Владелец, очевидно, крепкий человек с отличными зубами, левша,
неаккуратный и не склонен наводить экономию.
Мой друг бросал эти сведения небрежно, как бы вскользь, но
я видел, что он скосил на меня взгляд, проверяя, слежу ли я за
его рассуждением.
- Вы думаете, человек не стеснен в деньгах, если он курит
трубку за семь шиллингов? - спросил я.
- Он курит гросвенорскую смесь по восемь пенсов унция, -
ответил Холмс, побарабанив по голове трубки и выбив на ладонь
немного табаку. - А ведь можно и за половину этой цены купить
отличный табак - значит, ему не приходится наводить экономию.
- А прочие пункты?
- Он имеет привычку прикуривать от лампы и газовой
горелки. Вы видите, что трубка с одного боку сильно обуглилась.
Спичка этого, конечно, не наделала бы. С какой стати станет
человек, разжигая трубку, держать спичку сбоку? А вот прикурить
от лампы вы не сможете, не опалив головки. И опалена она с
правой стороны. Отсюда я вывожу, что ее владелец левша.
Попробуйте сами прикурить от лампы и посмотрите, как,
естественно, будучи правшой, вы поднесете трубку к огню левой
ее стороной. Иногда вы, может быть, сделаете и наоборот, но не
будете так поступать из раза в раз. Эту трубку постоянно
подносили правой стороной. Далее, смотрите, он прогрыз янтарь
насквозь. Это может сделать только крепкий, энергичный человек
да еще с отличными зубами. Но, кажется, я слышу на лестнице его
шаги, так что нам будет что рассмотреть поинтересней трубки.
Не прошло и минуты, как дверь отворилась, и в комнату
вошел высокий молодой человек. На нем был отличный, но не
броский темно-серый костюм, и в руках он держал коричневую
фетровую шляпу с широкими полями. Выглядел он лет на тридцать,
хотя на самом деле был, должно быть, старше.
- Извините, - начал он в некотором смущении. - Полагаю,
мне бы следовало постучать. Да, конечно, следовало...
Понимаете, я несколько расстроен, тем и объясняется... - Он
провел рукой по лбу, как делает человек, когда он сильно не в
себе, и затем не сел, а скорей упал на стул.
- Я вижу вы ночи две не спали, - сказал Холмс в
спокойном, сердечном тоне. - Это изматывает человека больше,
чем работа, и даже больше, чем наслаждение. Разрешите спросить,
чем могу вам помочь?
- Мне нужен ваш совет, сэр. Я не знаю, что мне делать,
все в моей жизни пошло прахом.
- Вы хотели бы воспользоваться моими услугами
сыщика-консультанта?
- Не только. Я хочу услышать от вас мнение
рассудительного человека... и человека, знающего свет. Я хочу
понять, что мне теперь делать дальше. Я так надеюсь, что вы мне
что-то посоветуете.
Он не говорил, а выпаливал резкие, отрывочные фразы, и мне
казалось, что говорить для него мучительно и что он все время
должен превознемогать себя усилием воли.
- Дело это очень щепетильное, - продолжал он. - Никто
не любит говорить с посторонними о своих семейных делах.
Ужасно, знаете, обсуждать поведение своей жены с людьми,
которых ты видишь в первый раз. Мне противно, что я вынужден
это делать! Но я больше не в силах терпеть, и мне нужен совет.
- Мой милый мистер Грэнт Манро... - начал Холмс.
Наш гость вскочил со стула.
- Как! - вскричал он. - Вы знаете мое имя?
- Если вам желательно сохранять инкогнито, - сказал с
улыбкой Холмс, - я бы посоветовал отказаться от обыкновения
проставлять свое имя на подкладке шляпы или уж держать ее
тульей к собеседнику. Я как раз собирался объяснить вам, что мы
с моим другом выслушали в этой комнате немало странных тайн и
что мы имели счастье внести мир во многие встревоженные души.
Надеюсь, нам удастся сделать то же и для вас. Я попрошу вас,
поскольку время может оказаться дорого, не тянуть и сразу
изложить факты.
Наш гость опять провел рукой по лбу, как будто исполнить
эту просьбу ему было до боли тяжело. По выражению его лица и по
каждому жесту я видел, что он сдержанный, замкнутый человек,
склонный скорее прятать свои раны, нежели чванливо выставлять
их напоказ. Потом он вдруг взмахнул стиснутым кулаком, как бы
отметая прочь всю сдержанность, и начал.
- Факты эти таковы, мистер Холмс. Я женатый человек, и
женат я три года. Все это время мы с женой искренне любили друг
друга, и были очень счастливы в нашей брачной жизни. Никогда у
нас не было ни в чем разлада - ни в мыслях, ни в словах, ни на
деле. И вот в этот понедельник между нами вдруг возник барьер:
я открываю, что в ее жизни и в ее мыслях есть что-то, о чем я
знаю так мало, как если б это была не она, а та женщина, что
метет улицу перед нашим домом. Мы сделались чужими, и я хочу
знать, почему.
Прежде, чем рассказывать дальше, я хочу, чтобы вы твердо
знали одно, мистер Холмс: Эффи любит меня. На этот счет пусть
не будет у вас никаких сомнений. Она любит меня всем сердцем,
всей душой и никогда не любила сильней, чем теперь. Я это знаю,
чувствую. Этого я не желаю обсуждать. Мужчина может легко
различить, любит ли его женщина. Но между нами легла тайна, и
не пойдет у нас по-прежнему, пока она не разъяснится.
- Будьте любезны, мистер Манро, излагайте факты, -
сказал Холмс с некоторым нетерпением.
- Я сообщу вам, что мне известно о прошлой жизни Эффи.
Она была вдовой, когда мы с нею встретились, хотя и совсем
молодою - ей было двадцать пять. Звали ее тогда миссис Хеброн.
В юности она уехала в Америку, и жила одна там в городе
Атланте, где и вышла замуж за этого Хеброна, адвоката с хорошей
практикой. У них был ребенок, но потом там вспыхнула эпидемия
желтой лихорадки, которая и унесла обоих - мужа и ребенка. Я
видел сам свидетельство о смерти мужа. После этого Америка ей
опротивела, она вернулась на родину и стала жить с теткой,
старой девой, в Мидлеексе, в городе Пиннере. Пожалуй, следует
упомянуть, что муж не оставил ее без средств: у нее был
небольшой капитал - четыре с половиной тысячи фунтов, которые
он так удачно поместил, что она получала в среднем семь
процентов. Она прожила в Пиннере всего полгода, когда я
встретился с ней. Мы полюбили друг друга и через несколько
недель поженились. Сам я веду торговлю хмелем, и, так как мой
доход составляет семь-восемь сотен в год, мы живем не нуждаясь,
снимаем виллу в Норбери за восемьдесят фунтов в год. У нас там
совсем по-дачному, хоть это и близко от города. Рядом с нами,
немного дальше по шоссе, гостиница и еще два дома, прямо перед
нами - поле, а по ту сторону его - одинокий коттедж; и,
помимо этих домов, никакого жилья ближе, чем на полпути до
станции. Выпадают такие месяцы в году, когда дела держат меня в
городе, но летом я бываю более или менее свободен, и тогда мы с
женою в нашем загородном домике так счастливы, что лучше и
желать нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359