- Эко диво! - воскликнул Кольцо. - Никак, братки, подорвались турки.
Ой, подорвались!
Казаки придержали коней и стали слушать.
- Так и есть! - заговорили они. - Взрыв это!
Радость их тут же сменилась печалью.
- Может, и Ермака больше не стало! - подал голос Гроза.
Богдашка Брязга вскинул голову и беззаботно ответил:
- Не из таких Ермак, чтобы погибнуть, он из полымя живым выйдет...
Казаки задумались. С час они ехали, вспоминая взрыв и Ермака. И вдруг
далеко впереди разглядели человека, медленно бредшего им навстречу.
- Ермак! - радостно закричал Кольцо. - Братцы, это он, по обличью
видно!
Все сразу сорвались с места и с гигиканьем понеслись по степи.
Человек, видно, тоже узнал скачущих, замахал руками и закричал:
- Иванушко!..
А ноги подкашивались, не слушались, и озноб потрясал все тело. Но
Ермак все же добежал до резвого коня и уцепился за стремя. Только и
вырвалось:
- Други!.. Браты!..
И, как подрубленный дуб, упал на землю.
После плена Ермак захворал было, но через неделю уже крепко сидел на
коне.
- Приспела пора, Иванушка, избыть твою кручину. Побежим в татарскую
орду, отыщем твою сестру и выручим из полона, - сказал он Ивану.
- Спасибо, казак, - ответил Кольцо, - век не забуду твою послугу.
Трое ден тому назад взяли одну ясырку и поведала нам татарка: тоскует
сестрица Клава за Сивашем, в самом Перекопском городке, у тамошнего мурзы
Алея.
- И я с вами, братаны! - разудало тряхнул головой Брязга и лукаво
прищурил глаза. - Только чур, Иванко, за себя Клаву беру!
- Аль слово тебе дала? - серьезным тоном спросил Кольцо.
- Слов не было и запевок то ж, а так, девка-краса по мне! - жарко
выпалил цыганистый казак.
- Я сестре не хозяин. Дон вольный, и сердце девки вольное. Обратаешь
ее, - твое счастье! - дружелюбно сказал Иван.
- Твоя правда, - согласился Брязга.
Не спросив у атамана слова, лихая ватажка выбралась в степь. Бзыга
стоял на крылечке, тяжело дышал, глаза потемнели от гнева. Чуял он, что
неладно в станице, что растет против него непримиримая сила. Догадывался
он, что Ермак знает об его измене и не простит ему. Быть жестокой схватке!
- Погоди, голь перекатная, мы еще переведаемся, кто из нас сильнее:
заможние казаки или голытьба? - пригрозил он и, стуча сапогами, вернулся в
избу.
Осень простерлась над степью. Высохли травы, и только перекати-поле,
подпрыгивая, уносилось вдаль под пронзительным ветром. Серое небо жалось к
земле. У озер и в речных долинах погас багрянец дубрав. Рано опускались
сумерки над безбрежным и безмолвным простором.
Казаки неутомимо держали путь к Перекопу. Отдыхали днем в глухих
балках, грелись у костров. Ермаку мила была тревожная, гулевая жизнь.
- Эх, поле-полюшко! Разгульное и широкое, Нет ничего слаще воли! -
радовался он.
...Темная ночь давно уже спустилась над Перекоп-городком. В маленькой
крепости с глинобитными стенами горели одинокие огоньки. В селении
перебрехивались псы. Мурза Алей, жирный, дородный татарин в шелковой
красной рубахе с растегнутым воротом, в широких шароварах, опущенных в
мягкие сафьяновые сапоги, бродил неслышно в низеньком покое. Он был сильно
не в духе: донская полонянка - подарок хана - не допускала к себе.
Девлет-Гирей берег белокурую девушку с серыми задорными глазами,
задаривая подарками, вывезенными из Кафы, но пленница все отталкивала, а
хану кричала:
- Уйди, уйди, старая образина, пока очи не выцарапала!
Старая Фатьма знала многих девушек, попадавших в гарем хана, но такой
строптивой и злой еще не видела.
"И чего хорошего нашел в ней повелитель? - думала о пленнице татарка.
- И телом худа, и грудь велика, по силе - казак! Чего доброго, удушит хана
в первую ночь! Аллах, да минуют меня беды!"
Клава и впрямь чуть не зарезала Девлет-Гирея. И откуда только добыла
пленница короткий воровской нож? Все ждали, что хан казнит отвергшую его
ласки, но тот решил иначе, - отдал ее мурзе Алею.
- Ты просил у меня доброй награды за поход на Астрахань, полюбуйся на
донскую добычу, может, тебе хватит одной красавицы! - сдержано предложил
Девлет-Гирей. - Фатьма приведи сюда Клаву.
Мурза, склонив круглое полное лицо, с нетерпением ждал выхода
девушки, а на душе кипело недовольство ханом. Еще бы! Повелитель Крыма
всегда хитрил, обманывал, его лукавство было всем известно. Не может он
уступить лучшего из добычи.
Но пресыщенный жизнью мурза Алей широко раскрыл глаза, когда увидел
девушку. Перед ним предстала стройная, гибкая, как молодой камыш,
светлоокая красавица. Румянец залил ее щеки, и чуть-чуть дрожала от гнева
ее верхняя губа. "Ого! С большим норовом! - подумал Мурза. - Но это тем
лучше. Чем труднее схватка, тем слаще победа!"
Он охотно согласился на дорогой, но и виду не подал хану, что его
охватило жгучее желание любви. В сопровождении конников он доставил
полонянку, укутанную тканями, к себе, в Перекопскую крепость, и отвел ей
лучшие покои. Правда у него не было дворца и сада с фонтанами, но зато не
было и отвратительной дряхлой Фатьмы, которую ненавидели наложницы хана.
Мать Алея, Денсима, обрядила девушку в оранжевые шелковые шальвары,
на руки одела золотые запястья, на шею - янтарное ожерелье. Такие ожерелья
носили только московские боярышни. Казалось крупные бусы впитали в себя
солнечное сияние знойного лета. Они очень шли к лицу девушки. Клава целый
день вертелась перед венецианским зеркалом, любуясь своими нарядами.
Добродушная татарка похлопывала ее по спине и плечам и ободряла:
- Ой, хороша! Ой, чаровница!
Клаве нравились наряды, но тяготила неволя.
От тоски она долгими часами распевала грустные песни.
- Зачем терзаешь свое сердце? - говорила старуха. - Мой сын имеет
только пять жен. Ты будешь у него шестая и первая среди жен! Он красавец и
добрый джигит! - она не жалела слов, чтобы расхвалить своего сына, наделяя
его всеми добродетелями мира.
Однако полонянка была равнодушной к похвалам старой татарки. Она
недовольно поморщилась, вспоминая Алея, - мясистого, потного, с большой
бритой головой и широким приплюстнутым носом.
- Я не буду ни первой, ни шестой женой твоего сына! Я зарежу его,
если он подойдет ко мне! - ответила она матери Алея.
Пиала с горячим чаем выпала из дрожащих рук Денсимы и пролилась на
угли мангала.
Мать обиделась за сына:
- Он силен и ловок! Любого скакуна объезжал в степи. Во всем Крыму
нет лучшего всадника! - воскликнула она.
- Я не скакун, а девушка! - дерзко отозвалась Клава.
Старуха присела перед мангалом и опустила голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264