И сразу у
плотины упруго вздулась вода, струги вздрогнули, закачались и поплыли.
Казаки шумно вздохнули:
- Ох ты!
На берегу, под кедром, стоял Ермак и пристально следил за работой.
Хантазей вместе с казаками впрягся в лямку. От усердия он выбивался из
сил, но тянул бечеву. Атаман остался доволен, спустился к воде.
Шаг за шагом, с великим упорством, казаки отвоевывали путь стругам.
Много раз перегораживали Серебрянку парусами. Она сварливо ворчала,
двигала в ярости придонные камни, но перед казацкой преградой
останавливалась и, каждый раз отступая, поднимала и несла струги вперед.
Река, постепенно мелея, незаметно превратилась в узкий ручеек. Задули
холодные ветры. Хантазей подставил лицо ветру, принюхался и сказал Ермаку:
- Батырь, зима с Тельпоз-Иес летит. Вот-вот падет снег.
И верно, скоро замелькали снежинки. Атаман спросил вогулича:
- А где Тагил-река? Не соврал?
Хантазей спокойно ответил:
- Тагил скоро, но надо идти без лодка.
Ермак обдумывал... Ветер рвал и метал. Густел снег, струги стояли на
темной воде.
"Ожидать зиму у волока придется!" - решил Ермак и повелел созвать
казачий круг.
Гамно, буйно шел совет. Кричали казаки разное. Одни звали:
- Чего ждать? Обгоним зиму! В Сибирь. На Туре хлебно, зимовья
готовые...
Другие утверждали:
- Сибирцы хлеба не сеют. Что там нас ждет, - неведомо. Допустим, и
волок осилим, а дале что? Сибирские реки замерзли, как поплывешь?
Третьи насмехались:
- Зимовье ставить удумали! Сылву забыли! Хватит с нас! Вертай назад!
Все поглядывали на Ермака, ждали его слова, а он молчал. Иван Кольцо
притих, - знал, испытывает батька дружину, кто куда тянет? Сдержанно вели
себя и другие атаманы, думали: "Впереди - тьма, и позади беда. О чем
гадать?".
И тут сорвался Дударек, закричал бараном:
- Не пойду в Сибирь, и тут не зимовать. Голы, босы, пузо от нечисти
расчесали. Ин, сыплет белая гибель! Завел нас вогулич на смерть. Дай
смахну башку гаду! - он выхватил из ножен саблю, но поднять ее не успел.
Ермак схватил его за грудь так, что у Дударька дух захватило.
- Крови захотел? За честный труд вогулича рубить? - тихо, но
угрожающе спросил Ермак. - Кричишь, - голы, босы... А мы все не в трудах
живем, не из одного котла нужду хлебаем?..
- Не хочу погибать! Помирай сам, - словно огнем охваченный, кричал
Дударек, злобно оскалив зубы.
- Э-вон куда метнул. Ну...
Ермак кулаком саданул горлопана в грудь. Тот, корчась, попятился
назад и пал на землю. Завопил:
- Браты, что это?..
Никто не шевельнулся, не сказал слова в защиту Дударька.
- Гляди, другой раз не верещи! Удумаешь мутить, пеняй на себя. Губить
войско не дам. - Ермак возвысил голос: - Браты, идет зима, отступать нам
не гоже. Еще шаг, и мы на волоке, а там Сибирь. Чую, на верном пути стоим.
Вон мысок, за ним падает ручьишко Кокуй. Тут и поставим город. Что
скажете, браты?
- Любо, батько! Переждем тут до весны!
Иван Кольцо скинув шапку, тряхнул кудрями:
- Верим, батька, как сказал. И я чую - верная тут дорога! На случай
пошлем дозор. Пусть Хантазей ведет до Тагилки-реки.
- Пусть ведет! А городок тут ставить! - заорали сотни глоток.
- Ставить тут! - подхватили другие.
Стало смеркаться. Дударек подошел к огнищу, у которого сидел
Хантазей:
- Прости, погорячился малость, - виновато сказал он вогуличу.
Проводник встрепенулся, незлобиво посмотрел на казака доверчивыми
глазами и ответил:
- Мал-мало забыл. Холосо жить будем. Тут кругом наши, рыба будет,
зверь есть. Ух, сибко жить будем...
Он улыбнулся казаку и протянул к огню руки.

Дозор, высланный на переволоку, подтвердил слова Хантазея:
Тагилка-река близка. При устье Кокуя-речки казаки вырыли рвы, насыпали
валы и срубили избы. Городище обнесли тыном. Разгрузили струги, добро
заботливо посложили в амбарушки, а ладьи вытащили на берег и поставили на
катки.
По-хозяйски расположились на зимовку в Кокуй-городке. Ветер намел
глубокие сугробы, и все замерло. Земля лежала дикая, лесная и безлюдная,
но Хантазей уверял:
- Есть тут охотники и рыбаки, но хоронятся в чаще, боятся!
Ермак заявил:
- Зря боятся: никто не тронет, а кто обидит, тому не сдобровать.
Вогул тяжело вздохнул:
- Ох, батырь, не скоро верить будут...
Солнце в полдень висело вровень с сугробом, не грело, и рано угасала
вечерняя заря, а ночи тянулись долгие. Тишина глубокая лежала над миром.
Нарушал ее вой пурги, а днем - карканье голодных ворон. В трещинах
приречных скал замерзла вода и гулко рвала камни. Раскатистый гул шел по
реке, откликался эхом в лесах, но не разбудил медведей в берлогах. В
полночь играли цветистые сполохи, и донцам казалось это дивным и
устрашающим В первый раз Ильин прибежал и завопил:
- Казачество, светопреставление начинается. Сейчас ангелы слетят!
Ермак захохотал:
- Эх ты, башка! Ну, коли слетят, тебя архангелом поп поставит над
ними.
- Рылом не вышел, - пробасил Савва. - Сей хват их в первом царевом
кабаке споит.
- Нам ангелы не ко времени, - сказал Гроза. - Нам баб сюда, казаки по
женкам стосковались. Все помыслы их о бабах. И словеса, и сны полны
бабами, ангелы же бесплотны!
- Свят, свят! - истово закрестился Савва. - Что за блудодей! Что за
богохульник! Сейчас пост сплошной, а заговорил о скоромном. Эхх! - у Саввы
в глазах блестнули шальные искорки.
- Ни крестом, ни перстом прельстительных мыслей не прогонишь, поп!
Ох, милые! - вздохнул Иван Кольцо и взглянул на атамана. Крепкий,
жилистый, тот держался спокойно.
- На лед казакам выбегать - бороться, играть, гонять кубари! -
властно сказал Ермак.
Утром он обошел избы, землянки и выгнал всех на Серебрянку, а сам с
высокого берега следил за игрищем. Трое казаков с ременными бичами бегали
по льду и хлестко стегали кубари-волчки, отчего они бешено вертелись.
Охваченные азартом, сбившиеся в большой круг, казаки подзадоривали
игроков:
- Ихх, хлеще бей, провора! Ишь, загудел!..
Лед звенел под быстро вращающимся кубарем. Казаки неутомимо бегали по
реке. Тот, чей кубарь валился набок, под улюлюканье и гогот ватаги выходил
из игры.
Ермак не утерпел и бросился в круг. Он перехватил у побежденного бич,
подкинул кубарь: едва тот коснулся льда, оглушительно щелкнул ремнем и
стал азартно его стегать. Кубарь с визгом завертелся, стремительно
наскакивал на соседние кубари, сбивал их и, весело повизгивая, бегал по
льду.
Громоздкий и тяжелый с виду, атаман вдруг оказался легким и проворным
в игре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264