- Нам только до первой драки, а там и доспехи добудем! - говорили
они.
А струги садились все глубже и глубже. Мещеряк жаден, и велел набить
на борта насады. Погрузили много и чуть на дно не пошли. Оставили часть
припасов.
Из Орла-городка в рыдване, обитом бархатом, прибыл Семен Аникиевич, а
с ним племянник Никита. Строгановы, одетые в серые кафтаны, чинно подошли
к стругам. Дядя огладил козлиную бороду, покачал головой:
- Ай, хорошо... Ай, умно!
Подошел Ермак, обнялся с ним.
- Атаман - разумная головушка, - льстиво обратился Строганов к
Ермаку. - Жили мы дружно. Чай, и нашей послуги не забудешь, когда до
салтана доберетесь. А мы в долгу не останемся, перед царем замолвим
словечко, - снять прежние ваши вины. А слово наше у Ивана Васильевича
весомо, ой как весомо...
- Будет по-вашему, - пообещал атаман.
Тогда Строганов поманил к себе писчика:
- Иди за нами, о нашем уговоре запись изготовишь.
Ермак нехотя пошел в хоромы господ, за ним пять атаманов: Кольцо,
Михайлов, Гроза, Мещеряк и Пан.
Оказалось, и записи давно заготовлены, и все записано вплоть до
рогожи. Предусмотрительны господа! Не спорили атаманы, подписали кабалу.
- Вот и ладно. Вот и хорошо, казачки! - ласково заговорил Семен
Аникиевич. - А я вам за это иконок дам, нашего строгановского письма.
"Льстив, хитер и оборотлив!" - пристально поглядел на него Ермак и
заторопился:
- Завтра уплываем!..
Стоял тихий вечер, с реки веяло прохладой. Среди кривых улочек посада
долго блуждал Ермак, отыскивая хибарку вековуши. За плечами у атамана
мешок с добром. Вот и ветхий домишко, распахнул калитку. Выбежала
светлоглазая девчурка.
- Мне бы Алену, - тихо сказал вдруг оробевший атаман.
- Нет тут больше Аленушки, - потупилась девчушка.
- А куда ушла, и скоро ли вернется?
У девочки на ресницах повисли слезинки:
- Не вернется больше Аленушка, никогда не вернется. Только вчера
отнесли на погост.
Ермак снял шелом, опустил голову. Во рту пересохло, а в ногах -
тяжесть. Ворочая непослушным языком, он спросил:
- А кто ты такая будешь, козявушка?
- А я не козявушка, а Анютка - мамкина я. Старшая тут, а две сестрицы
они вовсе ползунки. А это что в мешке?
- Хлебушко!
- Ой, дай, родненький. Третий день не ели. Мамка все на варнице, а
тятька давно пропал...
- Пусти в избу.
- Входи, дяденька. А ты не из ермаков? - в атамана уставилось
любопытствующее курносое лицо.
- Из ермаков! - ласково ответил атамак и вошел в избу. Он сел на
лавку, чисто выскобленную, оглядел горницу. Пусто, бедно, но опрятно.
И вспомнил он, как в давние годы, молоденьким пареньком забегал он в
эту избушку. И Аленушка - ладная девушка с певучим голосом - подарила ему
вышитый поясок: "Вот на счастье тебе, Васенька. Может и найдешь его..."
Но так и не нашел он своего счастья, не свил гнезда. Одинок. И родных
порастерял. Ермак ссутулился, и ресницы его заморгали чаще.
- Дяденька, тебе худо?
- Нет, милая, - отозвался Ермак, поднял Анютку на руки, расцеловал
ее. - Прощай, расти веселенькая...
Придавленный минувшим, он вышел из домика и тихо побрел к Чусовой. На
повороте оглянулся. Какой ветхой и крохотной стала знакомая избенка! У
калитки стояла Аленка и, засунув в рот пальчик, все еще очарованно глядела
вслед плечистому казаку...
1 сентября 1581 года поп Савва отслужил молебен. Казаки молча
отстояли службу. Строгановы привезли хоругви:
- Пусть возвестят они, что живы и крепки Строгановы!
Ермак принял дар и ответил:
- А возвестят они за Камнем, что Русь сильна. И кто посмеет
ослушаться ее, пожалеет о том.
Строгановы молча проглотили обиду.
На Каме на ветру надувались упругие паруса.
- Ну, в добрый путь! - по-хозяйски крикнул Ермак, и тотчас ударили
литавры, забил барабан, заголосили жалейки.
Заторопились к стругам. Атаман Мещеряк стоял на берегу и всех
пересчитывал. И когда все взошли в ладьи, Матвейко взобрался на ертаульный
струг, подошел к Ермаку и объявил:
- Батько, все атаманы, есаулы, сотники и казаки на месте. Набралось
шестьсот пятьдесят четыре души. Ждут твоего наказа.
Стоявший рядом с Ермаком трубач затрубил в рог.
И тогда головной струг, белея парусом, отвалил от пристани и вышел на
стремнину. Она подхватила суденышко и быстро понесла. За первым стругом
устремились другие, и вскоре стая их плыла далеко-далеко. Поворот, и все
исчезло, как дивное видение.
- Прощай Ермак! Прощай, браты, - слали вслед стругам последнее доброе
пожелание солевары.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПУТЕМ ЧЕРЕСКАМЕННЫМ
1
Грозный и дикий Урал-батюшка встал перед казаками во всем своем
суровом величии. Многое видали на своем веку повольники, но такой
угрюмости нетронутой красоты, такого буйного могучества и необозримого
зеленого разлива безграничных лесов никогда им не встречалось. Словно валы
бушующего океан-моря, лесные дебри захлестнули и глубокие пади, и склоны
гор, и скалистые кручи. Дика лесная пустыня! Кругом сердитый, лихой ветер
навалил непроходимые буреломы. В глухоманях царит вечный сумрак, под
густыми мохнатыми елями чуть приметные звериные тропы, и среди урманов
тускло поблескивают мрачные темные озера. Но и богат, неисчерпаемо богат
этот край! Много тут ценного зверя. На скалистые крутояры часто внезапно
выносится козел и, как сказочное видение, не шелохнувшись, долго стоит с
высоко вскинутыми гранеными рогами, рисуясь на фоне белесого неба. В горах
ревут медведи, в кедровниках жируют белки: тут и полосатый бурундук, и
черемная лиса с острой хитрой мордочкой, осторожный колонок и всякая
другая пушная зверюшка. А в безмолвии сумрачного леса, возле брусничных
болот бродят сохатые. Лоси - звери смелые, сильные и сообразительные. Они
сразу узнают след человека и, завидя его, бегут прочь. Но темна тайга,
пустынны и немы берега озер, - не слышно человеческого голоса. Только
быстрая река, сдавленная скалами, злобно ревет и стонет, в ярости
низвергаясь пенистыми струями. С крутоярья Уральских гор спешит и бушует
река Чусовая, как зверь, рычит и клубится на переборах. Эх, быстрая и
каменистая падун-река, сколько силы казацкой ты вымотала!
Четыре дня казаки плыли вверх по реке, преодолевая стремительное
течение. Шалые воды с яростью били в борта стругов, лаженных крепко из
доброго теса камскими кряжистыми плотниками. Выбивались из сил гребцы. Не
за себя тревожились казаки, а за груз: сухари в рогожных кулях, крупу и
толокно в мешках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264