На исхудалом лице келаря появилась слабая улыбка.
- И в малом русский трудяга успевает сотворить великое. Поведаю тебе,
сыне, предание одно. В рязанской земле усердствовал отрок один -
Переяслав. Мал был, а лучше его никто кож не дубил, не выминал. Кожемякой
посадские и кликали. Один раз, работая, он рассердился, не выходило,
схватил отменную бычью кожу и разодрал, - такой великой силы был
человек...
Взял его великий князь Дмитрий Иванович в поход, в степи. Там сошлись
два войска. И вышел из вражеской рати высокий, жилистый печенег и вызвал
на единоборство. Все убоялись, а рязанский отрог вышел и схватил спесивца,
оторвал его от земли, да так к своей груди прижал, что печенег дух
испустил. Ударил его отрог о землю и изрек: "Не я побил тебя, а Русь! Сила
в ней неисчерпаемая!"
- Вот видишь, и ты крепись, отче! - повеселел Мальцев и, подбадривая
келаря, повел его по дороге.
К вечеру они еле добрели до кургана. Солнце раскаленным ядром
закатилось за синеющие на горизонте горы. Келарь упал и, несмотря на
уговоры Семена, не поднялся больше.
- Тут и уложи в могилу: место приметное! - прошептал он. - А кедолы
сбей с меня, хочу лежать свободным...
Рано спустились сумерки, а за ними сразу навалилась кромешная тьма.
Где-то завыли шакалы. Келарь больше не открывал глаз, лежал тих и
недвижим. Мальцев еле упросил ордынца сбить кедолы с ног старца, сам вырыл
могилу и похоронил.
И опять в толпе невольников, но только уже без напарника по цепи,
ковылял Мальцев за нестройным войском Касим-паши. Не стало теперь полчищ,
все в орде перемешалось; передохли кони, истомились люди и у всех было
одно желание - утолить жажду.
Но воды нехватало. Печальные, костлявые люди шли, шатаясь, озлобленно
жалуясь:
- Аллах не пошлет нам удачи: несчастлив наш хункер. От него все
беды...
Касим-паша мрачно оглядывался на редеющую орду. Где сильные и злые
янычиры? Отчего они молчат?
На белом озере бегущих встретили гонцы султана и литовский посол. Они
мчали на сильных конях. Караван верблюдов был увешан турсуками со свежей
водой. Слуги бережно везли сухое мясо, фрукты и сыр.
Одетые в белоснежные плащи и чалмы, гонцы султана торжественно
остановились на дороге. Среди них на тонконогом сером жеребце красовался
светлоусый, с гордой осанкой, литовский посол Янус. Встревоженными глазами
он разглядывал странное зрелище, - на него, словно из загробного мира,
двигались исхудалые, костлявые люди, бредившие на ходу. Они приближались
как призраки, безмолвные и страшные.
На потемневшем аргамаке навстречу послам выехал Касим-паша.
Султанские послы закричали:
- Именем всемогущего аллаха и пророка его, да прославится мудрейший
хункер Селим! Слушай, верный раб, мы принесли весть тебе счастливую.
Приготовься достойно выслушать ее!
Касим-паша сошел с коня, приблизился к послам султана и пал на
колени.
- Алла, алла! Благодарю тебя, всесильный, за счастье услышать
повеление пресветлого хункера! О, благородные, огласите его волю! - он пал
ниц, и сердце его замерло в невыносимой тоске.
"Петлю, петлю прислал хункер и вечный позор!" - с ужасом подумал паша
и готов был разрыдаться, но в этот миг смуглый гонец в белом плаще,
сверкая перстнями, развернул пергамент и прокричал:
- "Волею всесильного аллаха, слуга наш верный, Касим-паша, я твой
повелитель и хункер повелеваю держаться под Астраханью до весны, а весной
из Стамбула пойдет к тебе большая рать. А слуге нашему, крымскому бею
Девлет-Гирею будет положено идти после половодья походом на Москву!"
Кривая усмешка прошла по лицу Девлет-Гирея. В толпе приближенных
Касим-паши он стоял на коленях и слышал все от слова до слова.
Паша поднялся и простер руки к небесам:
- О, я несчастный! Я прах под ногами моего повелителя хункера. Все
свершилось по воле аллаха: чума и голод гонят нас отсюда! И нельзя новой
рати идти к Итиль, пока не утихнет мор.
- Чума! - вскричал литовский посол Ягнус и вздрогнувшей рукой огладил
русые усы. - То великая беда. Я не могу идти дальше!
Султанские гонцы переглянулись, глаза их трусливо забегали.
- Чума и голод! - покорно склонил голову Касим-паша. - Глядите, что
стало с моими воинами! - он вспомнил золотистый паланкин, Нурдиду и еще
печальнее закончил: - Черная смерть унесла у меня самое дорогое.
Гонцы не дослушали жалоб паши, быстро повернули коней и заторопились
обратно. Ягнус пожал плечами и сказал туркам:
- Уйдем от мора! Подальше от этих мест!
Послы не уступали Касим-паше ни одного турсука с водой, ни одного
мешка с фруктами и сыром. Гонцы неслись впереди, а за ними торопилась
орда... Синие горы стали ближе, и вдруг перед изумленными беглецами
распахнулась зеленая долина, а в ней пенилась и билась о камни речонка.
Все бросились к воде. Припали к живительной струе и невольники. Жадно пил
Семен Мальцов. Он запомнил все - и встречу на Белом озере, и побледневшее
от вести лицо литовского посла Януса. Пленник окунул в струю голову, потом
истертые ноги, и чувствовал, как жизнь снова вливается в его иссохшее
тело. Ободряя себя, он думал: "Теперь добреду, теперь вырвусь из неволи!"
Ни на одну минуту его не покидала мысль о свободе.
Не всем, однако, пришлось утолить жажду: из-за реки на резвых конях
вымчали черкесы, они рубили турок, на сильных набрасывали арканы и уводили
в горы. Касим-паша свернул вправо, и опять орда потащилась по солончаковой
степи. Но и тут не было покоя: казачьи ватаги днем и ночью налетали на
обессилевших турок. Они встречали врага в засаде, настигали врасплох на
отдыхе, беспощадно убивали и забирали в плен.
Подошел октябрь. Внезапно задули холодные пронзительные ветры и стал
падать сухой снег. Свершилось редкое в этих краях: под вечер в Диком Поле
закурила, завыла метелица. Степные озерки и реченки затянулись хрупким
тонким льдом, и истомленные толпы - остатки войска Касим-паши - замерзали
на холоде, который неведом был на их родине. Вся степь покрывалась
сверкающей пеленой, на которой быстро возникали, одна за другой,
многочисленные темные точки - трупы коней и замерзших ордынцев.
Скоро Азов!
Опять потемнело. Сошли снега, подуло теплым ветром. Глаза Касим-паши
оживились, он о чем-то беседовал с юрким ногайцем. К вечеру тот исчез, и
никто не знал, что степняк помчался к атаману Бзыге...
На перепутье встретились казачьи ватаги атамана Бзыги и Ермака.
- Отпусти полонян и вернись в Качалинскую! - приказал атаман, блестя
злыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264