седлу, они тучей набегали на мирные
селения, предавали огню и крови всех малых и старых, после набега волоча
за собой несчастных полонян.
Для диких степняков не существовало преград: бурные реки они
переплывали на конях, в пустыне чувствовали себя, как дома. Жрали конину и
с наслаждением пили кобылье молоко.
- Ханы и беки не могут, яко псы, жить без грызни! Вельми алчны и
кровожадны! - вслух вымолвил Иван Васильевич.
- Ты правдивое поведал, государь, - учтиво сказал Висковатов. - Род
Тайбугин разъедают смуты и раздоры. Сколько крови!
Опять дьяк размеренно повел рассказ о распрях в царстве Сибирском. Из
безграничных ногайских степей примчался с тысячами смуглолицых всадников
хан Ибак и убил ишимского хана Мара. Но не долго радовался победитель,
выросло семя мести: внук Мара, злобный Махмет отплатил за смерть деда. Он
зарезал, как барана, Ибака и сам стал ханом. Ордынцы любят дымящуюся кровь
и подчинились головорезу. Восторжествовавший род Тайбугин поставил на реке
Иртыше, на горе, среди березовых рощ, свое городище Кашлак, или Искер.
Однако и отважный Махмет-хан не смог взять города Тюмени, вокруг которого
сложилось свое ханство.
Так жили и воевали друг друга, пуская кровь и разоряя улусы, ханы и
князья Тайбугина рода; каждый стремился быть старшим. Но вот настали
времена, когда над степями вновь поднялась грозовая туча. Внук убитого
Ибака, шибанский царевич Кучум - рослый и сильный наездник, смелый воин -
собрал вокруг себя новые орды и грозил Искеру.
- Сидят там на шатком троне два брата: хан Едигер и бек Булат. Дрожат
за свою жизнь и богатство, - сказал думный дьяк. - Дознался я от торговых
казанских татар о их неспокойной участи...
Царь встал, прошелся по горенке. От движения воздуха пламя свечей
заколебалось. Установилась глубокая тишина. Слышно было, как внизу, за
кремлевской стеной, раздавались тяжелые размеренные шаги караульного
стрельца. На башнях перекликались часовые:
- Славен град Москва!
- Славна Рязань!
- Славен Владимир-град...
За слюдяным оконцем - синяя ночь, мерцали звезды. Иван Васильевич
успокоился и сказал Висковатову:
- Мыслю я, дьяче, настал час подвести Сибирь под нашу длань!
- О том мною думано, государь.
- Мы примем челобитье хана Едигера, как то подобает, - намекнул царь
и внимательно посмотрел на Висковатова.
- Едигеру-хану одно в том спасенье - устрашить силою Москвы, -
ответил дьяк. - Отправлен с тем подсказом один татарин...
Глаза Ивана Васильевича радостно заблестели. Он снова встал с кресла,
прошелся по горенке, взглянул в слюдяное оконце. Звезды разгорелись ярче.
- Быть морозу! - сказал царь. - Для долгих странствий кованые
дорожки!
- Истинно так, государь! - встал и поклонился думный дьяк. - Дозволь
уйти...
Висковатов тихонько открыл окованную медью дверь и неслышно удалился.
Грозный подошел и развернул широкий свиток - карту. На ней, как
ветвистое дерево, нарисована Волга с притоками, обозначены городки и
крепостцы. Вправо с краю пергамента темными гривами шли Рифейские горы, по
русскому Каменный Пояс, а за ними умудренная рука вывела соболя и
веверицу. И больше ничего не значилось за Рифеями. "Ни иноземные, ни
русские космографы не ведают, что за ними! - устало нахмурился царь, но
сейчас же энергично встряхнул головой. - Ничего, скоро дознаемся"...
Он бережно свернул карту, уложил в футляр. Подошел к изразцовой
печке, спиной прислонился к ней и задумался. Никто в этот тихий час
раздумья не смел войти в горенку, даже согбенный седобородый книжник -
Назар-разумник, оберегавший драгоценные фолианты и манускрипты, до которых
был так ревнив Иван Васильевич.
В январе 1555 года по зимнему пути из далекой Сибири прибыли
долгожданные послы хана Едигера - знатные татарские беки. Ехали они через
Строгановские вотчины, где их усадили в крытые возки и под охраной
отправили в Москву. Все же послы вели за собой табун добрых коней, чтобы в
Подмосковье пересесть в седла и, как подобает знатным воинам, приехать
прямо в Кремль. Однако встретившие их подъячие и пристава из Посольского
приказа к царю послов не допустили, а отвезли на подворье для отдыха и
кормежки. Только на третий день думный дьяк Висковатов позвал беков
Едигера к себе в Приказ.
Перед Приказом был разметен снег, постланы дорогие бухарские ковры и
на высоком крыльце дежурили кряжистые бородатые стрельцы.
Послы прибыли на конях, одетые в шубы, крытые зеленой парчой, с
привязанными на боку татарскими саблями - клынчами. Они сидели важно в
дорогих седлах, перебирая уздечки, украшенные золотом и цветными
каменьями.
Старший посольства, темноглазый старичок бек, сухой с жилистой шеей,
недовольно поджал бритые сухие губы. "Бек Тагинь, его отец и дед говорили
только с ханами, а не с его челядинами! - надменно думал он. - Почему не
допускают к московскому князю?"
Но внешне старший посол сдерживался, стараясь скрыть волнение и
сохранить важность своей особы. Однако он довольно крякнул, когда
сбежавшие с крыльца Приказа пристава в малиновых однорядках учтиво помогли
ему слезть с лошади и под руки повели на крыльцо. За Тагин-беком с
замкнутыми бронзовыми лицами двинулись младшие беки.
Думный дьяк Висковатов в малиновой ферязи с пристегнутым высоким
опашнем, расшитым жемчугом, поразил посольство сановитостью, дородностью.
Но еще больше удивились послы, когда он низко поклонился им и приветливо
спросил по-татарски:
- Здорово ли ехали? Не было ли помех в пути? Хорошие ли корма были и
все ли с достойным почитанием встречали вас?
Бек Тагинь улыбнулся, лицо его посветлело.
- Якши, чах якши! - прижимая руки к сердцу, кланяясь, ответил посол.
Его холодные, умные глаза и реденькая бородка клином понравились думному
дьяку. "Мудр и в меру хитер старик", - быстро сообразил он и перешел к
дальнейшим расспросам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264
переписал их и обложил данью. Чтобы сии народы держать в повиновении,
тайбуга на крутом яру, при впадении Ишима в Иртыш, отстроил городище
Кизыл-туру. Осторожен и расчетлив был тайбуга: городище обнес тынами и
валами. И стал он править. От него пошел род тайбугинов. Привел он в
сибирскую сторону свои орды из татар и ногаев...
Грозный молчаливо слушал. Прикрыв глаза ладонью, он ярко представил
себе скачущих по степям диких всадников, смуглых и узкоглазых, привычных к
бешеной скачке. Русь знает эту страшную силу! С тугими луками, кривыми
ножами и арканами, прикрепленными к седлу, они тучей набегали на мирные
селения, предавали огню и крови всех малых и старых, после набега волоча
за собой несчастных полонян.
Для диких степняков не существовало преград: бурные реки они
переплывали на конях, в пустыне чувствовали себя, как дома. Жрали конину и
с наслаждением пили кобылье молоко.
- Ханы и беки не могут, яко псы, жить без грызни! Вельми алчны и
кровожадны! - вслух вымолвил Иван Васильевич.
- Ты правдивое поведал, государь, - учтиво сказал Висковатов. - Род
Тайбугин разъедают смуты и раздоры. Сколько крови!
Опять дьяк размеренно повел рассказ о распрях в царстве Сибирском. Из
безграничных ногайских степей примчался с тысячами смуглолицых всадников
хан Ибак и убил ишимского хана Мара. Но не долго радовался победитель,
выросло семя мести: внук Мара, злобный Махмет отплатил за смерть деда. Он
зарезал, как барана, Ибака и сам стал ханом. Ордынцы любят дымящуюся кровь
и подчинились головорезу. Восторжествовавший род Тайбугин поставил на реке
Иртыше, на горе, среди березовых рощ, свое городище Кашлак, или Искер.
Однако и отважный Махмет-хан не смог взять города Тюмени, вокруг которого
сложилось свое ханство.
Так жили и воевали друг друга, пуская кровь и разоряя улусы, ханы и
князья Тайбугина рода; каждый стремился быть старшим. Но вот настали
времена, когда над степями вновь поднялась грозовая туча. Внук убитого
Ибака, шибанский царевич Кучум - рослый и сильный наездник, смелый воин -
собрал вокруг себя новые орды и грозил Искеру.
- Сидят там на шатком троне два брата: хан Едигер и бек Булат. Дрожат
за свою жизнь и богатство, - сказал думный дьяк. - Дознался я от торговых
казанских татар о их неспокойной участи...
Царь встал, прошелся по горенке. От движения воздуха пламя свечей
заколебалось. Установилась глубокая тишина. Слышно было, как внизу, за
кремлевской стеной, раздавались тяжелые размеренные шаги караульного
стрельца. На башнях перекликались часовые:
- Славен град Москва!
- Славна Рязань!
- Славен Владимир-град...
За слюдяным оконцем - синяя ночь, мерцали звезды. Иван Васильевич
успокоился и сказал Висковатову:
- Мыслю я, дьяче, настал час подвести Сибирь под нашу длань!
- О том мною думано, государь.
- Мы примем челобитье хана Едигера, как то подобает, - намекнул царь
и внимательно посмотрел на Висковатова.
- Едигеру-хану одно в том спасенье - устрашить силою Москвы, -
ответил дьяк. - Отправлен с тем подсказом один татарин...
Глаза Ивана Васильевича радостно заблестели. Он снова встал с кресла,
прошелся по горенке, взглянул в слюдяное оконце. Звезды разгорелись ярче.
- Быть морозу! - сказал царь. - Для долгих странствий кованые
дорожки!
- Истинно так, государь! - встал и поклонился думный дьяк. - Дозволь
уйти...
Висковатов тихонько открыл окованную медью дверь и неслышно удалился.
Грозный подошел и развернул широкий свиток - карту. На ней, как
ветвистое дерево, нарисована Волга с притоками, обозначены городки и
крепостцы. Вправо с краю пергамента темными гривами шли Рифейские горы, по
русскому Каменный Пояс, а за ними умудренная рука вывела соболя и
веверицу. И больше ничего не значилось за Рифеями. "Ни иноземные, ни
русские космографы не ведают, что за ними! - устало нахмурился царь, но
сейчас же энергично встряхнул головой. - Ничего, скоро дознаемся"...
Он бережно свернул карту, уложил в футляр. Подошел к изразцовой
печке, спиной прислонился к ней и задумался. Никто в этот тихий час
раздумья не смел войти в горенку, даже согбенный седобородый книжник -
Назар-разумник, оберегавший драгоценные фолианты и манускрипты, до которых
был так ревнив Иван Васильевич.
В январе 1555 года по зимнему пути из далекой Сибири прибыли
долгожданные послы хана Едигера - знатные татарские беки. Ехали они через
Строгановские вотчины, где их усадили в крытые возки и под охраной
отправили в Москву. Все же послы вели за собой табун добрых коней, чтобы в
Подмосковье пересесть в седла и, как подобает знатным воинам, приехать
прямо в Кремль. Однако встретившие их подъячие и пристава из Посольского
приказа к царю послов не допустили, а отвезли на подворье для отдыха и
кормежки. Только на третий день думный дьяк Висковатов позвал беков
Едигера к себе в Приказ.
Перед Приказом был разметен снег, постланы дорогие бухарские ковры и
на высоком крыльце дежурили кряжистые бородатые стрельцы.
Послы прибыли на конях, одетые в шубы, крытые зеленой парчой, с
привязанными на боку татарскими саблями - клынчами. Они сидели важно в
дорогих седлах, перебирая уздечки, украшенные золотом и цветными
каменьями.
Старший посольства, темноглазый старичок бек, сухой с жилистой шеей,
недовольно поджал бритые сухие губы. "Бек Тагинь, его отец и дед говорили
только с ханами, а не с его челядинами! - надменно думал он. - Почему не
допускают к московскому князю?"
Но внешне старший посол сдерживался, стараясь скрыть волнение и
сохранить важность своей особы. Однако он довольно крякнул, когда
сбежавшие с крыльца Приказа пристава в малиновых однорядках учтиво помогли
ему слезть с лошади и под руки повели на крыльцо. За Тагин-беком с
замкнутыми бронзовыми лицами двинулись младшие беки.
Думный дьяк Висковатов в малиновой ферязи с пристегнутым высоким
опашнем, расшитым жемчугом, поразил посольство сановитостью, дородностью.
Но еще больше удивились послы, когда он низко поклонился им и приветливо
спросил по-татарски:
- Здорово ли ехали? Не было ли помех в пути? Хорошие ли корма были и
все ли с достойным почитанием встречали вас?
Бек Тагинь улыбнулся, лицо его посветлело.
- Якши, чах якши! - прижимая руки к сердцу, кланяясь, ответил посол.
Его холодные, умные глаза и реденькая бородка клином понравились думному
дьяку. "Мудр и в меру хитер старик", - быстро сообразил он и перешел к
дальнейшим расспросам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264