Где-то в глубине двора с хриплым кашлем
завозился кто-то.
- Отчиняй, хозяева! - окрикнул Бзыга.
- Хозяев давно нет, - откликнулся глухой голос. - Хозяева утекли от
беды.
Сразу перехватило дыхание. Бзыга взмолился:
- Да открой же, ради бога. Что тут случилось?
- Не качалинский атаман гуторит? - спросил голос за воротами.
- Атаман Андрей! Да сказывай, что за оказия?
Загремели запоры, ворота приоткрылись, наружу высунулось рябое лицо
атаманского холопа. Он внимательно оглядел гостей, посмотрел вдоль улицы и
только тогда шире распахнул ворота.
Конники въехали в обширный двор и расседлали коней. Бзыга присел на
приступочку крылечка, устало опустив голову, спросил холопа:
- Так что же попритчилось тут?
- Разодрались наши хозяева с голутвенными из-за хлеба. Приходили
амбары шарить, еле оборонились. Дом ноне пуст: атаман семью повез на
Валуйки, сказывают.
- Брешешь! Не может быть такого в Раздорах! - сорвался с места и
закричал Бзыга.
- Я не пес и брехать не думал! - вызывающе отозвался холоп и дерзко
посмотрел на атамана. - Голутвенные сказывали, нового будут ставить
атамана. Вот оно как!
"Что стало с тихим Доном? - в озлоблении и тревоге подумал Бзыга: -
Помутился разум у казачества!" - и, оборотясь к холопу, спросил:
- Ты что ж, Афонька, небось рад бунтовству?
- Грех, атаман, такое говорить! Разве то бунтовство, коли люди есть
захотели?
- Цыц! - прикрикнул на него Бзыга. - Плетей захотел, холоп!
Афонька потемнел:
- Этого и без тебя отведал вволю, только говори да оглядывайся,
кругом народ кипит, неровен час, забушует...
Бычкин тронул атамана за локоть, тот присмирел. Холоп продолжал
угрюмо:
- Триста заможников ушли из Раздор, а то бы кровь была. Одного попа
не тронули, ноне в пустой храмине молится.
- Куда ушли старшины? - скрывая досаду, спросил Бзыга.
- Не сказывали, но чую, стоят табором в Гремячем логу...
Есаул Бычкин осунулся, посерел. Понял он, что попал из огня в полымя,
но отступать было поздно. С отчаянием он выкрикнул:
- Коли так - рубаться будем! Веди в дом, отоспимся, коней накормим и
в Гремялий лог...
Всю ночь Бзыга ворочался на жарких перинах, прислушивался к шорохам.
Холоп не внушал доверия и, чтобы не сбежал он, атаман приставил к нему
казака. Ранним утром разбудил сполох. По станичной улице загомонил народ.
Бежали казаки, перекликались. И страшное уловил Бзыга в перекличках: в
Раздоры прискакал Ермак с конниками.
Кричали станичники:
- Сказывают, у нас укрылся супостат. Своих изгнали, чужой набежал! На
майдан! На майдан!
Не стал ждать Бзыга, когда будут ломиться в ворота, быстро разбудил
дружков и на коня. Афонька распахнул скрытые воротца и пропустил беглецов
в тальники.
- Поберегись, атаман! - предупредил он. - Неровен час, угодишь на
раздорских, - не помилуют! - он так выразительно посмотрел на Бзыгу, что
тот похолодел под его взглядом.
- Скройся, сатана! - зло выкрикнул атаман и стегнул коня.
Когда Ермак со станицей ворвался в Раздоры, тишина и безмолвие
поразили его. Казаки подъехали к церкви и заглянули в нее. Мерцали
жиденькие огоньки лампад, сумрачные тени лежали по углам храма. Несколько
старушек да древних дедов со строгими лицами стояли, склонив головы, и
слушали возгласы священника.
Брязга выманил из церковного притвора столетнего деда:
- Где станичники, куда подевались?
Старик поднял белесые глаза и внимательно оглядел прибылого.
- А сам ты откуда брался, казак? - пытливо спросил дед.
- Из качалинской наехали!
- За каким делом вас принесло? - не унимался дед. - И без вас тут
крутая заваруха. Атаман с голытьбой перессорился и с заможниками ускакал.
Гляди, казак, неровен час, вернется с подмогой и пойдет крушить башки
смутьянщикам!
- Да кто у вас смутьянщики? - обрадовался Богданка.
- Известно кто, это мы сомутители! - сердито ответил дед.
Брязга с удивлением взглянул на ветхого деда и не удержался, залился
звонким смехом.
- Да ты сдурел, что ли? - накинулся на него старый казак. - Не видишь
- тишина в городке, ровно перед грозой... Еще мой дед сказывал, - так от
века повелось в Новгороде, когда на вече лютый бой предстоял!
Ермак слышал эту беседу и приказал Брязге:
- Айда на колокольню, да ударь в большой колокол!
Тревожный гул поплыл над сонным городком, созывая людей на майдан.
Казалось Раздоры только и ждали этого звона. Первым зашумел дед.
Выбегая из церковного притвора, он крикнул Ермаку:
- Ой, казаче, торопись на майдан, зараз великая свара будет!
По тому, как у деда по-молоду заблестели глаза и он сразу оживился и
воспрянул, видно было, что жива в крови старика старинная новгородская
закваска: любил покричать и поспорить дед-вековик.
А гул все усиливался. Медный звон разрывал тишину и поднимал
раздорцев. По куреням загремели тяжелые запоры, распахнулись настежь
многие ворота и калитки, и как бобы из опрокинутого мешка, посыпались
люди. Все торопились на майдан.
Мимо Ермака бежали все новые и новые толпы, вооруженные копьями,
пиками, пищалями, а были и такие, что держали в руках топоры и оглобли.
Впереди всех, с молотом в руке несся раздорский кольчужник Василий и,
заглушая рев толпы, взывал громовым басом:
- Браты, пора измельчить заможных! Ухх, дай разогнуть только спину!..
Ермак залюбовался богатырем: до чего могуч и красив молодец! Высок,
крепок, грудь широка... Он играл пудовым молотом, а на руке перекатывались
крепкие мускулы.
Глядя на кольчужника, Ермак сам не утерпел, закричал раздорцам:
- Казаки, буде терпеть! Иль мы боле не лыцарство? Укротим заможников!
- Затем обернулся к своей станице: - На майдан, браты!
Казаки повернули коней и влились в бурлящий людской поток. И диву
дались станичники: какого народу тут только не было! И кольчужники, и
кожемяки, и седельщики, и швальники, и плотники. Из узкого проулка выбежал
в холстяном фартуке бочар. Ветер взлохматил его широкую бородищу и черные
дремучие вихри на голове. Пропитая потом рваная рубаха прилипла к
костлявым лопаткам мужика. Потрясая топором, он закричал толпе:
- Народы, изгоним наших кровопийцев!
На площади бурлил возбужденный народ. Ермак выехал на середину
казачьего круга и зычно объявил:
- Люди добрые, донское лыцарство, мы - низовое казачество бьем челом
вольному народу. Хочу слово молвить!
Во всех концах площади отозвались голоса:
- Любо, казак, любо! Говори свое слово!
Ермак снял свою шапку с красным верхом, огладил курчавую бороду,
пристально всматриваясь в раздорцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264
завозился кто-то.
- Отчиняй, хозяева! - окрикнул Бзыга.
- Хозяев давно нет, - откликнулся глухой голос. - Хозяева утекли от
беды.
Сразу перехватило дыхание. Бзыга взмолился:
- Да открой же, ради бога. Что тут случилось?
- Не качалинский атаман гуторит? - спросил голос за воротами.
- Атаман Андрей! Да сказывай, что за оказия?
Загремели запоры, ворота приоткрылись, наружу высунулось рябое лицо
атаманского холопа. Он внимательно оглядел гостей, посмотрел вдоль улицы и
только тогда шире распахнул ворота.
Конники въехали в обширный двор и расседлали коней. Бзыга присел на
приступочку крылечка, устало опустив голову, спросил холопа:
- Так что же попритчилось тут?
- Разодрались наши хозяева с голутвенными из-за хлеба. Приходили
амбары шарить, еле оборонились. Дом ноне пуст: атаман семью повез на
Валуйки, сказывают.
- Брешешь! Не может быть такого в Раздорах! - сорвался с места и
закричал Бзыга.
- Я не пес и брехать не думал! - вызывающе отозвался холоп и дерзко
посмотрел на атамана. - Голутвенные сказывали, нового будут ставить
атамана. Вот оно как!
"Что стало с тихим Доном? - в озлоблении и тревоге подумал Бзыга: -
Помутился разум у казачества!" - и, оборотясь к холопу, спросил:
- Ты что ж, Афонька, небось рад бунтовству?
- Грех, атаман, такое говорить! Разве то бунтовство, коли люди есть
захотели?
- Цыц! - прикрикнул на него Бзыга. - Плетей захотел, холоп!
Афонька потемнел:
- Этого и без тебя отведал вволю, только говори да оглядывайся,
кругом народ кипит, неровен час, забушует...
Бычкин тронул атамана за локоть, тот присмирел. Холоп продолжал
угрюмо:
- Триста заможников ушли из Раздор, а то бы кровь была. Одного попа
не тронули, ноне в пустой храмине молится.
- Куда ушли старшины? - скрывая досаду, спросил Бзыга.
- Не сказывали, но чую, стоят табором в Гремячем логу...
Есаул Бычкин осунулся, посерел. Понял он, что попал из огня в полымя,
но отступать было поздно. С отчаянием он выкрикнул:
- Коли так - рубаться будем! Веди в дом, отоспимся, коней накормим и
в Гремялий лог...
Всю ночь Бзыга ворочался на жарких перинах, прислушивался к шорохам.
Холоп не внушал доверия и, чтобы не сбежал он, атаман приставил к нему
казака. Ранним утром разбудил сполох. По станичной улице загомонил народ.
Бежали казаки, перекликались. И страшное уловил Бзыга в перекличках: в
Раздоры прискакал Ермак с конниками.
Кричали станичники:
- Сказывают, у нас укрылся супостат. Своих изгнали, чужой набежал! На
майдан! На майдан!
Не стал ждать Бзыга, когда будут ломиться в ворота, быстро разбудил
дружков и на коня. Афонька распахнул скрытые воротца и пропустил беглецов
в тальники.
- Поберегись, атаман! - предупредил он. - Неровен час, угодишь на
раздорских, - не помилуют! - он так выразительно посмотрел на Бзыгу, что
тот похолодел под его взглядом.
- Скройся, сатана! - зло выкрикнул атаман и стегнул коня.
Когда Ермак со станицей ворвался в Раздоры, тишина и безмолвие
поразили его. Казаки подъехали к церкви и заглянули в нее. Мерцали
жиденькие огоньки лампад, сумрачные тени лежали по углам храма. Несколько
старушек да древних дедов со строгими лицами стояли, склонив головы, и
слушали возгласы священника.
Брязга выманил из церковного притвора столетнего деда:
- Где станичники, куда подевались?
Старик поднял белесые глаза и внимательно оглядел прибылого.
- А сам ты откуда брался, казак? - пытливо спросил дед.
- Из качалинской наехали!
- За каким делом вас принесло? - не унимался дед. - И без вас тут
крутая заваруха. Атаман с голытьбой перессорился и с заможниками ускакал.
Гляди, казак, неровен час, вернется с подмогой и пойдет крушить башки
смутьянщикам!
- Да кто у вас смутьянщики? - обрадовался Богданка.
- Известно кто, это мы сомутители! - сердито ответил дед.
Брязга с удивлением взглянул на ветхого деда и не удержался, залился
звонким смехом.
- Да ты сдурел, что ли? - накинулся на него старый казак. - Не видишь
- тишина в городке, ровно перед грозой... Еще мой дед сказывал, - так от
века повелось в Новгороде, когда на вече лютый бой предстоял!
Ермак слышал эту беседу и приказал Брязге:
- Айда на колокольню, да ударь в большой колокол!
Тревожный гул поплыл над сонным городком, созывая людей на майдан.
Казалось Раздоры только и ждали этого звона. Первым зашумел дед.
Выбегая из церковного притвора, он крикнул Ермаку:
- Ой, казаче, торопись на майдан, зараз великая свара будет!
По тому, как у деда по-молоду заблестели глаза и он сразу оживился и
воспрянул, видно было, что жива в крови старика старинная новгородская
закваска: любил покричать и поспорить дед-вековик.
А гул все усиливался. Медный звон разрывал тишину и поднимал
раздорцев. По куреням загремели тяжелые запоры, распахнулись настежь
многие ворота и калитки, и как бобы из опрокинутого мешка, посыпались
люди. Все торопились на майдан.
Мимо Ермака бежали все новые и новые толпы, вооруженные копьями,
пиками, пищалями, а были и такие, что держали в руках топоры и оглобли.
Впереди всех, с молотом в руке несся раздорский кольчужник Василий и,
заглушая рев толпы, взывал громовым басом:
- Браты, пора измельчить заможных! Ухх, дай разогнуть только спину!..
Ермак залюбовался богатырем: до чего могуч и красив молодец! Высок,
крепок, грудь широка... Он играл пудовым молотом, а на руке перекатывались
крепкие мускулы.
Глядя на кольчужника, Ермак сам не утерпел, закричал раздорцам:
- Казаки, буде терпеть! Иль мы боле не лыцарство? Укротим заможников!
- Затем обернулся к своей станице: - На майдан, браты!
Казаки повернули коней и влились в бурлящий людской поток. И диву
дались станичники: какого народу тут только не было! И кольчужники, и
кожемяки, и седельщики, и швальники, и плотники. Из узкого проулка выбежал
в холстяном фартуке бочар. Ветер взлохматил его широкую бородищу и черные
дремучие вихри на голове. Пропитая потом рваная рубаха прилипла к
костлявым лопаткам мужика. Потрясая топором, он закричал толпе:
- Народы, изгоним наших кровопийцев!
На площади бурлил возбужденный народ. Ермак выехал на середину
казачьего круга и зычно объявил:
- Люди добрые, донское лыцарство, мы - низовое казачество бьем челом
вольному народу. Хочу слово молвить!
Во всех концах площади отозвались голоса:
- Любо, казак, любо! Говори свое слово!
Ермак снял свою шапку с красным верхом, огладил курчавую бороду,
пристально всматриваясь в раздорцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264