Томительно тянется время, но хан терпелив. Вместе с ударом
раскатистого грома из тьмы выскользнул посланец и пал перед Кучумом на
колени.
- Это ты, Селим? - спросил хан. - Какую весть ты принес мне?
- Они спят, и нет стражи. Великий хан, они не слышат беды.
Кучум подозрительно спросил:
- А ты не лжешь? Какое доказательство принес ты?
Татарин растерянно осклабился, приложил руки к сердцу:
- Верь мне, повелитель наш!
Кучум оживился, поднял руку:
- Пойди еще раз и принеси их оружие, тогда я поверю тебе! Пойди!..
Позади хана стояли два ногайца. Они, как псы, стерегли старика. У
каждого за толстым намокшим поясом кривой нож. Угадывая страх посланца,
Кучум зло улыбнулся:
- Если обманешь, они зарежут тебя, как барана.
Снова ловкий татарин провалился в темь. Неумолкаемо продолжала шуметь
гроза: гремел гром, блистали молнии, лились потоки дождя. Татарин змеей
пробрался в казачий стан. Вот под густой елью, в шалаше, лежат,
распластавшись, три богатыря. Их тела переплелись в тесноте, густые бороды
влажны, рты раскрыты, и дремучий храп сливается с плеском воды. Неслышно
скользят руки татарина. "Аллах, как сильна и широка грудь русского!
Могучий и беззаботный народ!" - подумал лазутчик и нашарил пищали и
лядунки.
Он быстро вернулся к хану и выложил перед ним три пишали и три
лядунки. Подвижными чуткими пальцами Кучум ощупал их.
- Коня! - отрывисто сказал он, и ему подвели высокого поджарого
жеребца. Хан поднялся в седло и до хруста сжал плеть. - Никто из них не
должен уйти живым!
Селим пал на колени и завопил:
- А что будет со мною, хан?
- Тебя я думал удушить, а теперь веди нас, как воин! - милостиво
ответил Кучум.
К броду кинулись всадники. Кони послушно пошли наперерез волне.
- Алей, сын мой, ты здесь? - еле слышно спросил хан.
- Я вместе с тобой, отец, - отозвался молодой голос.
- Ермака живым мне! Так угодно аллаху! - сказал Кучум и натянул
удила...
Он сидел на коне в стороне от стана; с высокой развесистой
лиственницы на его лицо тяжело падали капли. Хан слышал шум, крики и
стоны, и только крепче сжимал плеть.
"Теперь ты не уйдешь! - злорадно думал он. - Я каждую кровинку и
жилочку в твоем тел заставлю страдать!"
Нет, это не битва, не схватка богатырей! Люди Кучума кололи сонных,
рубили казачьи головы. Рев бури и шум ливня заглушали хрипенье зарезанных.
Вскочив, спросонья, казаки хватались за пищали, но было поздно: острый
клыч клал насмерть, обогряя берег Иртыша русской кровью.
Ермак все же пробудился от шума; схватившись за меч, без шелома, с
развевающимися волосами, он бросился к Иртышу.
- За мной, браты! К стругам! - загремел его голос.
В длинном панцыре, битом в пять колец, со златыми орлами на груди и
меж лопаток, он, наклонив голову, пошел вперед, размахивая тяжелым мечом.
Как сильный умелец-дровосек, он клал гамертво татар, прорубая дорогу к
Иртышу.
- Ермак! Ермак! - кричали в смятении татары. Алей набежал сзади и
дважды ударил атамана ножом в спину. Но могучий воин не шатнулся, осилил
удары.
- Браты! - звал он за собой соратников. - Сюда, браты!
Никто не отозвался на его зов. Полегли костьми казаки. Недорезанных
душили татары. В последнем смертном объятии сплетались враги, давили друг
друга, грызлись зубами. Высокий и плотный, как кряж, казак Охменя схватил
нападавшего татарина и смаху брякнул его о землю:
- Дух вон!
Все боялись подойти к казаку. С посеченным лицом и плечами, в
изорванном кожаном колонтаре, он дубом шумел среди врагов:
- Подходи, зашибу!
Ловко брошенный аркан захлестнул Охмене шею. Он захрипел и сильными
руками стал рвать петлю. Пятеро татар тащили его дюжее тело, а он все
рвался...
Наехал Кучум и спросил:
- Ермак?
Ему ответили:
- Нет, Ермак впереди. Это просто казак.
- Отсечь голову! - равнодушно сказал хан, и рослый ногаец саблей снес
с Охмени буйную голову. Он воткнул ее на пику, злобно торжествуя, но глаза
казака, еще полные гнева, были так страшны, что палач поскорее бросил
голову в кусты...
А Ермак все бился; он выбрался на крутой берег, подмытый яростной
волной. С крутояра он размашисто бросился вниз в бушующие волны и поплыл к
стругам. Но струги отогнало ветром. Тяжелая кольчуга - дар царя - потянула
могучее тело в бездну. Набежавшая волна покрыла Ермака с головой.
- Алла! Алла! - радостно закричали татары, ликуя и размахивая
копьями. Только сын Кучума Алей угрюмо глядел на черную воду. Свет молний
озарял Иртыш, и на волне все было мертво.
Страшным усилием Ермак победил смерть, вынырнул и всей грудью жадно
захватывал воздух. Снова яростная волна хлестнула его в лицо. Раза два
широким взмахом ударил Ермак руками по волне, стремясь уйти от гибели, но
таяли силы; он стал захлебываться и погружаться. Тяжелый панцырь увлек
атамана в пучину, и воды сомкнулись над богатырем...
Отшумела гроза, отгремел раскатистый гром и погасли зеленые молнии.
Кучум слез с коня и бродил среди порубанных тел. Трогая крутое казачье
плечо, спрашивал:
- Не этот ли Ермак?
- Нет, - горестно поник головой тайджи Алей. - Ермак ушел в Иртыш!
- Горе мне! Беда мне! - покачивая седой головой, сказал Кучум. -
Иртыш напоит его силой. И эта сила будет еще страшнее, ее принесут многие
тысячи русских богатырей...
Хан молча сел на коня и поехал с печального острова. На броду он
нагнал посланца Селима, сгорбленного, нагруженного тяжелой добычей. Увидя
хана, татарин весело осклабился, радостно блеснули глаза на смуглом лице.
- А этого.... этого! - показывая плетью на Селима, сказал Кучум, -
удушить немедля и добычу его взять на меня.
Конь хана, храпя и разбивая упругую иртышскую волну, устремился на
берег.
В ночь с пятого на шестое августа тысяча пятьсот восемьдесят
четвертого года не стало Ермака. Но у Кучума не было полной радости. Ему
мечталось лицом к лицу встретиться с отважным русским воином, отнявшим у
него царство. Ему хотелось насладиться муками его, а теперь что?.. В
глубине души своей не верил полуслепой Кучум в гибель своего заклятого
врага.
"Ушел он! Алей - сын мой - не хотел огорчить!" - опечаленно думал
хан.
На седьмой день после побоища на острове в кучумовский юрт прискакал
внук князьца Бегиша и, тяжело дыша, взволнованно передал хану неожиданную
весть, от которой воспрянул Кучум.
Татарин Яниш, прискакавший из Епанчинского юрта, поведал:
В солнечный августовский день он сидел на берегу Иртыша и ловил на
приманку рыбу. И вдруг он увидел в темной воде большие ноги в сапогах,
подкованных железом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264