Жадны, ох и жадны! - Ты о
монахах так не говори! - строго перебил атамана Максим Яковлевич.
- Монастыри опора царству.
Иванко нахмурился, но смолчал. Как раз в эту пору впереди блеснул
главами церквей, переливами черепичных островерхих кровель огромный город.
Кони вынесли сани на холм, и перед очарованным взором сразу открылось
величественное зрелище-Москва!
В центре, как шапка Мономаха в яркой оторочке, сверкает, переливается
на закатном солнце куполами, шпилями, глазурью Московский Кремль. Казаки
затаили дыхание, каждый тревожно подумал: "Как-то встретит Москва-матушка
наши бесшабашные головушки?".
Солнце закатилось за дальние холмы, и сразу угасло сияние Кремля.
Засинели сумерки, и темные витки дымков поднялись над скопищем бревенчатых
изб. Разгоряченные тройки минули заставу и ворвались в кривые улочки
стольного города. Серые бревенчатые тыны, покосившиеся плетни, на
перекрестках колодцы с журавлями, подле которых крикливо судачили
московские молодки. Большие пространства-пепелища, укрытые сугробами. Вот
и Москва-река; на берегу ее мыльни, а на холме-недостроенные кремлевские
стены.
- Все пожрал пламень. Вот деяния крымского хана Девлет-Гирея,
пожегшего Москву! - печально вымолвил Строганов. - Что только было!
Сколько скорби!
Кольцо притих, он с любопытством разглядывал город, вставший из пепла
неистребимым и сильным. Высоко в небо возносились стройные башни,
украшенные каменным кружевом. В их стремительном полете ввысь, в
соразмерности зубцов, в размещении Кремля на холме чувствовался гений
неведомых русских зодчих, совершивших это диво на земле! Вот куда вели со
всех концов света дороги, - в Москву! Тут было средоточие великой державы,
которую пытались истерзать крымские татары, шведы, поляки.
На слова Строганова атаман Кольцо ответил гневно:
- Придет час, русский народ напомнит крымской орде наши горькие слезы
и беды! Доберемся и до нее! Великий русский воин Александр Невский поведал
всем нашим ворогам памятный ответ: "Кто с мечом к нам войдет - от меча и
погибнет. На том и стоит и стоять будет русская земля!".
Пораженный сказанным, Максим Яковлевич спросил Кольцо:
- Отколь сие известно атаману?
- Есть у нас ученый поп Савва, из летописи узнал сия премудрость!
- Правдивые слова, верные! - согласился Строганов.
Тройки помчали в Китай-город - в каменное подворье, указанное
Максимом.
2
На берегах Балтики шла упорная и затяжная война. Русские дрались с
извечным своим врагом за искони русские земли, за объединение Руси и
освобождение родной страны от блокады на Западе. Народ бился за выход Руси
к Балтийскому морю, по которому открывалась широкая дорога для торговли,
для обмена мастерами, ремеслами, для дружеского сближения с соседями.
Война началась давно. К осени тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года
была занята почти вся Ливония с двадцатью крепостями и удобными гаванями.
Старинные русские города-Юрьев и Нарва отошли к матери-родине. Много было
успехов и неудач. Несмотря на то, что нападения турок и крымских татар
отвлекали много сил и внимания, русские войска успешно бились с врагами на
Западе. Первого января тысяча пятьсот семьдесят второго года они штурмом
взяли крепость Вейсенштейн. Битва была жестокая. Огонь из орудий не
прекращался много часов. Неприятельским ядром был убит царский любимец
Григорий Лукьянович Малюта-Скуратов. Царь долго стоял в горьком отчаянии
над телом своего сподвижника. Из под ресниц его выкатились и потекли по
лицу слезы.
- Камня на камне не оставлю! - сказал он о крепости. - А за твою
смерть кровью умоются ливонцы!
К царю привели пленных. Глядя на них с ненавистью, он спросил:
- Есть ли среди вас пушкари?
- Есть, государь, - выступил вперед пленник. - Вот они! - показал он
на толпу, стоявшую в стороне. - Бьют метко.
- Сам знаю, - сердито ответил царь Иван. - В самое сердце мое ядром
угодили. Мне служить правдой не будете: сколько волка ни корми, все в лес
глядит. А ворогам моим таких пушкарей не верну. Казнить их! - приказал он
и пошел к шатру... Вскоре были взяты города Нейгор и Каркус, но под Лоде
наши войска потерпели поражение. Шведы стремительно напали на русский
лагерь и, пользуясь утомленностью воинов и внезапностью, произвели
замешательство, заставили царя Ивана поспешно отступить.
За этой неудачей последовала другая: в лагерь прискакал из Москвы
гонец и тайно сообщил царю, что в казанской земле поднялись черемисы и
грозят отрезать Казань. Везде на дорогах появляются вооруженные толпы и
перехватывают московских служивых людей. Сообщение встревожило царя, и он
решил предложить шведскому королю мир. Долго думал Иван Васильевич, кого
бы выбрать гонцом. Хотелось послать человека учтивого, но стойкого и
решительного, который вручил бы царское письмо непосредственно королю.
Выбор царя остановился на Чихачеве-скромном и молчаливом служилом
человеке. Гонец со слугами выехал в Стокгольм. Он держался степенно, с
достоинством. Подстать своему господину были и слуги. Чихачев спокойно, но
строго предупредил их:
- Приехали мы в чужие земли, и по нас каждый будет судить о том, кто
такие русские? Что за люди? Отчизна повелевает всем нам быть учтивыми,
честными, не задираться и свято блюсти выгоды родной земли. Если кто
озоровать будет, пеняй на себя!
Но никто и не думал озоровать. Бородатые, крепкозубые богатыри,
одетые в добротные и опрятные кафтаны, поражали иноземцев своим
добродушием и ласковыми, теплыми глазами. В Стокгольме за ними ходили
толпы зевак, но русские терпеливо переносили эту чрезмерную назойливость.
Посол был принят высшими сановниками и сообщил им, что привез
шведскому королю царскую грамоту, которую обязан вручить лично. Об этом
немедленно доложили королю. Незадолго до этого он написал очень резкое
письмо русскому царю и теперь, боясь ответного оскорбления, отказался
взять в руки письмо московского государя, приказал ознакомиться с ним
своим вельможам.
Чихачев наотрез отказался выдать письмо.
Ближний шведского короля, заносчивый и чопорный, блеснув
синевато-льдистыми глазами, упрямо заявил:
- Приехал ты в землю нашего государя, так и должен исполнять нашу
волю!
Русский гонец, не смутясь, спокойно ответил:
- Истинно, приехал я в землю вашего государя, а волю мне исполнять
русского государя, нашей земли!
Шведский сановник побледнел, хрустнул пальцами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264
монахах так не говори! - строго перебил атамана Максим Яковлевич.
- Монастыри опора царству.
Иванко нахмурился, но смолчал. Как раз в эту пору впереди блеснул
главами церквей, переливами черепичных островерхих кровель огромный город.
Кони вынесли сани на холм, и перед очарованным взором сразу открылось
величественное зрелище-Москва!
В центре, как шапка Мономаха в яркой оторочке, сверкает, переливается
на закатном солнце куполами, шпилями, глазурью Московский Кремль. Казаки
затаили дыхание, каждый тревожно подумал: "Как-то встретит Москва-матушка
наши бесшабашные головушки?".
Солнце закатилось за дальние холмы, и сразу угасло сияние Кремля.
Засинели сумерки, и темные витки дымков поднялись над скопищем бревенчатых
изб. Разгоряченные тройки минули заставу и ворвались в кривые улочки
стольного города. Серые бревенчатые тыны, покосившиеся плетни, на
перекрестках колодцы с журавлями, подле которых крикливо судачили
московские молодки. Большие пространства-пепелища, укрытые сугробами. Вот
и Москва-река; на берегу ее мыльни, а на холме-недостроенные кремлевские
стены.
- Все пожрал пламень. Вот деяния крымского хана Девлет-Гирея,
пожегшего Москву! - печально вымолвил Строганов. - Что только было!
Сколько скорби!
Кольцо притих, он с любопытством разглядывал город, вставший из пепла
неистребимым и сильным. Высоко в небо возносились стройные башни,
украшенные каменным кружевом. В их стремительном полете ввысь, в
соразмерности зубцов, в размещении Кремля на холме чувствовался гений
неведомых русских зодчих, совершивших это диво на земле! Вот куда вели со
всех концов света дороги, - в Москву! Тут было средоточие великой державы,
которую пытались истерзать крымские татары, шведы, поляки.
На слова Строганова атаман Кольцо ответил гневно:
- Придет час, русский народ напомнит крымской орде наши горькие слезы
и беды! Доберемся и до нее! Великий русский воин Александр Невский поведал
всем нашим ворогам памятный ответ: "Кто с мечом к нам войдет - от меча и
погибнет. На том и стоит и стоять будет русская земля!".
Пораженный сказанным, Максим Яковлевич спросил Кольцо:
- Отколь сие известно атаману?
- Есть у нас ученый поп Савва, из летописи узнал сия премудрость!
- Правдивые слова, верные! - согласился Строганов.
Тройки помчали в Китай-город - в каменное подворье, указанное
Максимом.
2
На берегах Балтики шла упорная и затяжная война. Русские дрались с
извечным своим врагом за искони русские земли, за объединение Руси и
освобождение родной страны от блокады на Западе. Народ бился за выход Руси
к Балтийскому морю, по которому открывалась широкая дорога для торговли,
для обмена мастерами, ремеслами, для дружеского сближения с соседями.
Война началась давно. К осени тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года
была занята почти вся Ливония с двадцатью крепостями и удобными гаванями.
Старинные русские города-Юрьев и Нарва отошли к матери-родине. Много было
успехов и неудач. Несмотря на то, что нападения турок и крымских татар
отвлекали много сил и внимания, русские войска успешно бились с врагами на
Западе. Первого января тысяча пятьсот семьдесят второго года они штурмом
взяли крепость Вейсенштейн. Битва была жестокая. Огонь из орудий не
прекращался много часов. Неприятельским ядром был убит царский любимец
Григорий Лукьянович Малюта-Скуратов. Царь долго стоял в горьком отчаянии
над телом своего сподвижника. Из под ресниц его выкатились и потекли по
лицу слезы.
- Камня на камне не оставлю! - сказал он о крепости. - А за твою
смерть кровью умоются ливонцы!
К царю привели пленных. Глядя на них с ненавистью, он спросил:
- Есть ли среди вас пушкари?
- Есть, государь, - выступил вперед пленник. - Вот они! - показал он
на толпу, стоявшую в стороне. - Бьют метко.
- Сам знаю, - сердито ответил царь Иван. - В самое сердце мое ядром
угодили. Мне служить правдой не будете: сколько волка ни корми, все в лес
глядит. А ворогам моим таких пушкарей не верну. Казнить их! - приказал он
и пошел к шатру... Вскоре были взяты города Нейгор и Каркус, но под Лоде
наши войска потерпели поражение. Шведы стремительно напали на русский
лагерь и, пользуясь утомленностью воинов и внезапностью, произвели
замешательство, заставили царя Ивана поспешно отступить.
За этой неудачей последовала другая: в лагерь прискакал из Москвы
гонец и тайно сообщил царю, что в казанской земле поднялись черемисы и
грозят отрезать Казань. Везде на дорогах появляются вооруженные толпы и
перехватывают московских служивых людей. Сообщение встревожило царя, и он
решил предложить шведскому королю мир. Долго думал Иван Васильевич, кого
бы выбрать гонцом. Хотелось послать человека учтивого, но стойкого и
решительного, который вручил бы царское письмо непосредственно королю.
Выбор царя остановился на Чихачеве-скромном и молчаливом служилом
человеке. Гонец со слугами выехал в Стокгольм. Он держался степенно, с
достоинством. Подстать своему господину были и слуги. Чихачев спокойно, но
строго предупредил их:
- Приехали мы в чужие земли, и по нас каждый будет судить о том, кто
такие русские? Что за люди? Отчизна повелевает всем нам быть учтивыми,
честными, не задираться и свято блюсти выгоды родной земли. Если кто
озоровать будет, пеняй на себя!
Но никто и не думал озоровать. Бородатые, крепкозубые богатыри,
одетые в добротные и опрятные кафтаны, поражали иноземцев своим
добродушием и ласковыми, теплыми глазами. В Стокгольме за ними ходили
толпы зевак, но русские терпеливо переносили эту чрезмерную назойливость.
Посол был принят высшими сановниками и сообщил им, что привез
шведскому королю царскую грамоту, которую обязан вручить лично. Об этом
немедленно доложили королю. Незадолго до этого он написал очень резкое
письмо русскому царю и теперь, боясь ответного оскорбления, отказался
взять в руки письмо московского государя, приказал ознакомиться с ним
своим вельможам.
Чихачев наотрез отказался выдать письмо.
Ближний шведского короля, заносчивый и чопорный, блеснув
синевато-льдистыми глазами, упрямо заявил:
- Приехал ты в землю нашего государя, так и должен исполнять нашу
волю!
Русский гонец, не смутясь, спокойно ответил:
- Истинно, приехал я в землю вашего государя, а волю мне исполнять
русского государя, нашей земли!
Шведский сановник побледнел, хрустнул пальцами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264