Из кузнецы разносился оглушительный
грохот и лязг. Тут же, у лавок и мастерских, бродили всклокоченные
бездомные псы, с хриплым лаем сопровождавшие казачью ватажку.
Ермак много перевидал на своем веку, но такая смесь и пестрота
ошеломила его. Вот и шумная площадь распахнулась перед крепостным валом.
- С дороги! С дороги! - выкрикивали оглушенные гамом казаки, но
пестрая многоязычная толпа бурлила вокруг, не боясь быть истоптанной.
Вертясь у лошадиных копыт, резко выкрикивали свой товар продавцы воды и
восточных сладостей. Зазывали к себе мясники, из лавок которых удушливо
пахло кровью и прокисшими кожами. Зазывали персы - продавцы невиданно
красивых ковров. На легком ветре колебались и переливались всеми цветами
радуги развешеные для приманки пестрые ткани: атласы, голубой артагаз,
черный шелк и тафта червчатая, алая, багряная, зеленая... Глаза казаков
разбегались, а продавцы ласково расхваливали свои товары:
- Ай, карош! Ай, красивый!...
Только одни чернобородые персы-менялы с невозмутимым видом сидели у
маленьких разновесов, готовые в любую минуту обменять бухарскую теньгу на
русский ефимок. Да еще торговцы драгоценными камнями важно восседали у
своих лавок и пытливо разглядывали прохожих. Не всякому они показывали
свое добро, скрытое в каморке за кованой дверью. Оборванные нищие, худые и
босые, протягивали костлявые руки и вопили о подаянии.
И кого только на площади не было: и персы, и армяне, индусы и русские
торговые люди, и просто гулебщики, сплывшие в Астрахань за удачей. И все
это разноязычное, многоликое скопище суетилось, спорило, кричало,
торопилось. Только гляди да поглядывай, а то, чего доброго, раздавишь кого
конским копытом!
Еле пробрались казаки сквозь толпу, и тут у вала их властно окрикнул
бородатый осанистый стрелец, с тяжелым бердышом в руке.
- Стой, кто едет?
- С Дона станичники с вестями! - сурово и независимо ответил Ермак.
- На Дону всякие люди есть, - ответил стрелец. - Толком сказывай!
Казаки разгорячились.
- Бей бородатого лешего! - вспыхнул Брязга.
- А ты попробуй, сдачу получишь! - внушительн ответил часовой.
Ермак протянул руку и, оборотясь к ватажке, сказал:
- Не кричать, братцы. Мы на русской земле и по государеву делу
поспешили. Эй, честный воин! - обернулся он к стрельцу. - Скличь старшого!
Московский стрелец пытливо взглянул на Ермакка и отошел, зычно
позвал:
- Андрейка, поди сюда!
Из сторожевой будки вышел высокий статный молодец в голубом кафтане с
кривой саблей на боку. Он дружелюбно спросил:
- Кто звал?
Ермак поклонился ему и сказал учтиво:
- Торопились мы с Дона с вестями к астраханскоу воеводе. Тут на тычке
не к месту о том толковать. Пропусти в крепость!
Андрейка огладил кучерявую бороду:
- Вижу - с дальнего пути люди. Что ж, милости просим. Айда-те,
впускай донцов!
Медленно опустился тесовый подъемный мост. Широко распахнулись
окованные медью ворота крепости, и казачья ватажка молчаливо въехала на
широкую площадку, окруженную крепкими строениями...
Ермака с товарищами провели в каменную светлицу. Впереди легкой
поступью шел все тот же стройный стрелец Андрейка. Он удивлялся казакам:
- И как вы только добрались до Волги: ведомо нам, что в степи ноне
неспокойно, - ногайцы и татары помутились.
Ермак не успел ответить, так как распахнулась дверь, и он переступил
порог. В обширной горнице со слюдяными окнами разливался теплый золотой
свет. От выбеленных стен свет усиливался, и в покое было приятно. За
дубовым столом, низко склонясь, сидел подьячий с реденькой бородкой и
усердно скрипел гусиным пером. При виде донцов он поднял голову и
выжидательно уставился плутоватыми глазами в пожилого, но крепкого ратного
человека, одетого в серый кафтан с белой перевязью, за которой красовалась
пищаль с золотыми насечками. На тесовой скамье лежала сабля.
Ермак быстро все охватил взглядом, оценил и понял, что перед ним
стоит добрый воин. Андрейка торопливо шепнул:
- То и есть воевода Черебринской!
Астраханский военачальник поднял голову и пытливо оглядел
станичников.
- Казаки! С Дона! - сразу определил он. - С хорошими или плохими
вестями? Кто из вас старшой?
Донцы переглянулись, вперед выступил Ермак и поклонился:
- До вашей милости пожаловали. И как только сгадали, кто мы такие?
- Виден сокол по полету, а птица по перу! - крепким добродушным
говорком отозвался голова крепости. - Тут, на краю света, всему научишься
и всякого станешь примечать. На Волге, что на большой дороге: берегись да
поглядывай! Ну, сказывай, казак, какое горе пригнало к нам?
- По воинскому делу, - сдержанно сказал Ермак и покосился на
подьячего, который, прижмурив лукавый глаз, усердно слушал. - Уместно ли
при сем лукавце речь держать?
- Это верно, лукавец, зело изрядный лукавец Максимка, хитер, но крест
целовал на верность и тайну не вынесет из сей избы.
Подьячий сделал постное лицо и заскрипел пером.
Ермак сказал:
- Турский султан надумал Астрахань повоевать. Послал он большое
войско. Ведет Касим-паша янычар, спагов, а с ним орда Девлет-Гирея.
Лицо воеводы омрачилось, глаза сверкнули.
- Вот как! Вновь поднялись! - вскричал он. - Сказывай, казак, дале!
- Двинулся Касим-паша с пушками и воинскими припасами на Дон, -
продолжал Ермак. - Из Азова на каторгах все везли. Надумал паша Переволоку
изрыть и донскую воду с Волгой породнить, да не пришлось...
- Пуп, что ли, надорвал? - усмехнулся воевода.
- Не по силам выпало, да и казаки степь пожгли, колодцы засыпали, а
сейчас мы попалили все: пожарищем Касим-паша идет, поубавит силы!
- Спасибо, донцы! - поклонился станичникам Черебринской. - Поклон
Дону! Догадывались мы о многом, а теперь вся ясно. Скажи, сколько легких
пушек захватил турский паша и сколь у него войска?
Ермак неторопливо, толково пояснил. Суровый взгляд воеводы перебежал
на подьячего.
- Что жмуришься, яко кот. Пиши! - приказал он. - А вы, казаки, с
дороги отдохните, а потом обсудим, что дале! Так что ли?
- Так! - за всех согласился Ермак.
- Андрейка, сведи казаков в избу, накорми, напои, да в баню их, пусть
испарятся! - воевода огладил седеющие усы и, подойдя к Ермаку, сказал: -
Люб ты мне! - и остальным донцам: - Любы, братцы-донцы!..
Казаки ушли, а Черебринской опустил голову, задумался. Знал он, что
турки собираются на Астрахань, но смущало другое: почему обычно заходившие
в город турские и бухарские корабли сейчас дошли только до устья Волги и
выжидательно стали на приколе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264