Когда история уходит <в бездонную глубину до-историческо-
го> (выражение С. А. Котляревского), то самые ранние стадии
государственной организации и правового общения неизбежно
вводят исследователя в мир мифологии, этнологии и археологии.
В этой области Ковалевский также сумел стать высоким авто-
ритетом мирового значения и занять почетное место в истории
формирования русской этнографической науки.
582 Глава 20. Политические и правовые учения в России
во второй половине XIX - первой половине XX в.
4. Консерваторы
Взгляды поздних славянофилов отмечены в целом патриоти-
ческим культур-национализмом и возросшей мерой недоверия
к европейскому политическому опыту с его представительным
правлением, идеей равенства и почтительным отношением к
правам и свободам человека и гражданина.
Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) в книге <Рос-
сия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения
Славянского мира к Германо-Романскому> (1871) развивал тео-
рию культурно-исторических типов человеческой цивилизации.
Он считал, что никакие особые гарантии политических и граж-
данских прав невозможны, кроме тех, которые верховная власть
захочет предоставить своему народу. Данилевский высмеивал
идею <социального русского парламента>, но в отличие от
других неославянофилов высоко оценивал значение свободы
слова, считая ее не привилегией, а естественным правом.
Данилевский стал зачинателем отечественной сравнитель-
ной культурологии, которая органично вмещала в себя не только
социальную психологию отдельных народов, но также и опре-
деленным образом истолкованную политическую культуру. В
полемике с утверждениями западных критиков о неспособности
русского народа стать свободным народом он писал: <Едва ли
существовал и существует народ, способный вынести и боль-
шую долю свободы, чем народ русский, и имеющий менее
склонности злоупотреблять ею>. Основу для такой уверенности
он находил в привычках русского человека к повиновению, в его
доверчивости к власти, в отсутствии властолюбия, в его <непри-
тязательности, умеренности в пользовании свободой>.
Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891) более всего
был озабочен опасностью перемен для самобытности и цельнос-
ти народного организма, и прежде всего - опасностями надви-
гающегося эгалитарно-либерального прогресса. <Надо просить
Царя,- писал Леонтьев,- чтобы он держал нас грознее>. Пора
перестать бояться страшных слов, раз дело идет о необходимос-
ти спасать Россию от грядущего зла. Надо не останавливаться
и перед насилием, ибо без насилия нельзя.
Леонтьев разделял позицию автора <России и Европы> в том
отношении, что вся история состоит всего лишь из смены
культурных типов, причем каждый из них <имел свое назначе-
ние и оставил по себе особые неизгладимые следы>. Обсуждая
вопрос о возможности прогнозировать будущее различных куль-
тур (культурно-исторических типов, по Данилевскому), Леонть-
583
4. Консерваторы
ев приходил к выводу, что такое прогнозирование может быть
обоснованным и осуществимым. Он оговаривался при этом, что
государственные организмы и целые культурные миры невоз-
можно мерить несколькими годами, как жизнь организмов
животных особей. Эпохи геологические измеряются тысячеле-
тиями, жизнь личная измеряется годами, жизнь историческая
тоже имеет приблизительное мерило - век или полвека. Госу-
дарственные организмы подчиняются циклу, который Леонтьев
определяет в 1200 лет (современный философ и историк Л. Н. Гу-
милев сходный органический возраст обосновал для существо-
вания крупных этносов). Таким образом, отмечал он, у таких
государств, как Англия, Германия, Франция и тем более Россия,
остается еще некоторый срок для завершения этого цикла.
Леонтьев отвергал либеральный эгалитаризм, сближая и
часто отождествляя его с анархизмом и с эгалитаризмом соци-
алистов. В обсуждении перспектив последнего он предсказывал
появление особого, <нового социалистического феодализма>. Вот
один из характерных для него приемов рассуждений: <Если...
анархисты и либеральные коммунисты, стремясь к собственно-
му идеалу крайнего равенства (который невозможен), своими
собственными методами необузданной свободы личных посяга-
тельств должны рядом антитез привести общества, имеющие
еще жить и развиваться, к большей неподвижности и весьма
значительной неравноправности, то можно себе сказать вообще,
что социализм, понятый как следует, т. е. не что иное, как новый
феодализм, уже вовсе недалекого будущего, разумея под словом
феодализм, конечно, не в тесном и специальном его значении
романо-германского рыцарства, а в самом широком его смысле,
т. е. в смысле глубокой неравноправности классов и групп, в
смысле разнообразной децентрализации и группировки соци-
альных сил, объединенных в каком-нибудь живом центре ду-
ховном и государственном; в смысле нового закрепощения лиц
другими лицами и учреждениями, подчинение одних общин
другими общинами, несравненно сильнейшими или чем-нибудь
облагороженными (так, например, как были подчинены у нас в
старину рабочие селения монастыря)>. Современные ему ком-
мунисты и социалисты предстают теми же либералами, только
нацеленными на крайние меры и приемы действий - <до бунта
и преступлений>, что является, по сути дела, доведением
либерально-эгалитарного принципа до его <крайности> (в неза-
вершенной работе <Средний европеец как идеал и орудие
всемирного разрушения>, 1872-1884).
584 Глава 20. Политические и правовые учения в России
во второй половине XIX - первой половине XX в.
Обсуждая тему <русской государственности>, Леонтьев был
склонен выводить ее природу из византийского и отчасти
европейского наследия. О ее несовершенствах он писал так: <Мы
создали великое государство; но в этом Царстве
почти нет своей государственности; нет таких
своеобразных и на других влияющих своим примером
внутренних политических отношений, какие были в языческом
Риме, в Византии, в старой монархической (и даже наполеонов-
ской) Франции и в Великобритании>. Те же слова могут быть
отнесены и в адрес русского права. <Русское право в наше время
есть право европейское, слегка окрашенное византизмом
там, где государственность соприкасается с религией>.
Оценки ситуации в России и Европе строились Леонтьевым на
основе анализа тенденций и общих закономерностей жизни
государственных организмов, которые они обнаружили в ходе
социальной истории. В начале развития государства всего силь-
нее проявляет себя аристократическое начало, в середине
жизни государственного организма появляется тенденция к
единоличной власти и лишь <к старости и смерти воцаряется
демократическое, эгалитарное и либеральное начало>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257