- Эх! - мечтательно вздохнула Василиса: - Было бы мне годков на пять
помене, пошла бы за ним! Сладок, кучерявая борода! - она повернулась и
нехотя побрела к скрытому куреню.
Между тем, казаки забились с конями в самую глушь и отлеживались там
до вечера. Время тянулось медленно. Чайки с криком носились над поймой;
одолевали комары, но, несмотря на жгучий зуд от укусов, казаки, внимая
голосам птиц, тихому шелесту тальника и еле уловимым шорохам, которые
производили осторожные звери, покойно мыслили о своем. "Эх, бабы, русские
бабы, везде вы одинаковы, стосковались до доброму слову по ласке!" - думал
о приветливой женщине Ермак.
Когда солнце склонилось к западу, станичники раздули костер, сварили
уху и уселись в кружок. Безмятежный дымок костра, тихий вечер, аромат ухи
- все склонялось к мирной и долгой беседе, но приходилось торопиться.
Надвигался вечер. Затих в дремоте тальник, неподвижен камыш, его острые
листья не шуршат, не качаются пепельные пушистые метелки, умолкли птицы.
На востоке уже показался хрупкий серпик месяца, и одна за другой стали
вспыхивать бледные звезды. С реки потянуло сизым туманом. Свистя пролетели
на заволжские озера утки. На высоком осокоре заухал филин.
- Ночной хозяин ожил, и нам пора убираться! - сказал Ермак и взнуздал
коня. - Поехали, братцы-станичники!
И снова густая темная ночь охватила ватажку. Слева плескалась широкая
река, справа лежала неспокойная степь. Двигались медленно, осторожно. И
чудилось Ермаку, будто казаки стоят на месте, а звезды двигаются. Месяц
посветил неуверенно и вскоре скрылся за холмы; еще темнее и таинственнее
стало в степи, еще осторожнее и тише ехали казаки.
На другой день под утренним солнцем они заметили сияющие в голубом
небе кресты церквей. На песчано-зеленом острове, раскинутом посреди
полноводной Волги, виднелись строения, рубленые башенки и тянулись дымки к
небу. И на всем огромном просторе колыхалось под утренним ветром зеленое
море камыша. Проснулись птицы и кричали без умолку в кустах, в рощах. А
вправо, на берегу, среди песков, виднелась избушка и подле нее возился
седенький старичок.
"Паромщик Влас!" - догадался Ермак и повеселевшим голосом крикнул:
- Вот и Астрахань! Поторопимся, станичники!
Казаки и без того нетерпеливо глядели на переправу. Услужливый дед
устроил всех на паром, поплевал на ладошки и взялся за шест.
- Благослови, господи! А ну-ка, молодцы, помоги! - попросил он.
Казаки в охотку взялись за весла. Ударили раз-другой, и паром вынесло
на стремнину; под веслами забурлила вода. Ермак залюбовался Волгой. В
глубине синего неба таяли озолоченные солнцем нежные пухлые облака.
Крепкий свежий ветер гулял на речном просторе. Кричали чайки. И все ближе
и ближе остров. А навстречу плыли, раскачивались на легкой волне, сотни
лодок: бусы, струги, беседы. Среди них, разрезая воду, как лебедь медленно
плыла расшива с распущенными белыми парусами.
"Вот она Астрахань, ближняя дорога в Бухару и в Персию!" - с
гордостью подумал Ермак. Вдруг мимо его уха пролетела стрела. "Ах,
супостат, вор-ногаец пустил из камыша, да опоздал!" - догадался Ермак.
Дед Влас тряхнул бороденкой:
- Счастливый ты, казак: гляди, и стрела не берет тебя! Долго жить
будешь!
Казак в ответ только блеснул смелыми глазами.
Станичники свели с парома своих, привычных ко всему, коней.
- В добрый час, детушки! - напутствовал их паромщик Влас.
- Спасибо, дедко, на добром слове! - отозвался за ватагу Ермак и
вскочил в седло.
Конная ватажка потянулась в город. Издали он казался пестрым и
красивым: блестела лазурь минаретов, сверкали куполы церквей, а в синем
небе белыми хлопьями летали голубиные стаи. Из Заволжья в лицо пахнуло
сухим горячим ветром. Ермак осмотрелся... Вдали за островом желтели
золотые пески, а на полдень уходила торговая дорожка! Из восточных стран -
Бухары, Хивы, Ирана и далекой сказочной Индии - через Астрахань на Русь
шли разнообразные товары, пряности и диковинные фрукты. Сюда на своих
парусах сплывали и русские купцы за красной рыбой, сарацинским
пшеном-рисом и превосходной солью. Из московских земель стекались сюда
богатства, которые высоко ценились во всем свете. Шли сюда крепкие кожи,
мягкие дорогие меха - соболиные, горностаевые, черные лисьи с серебристой
искрой, беличьи. Привозили русские купцы в Астрахань в липовых бочонках
чистый, как слезинка, сладкий мед, белые холсты, охотничьих птиц - соколов
и кречетов, до которых падки были восточные властелины.
Казаки ожидали встретить богатый, нарядный город, пышность и
величавость, и сильно изумились, когда, вместо ожидаемого, перед ними
раскрылось скопище глиняных хибар, без окон, с плоскими крышами. Вдоль
речных протоков Кутума и Балды тянулись узкие кривые улицы, за ними
высился насыпной вал, а дальше - бревенчатый тын, увенчанный по углам
рублеными башнями.
"Крепость!" - догадался Ермак и направился с ватажкой в сторону
большой башни.
Конники углубились в узкие улочки. Был ранний час, но город уже
проснулся и жил кипучей жизнью. Всюду над мазанками вились дымки, пахло
горелым кизяком. Вдоль грязных немощенных уличек неторопливо стекали
мутные ручейки, изрядно пахло гнилой рыбой. На плоских крышах спозаранку
сидели укутанные в черные покрывала женщины и со скрытым любопытством
наблюдали за проезжими.
Богдашка Брязга не удержался, вскинул голову окрикнул татарок:
- Айда-те, милые, с нами! Гляди, какие очи горячие, а сама прячешься.
А ну, выгляни, бабонька!
- Не надейся, не выглянет. Инако и нельзя, оскоромится, - насмешливо
отозвался лихой станичник.
Из-под копыт коней поднялись тучи пыли и заволокли мазанки, улицы и
любопытных мусульманок. Где-то наверху, с минарета, мулла выкрикивал слова
утренней молитвы:
- Ля иляга илля ллагу!..
Призывы муллы смешивались с ревом ослов, с воплями погонщиков
верблюдов, тянувших караваном в теснине хибар.
Ватажке приходилось часто останавливаться и подолгу пережидать, чтобы
разъехаться с караванами. Дорогу нередко переграждали обозы - вереница арб
на огромных колесах, с ужасным скрипом продвигавшихся к торговой площади,
к видневшемуся издалека караван-сараю.
В открытых настежь лавчонках раздавался дробный стук молотков, -
медники гремели металлом, оружейники в раскаленных горнах плавили железо.
Сидя на низеньких скамеечках, башмачники проворно тачали цветные башмаки и
туфли с загнутыми кверху носками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264