До шатра Касим-паши доносились
крики, стоны и заунывные песни, но ладьи не двигались. Паша ступал по
мягкому бухарскому ковру; он был в цветных чувяках, в белоснежной чалме,
но в одной рубахе и портках. Он упрекал себя за промах: "Зачем столько
дней потратил у Переволоки? Но как быть с пушками, они нужны под
Астраханью?"
Наступил вечер, потянулись дымки, запахло горелым кизяком, крики
умокли, постепенно улеглась пыль. Касим-паша все еще не пришел к решению.
Неслышной поступью через распахнутые полы шатра вступил раб - смуглый
нубиец. Паша вздрогнул от неожиданности. Слуга приложил руки к груди и
низко поклонился:
- Великий и мудрый воитель, к нам пришла радость! Из Астрахани
прибыли послы и говорят, что нас ждут там, и все будет хорошо.
- Пусть отдохнут с пути, а я поговорю с аллахом и тогда позову их! -
скрывая радость, ответил паша.
Но послов не позвали в золотой шатер ни вечером, ни утром. Они
томились в неведении. Касим-паша хорошо знал этикет: чем больше изнывали
послы, тем выше им будет казаться могущество султана и его полководца!
Утром паша обрядился в лучший халат из золотой парчи, раб бережно уложил
на его голову белую чалму из тончайшей ткани и опоясал хозяина золотым
поясом, на который привесил ятаган, осыпанный драгоценными камнями.
Касим-паша самодовольно оглядел себя: он выглядел величественно и грозно.
Взяв под руки, два раба усадили своего повелителя на высоко взбитые
подушки, и тогда паша благосклонно разрешил:
- Пусть войдут подданные нашего великого хункера!
Астраханские послы, переступив порог, упали на колени и в безмолвии
склонились ниц. Глубокое молчание продолжалось долго. Наконец Касим-паша
торжественно спросил их:
- Кто вы и откуда прибыли?
И тогда трое старейших, а с ними толстый купец, на карачках подползли
ближе.
- Слава аллаху, он удостоил нас увидеть самого сильного и
могущественного полководца! - воскликнул седобородый. - Велика твоя слава,
храбрейший! Да будет благословенно имя твое, сильнейший воин! Мы пришли из
Астрахани и просим тебя поспешить туда. Правоверные ждут не дождутся
милостей великого хункера!
- Чем это вы докажите? - спросил Касим-паша и степенно огладил
бороду. На пухлых пальцах заискрились перстни.
- Мы привезли тебе дары, и будь многомилостлив, не откажи, прими их!
- седобородый поднял голову, пристально взглянул на пашу и добавил: - Как
сухая земля ждет росы, так ждут тебя в Астрахани!
- Я повелел поставить каторги на колеса и тащить пушки! - с важностью
оповестил паша. - Завтра мы идет отсюда!
- Мудрый и самый храбрый в подлунном мире, выслушайте нас! Повели
каторги отослать в Азов, на Итиле ты найдешь быстроходные галеры, а
тяжелые пушки отнимут много времени. Там все есть, - нет только храбрых
воинов!
Касим-паша медлил с ответом, и тогда седобородый воскликнул:
- Дозволь, светлоокий и отважный, положить к ногам твоим дары!
Паша благосклонно кивнул головой.
В шатер вошли слуги и внесли тюки. Они быстро развязали их, и потоки
яркого, веселых цветов, шелка, как половодье, затопили шатер. Турок
невозмутимо смотрел на них, хотя сердце его возликовало. А послы все
больше богатств выкладывали перед ним: и сукна красные, и расшитые халаты,
и серебряные сосуды. Все играло, сверкало, манило к себе; но чудо из
чудес, - перед ним разложили драгоценные булатные клинки. Это были древние
индийские хорасаны. Казалось, в таинственной глубине сплава мерцали
затейливые узоры. Касим-паша не выдержал, потянулся к булатам. И когда он
взял в руки один из них и взмахнул - шатер осияла сверкающая молния. Паша
обмяк и сказал подобревшим голосом:
- Слава аллаху, вы умные люди, и мне приятно слушать ваши речи!
Завтра выступаю в поход.
Он ни одним словом не обмолвился о своем союзнике Девлет-Гирее,
который, потемнев от зависти, все ждал у костра, когда позовет его
полководец хункера. Ждал и не дождался.
"Он жаден, как шакал! - возмущенно думал хан. - Он хочет один все
захватить, но подавится добычей! Путь велик, еще длиннее он будет от
Астрахани до Азова!"
Утром затрубили трубы, и вестники Касим-паши объявили всем его волю:
каторги снова спустить на воду, тяжелые пушки погрузить и отправить в
Азов, с остальными двенадцатью легкими - идти на Астрахань.
Семен Мальцев не попал на каторги; его приковали цепью к легкой
пушке, и вместе с другими пленниками он потащил ее на скрипучих колесах.
Суда с грузом, отбывшие в Азов, сопровождали три сотни янычар, и думалось
Мальцеву, что наконец-то догадаются казаки и нападут на суда, потопят их,
а добро турецкое и пушки с зельем заберут себе.
Едва только выкатилось из-за окоема солнце, конные орды татар и турок
двинулись на восток. Утром над землей веяло прохладой. Пройдя до полудня,
орды встретили посохший ковыль, плоские озерца и камыши. Все, казалось,
предвещало удачу. Касим-паша оживился:
- Все плохое осталось позади! Вот и колодцы!
Радость оказалась преждевременной. Родник "Сасык-оба" был засыпан;
пересохший, покрытый галькой, лежал ручей. Кони и воины, изнывавшие от
жары, так и не получили ни капли влаги.
Снова тронулись в путь. Позади конных полчищ тянулись скрипучие арбы
со скарбом, невольники тащили пушки. Над всей степью стлалась темная
непроглядная пыль.
И снова стала нарасть тревога: на далеком горизонте появились черные
вихри, которые, крутясь, вздымаясь все выше и выше, затмили солнце и
быстро приближались к орде. Не прошло и получаса, как на дорогу полетел
пепел, голубое небо посерело, и горячее дыхание степного пожара снова
пахнуло в лица всадников.
Хан Девлет-Гирей мрачно ехал позади Касим-паши и сердито думал: "Вот
и пришла твоя погибель!"
Сейчас все помысли его сосредотачивались на одном - на мести. Он не
жалел ни ордынцев, ни коней, думал только о гибели и посрамлении паши. К
ночи темные клубы дыма рассеялись, и впереди, на востоке, снова раскрылась
страшная черная пустыня. Как погребальную пелену, принес легкий ветер тучи
копоти. Воздух насытился запахом гари. Снова земля горяча, черна, как
уголь, и дышит зноем. Колодцы без воды. Пепел покрыл дорогу и тропы, и все
знакомое ногайцам неузнаваемо изменилось.
Карамбаши в досаде кусал губы: "Была дорога и не стало дороги! Аллах
гневен на турок!"
Попадались обуглившиеся кресты - под ними покоились казачьи кости.
Впереди, на востоке заалело зарево, с наступлением сумерок оно становилось
все ярче.
Орда тянулась по черному, безмолвному шляху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264