Другие тайные агенты, о которых я
говорил, живут в дальнем конце Вест-Энда. Поэтому, естественно,
Лукасу было гораздо проще, чем остальным, установить связь и
получить сведения из дома министра по европейским делам. Это
незначительное обстоятельство, но если учесть, что события
развертывались с такой быстротой, оно может оказаться
существенным. Ага! Есть какие-то новости!
Появилась миссис Хадсон, неся на подносе дамскую визитную
карточку. Холмс взглянул на нее, поднял брови и передал мне.
- Попросите леди Хильду Трелони Хоуп пожаловать сюда, -
сказал он.
Спустя мгновение нашей скромной квартире была вторично
оказана честь, на этот раз посещением самой очаровательной
женщины в Лондоне. Я часто слышал о красоте младшей дочери
герцога Белминстера, но ни одно описание ее, ни одна фотография
не могли передать удивительное, мягкое обаяние и прелестные
краски ее тонкого лица. Однако в то осеннее утро не красота ее
бросилась нам в глаза при первом взгляде. Лицо ее было
прекрасно, но бледно от волнения; глаза блестели, но блеск их
казался лихорадочным; выразительный рот был крепко сжат - она
пыталась овладеть собой. Страх, а не красота - вот что
поразило нас, когда наша очаровательная гостья появилась в
раскрытых дверях.
- Был у вас мой муж, мистер Холмс?
- Да, миледи, был.
- Мистер Холмс, умоляю вас, не говорите ему, что я
приходила сюда!
Холмс холодно поклонился и предложил даме сесть.
- Ваша светлость ставит меня в весьма щекотливое
положение. Прошу вас сесть и рассказать, что вам угодно. Но, к
сожалению, никаких безусловных обещаний заранее дать я не могу.
Она прошла через всю комнату и села спиной к окну. Это
была настоящая королева - высокая, грациозная и очень
женственная.
- Мистер Холмс, - начала она, и, пока она говорила, ее
руки в белых перчатках беспрестанно сжимались и разжимались, -
я буду с вами откровенна и надеюсь, что это заставит вас быть
откровенным со мною. Между моим мужем и мною нет тайн ни в чем,
кроме одного: это политика. Здесь он молчит, он не рассказывает
мне ничего. Однако я узнала, что вчера вечером у нас в доме
случилось нечто весьма неприятное. Мне известно, что пропал
какой-то документ. Но поскольку здесь затронута политика, мой
муж отказывается посвятить меня в это дело. А ведь очень
важно... поверьте, очень важно... чтобы я знала об этом все.
Кроме членов правительства, вы - единственный человек, кто
знает правду. Умоляю вас, мистер Холмс, объясните мне, что
произошло и каковы могут быть последствия! Расскажите мне все,
мистер Холмс. Пусть интересы вашего клиента не заставят вас
молчать. Уверяю вас, я действую в его интересах, и если бы он
только понимал это, то, вероятно, полностью доверился бы мне.
Что это была за бумага, которую похитили?
- Миледи, вы требуете от меня невозможного.
Она глубоко вздохнула и закрыла лицо руками.
- Вы должны меня понять, миледи. Если ваш муж находит,
что вам лучше оставаться в неведении относительно данного дела,
как могу я, с которого взяли слово хранить эту тайну, открыть
вам то, что он желал бы скрыть? Вы даже не имеете права
спрашивать меня - вы должны спросить мужа.
- Я спрашивала его. Я пришла к вам, пытаясь использовать
последнюю возможность. Но если даже вы не хотите сказать ничего
определенного, вы крайне обяжете меня, ответив на один вопрос.
- Какой, миледи?
- Может ли из-за этого случая пострадать политическая
карьера моего мужа?
- Видите ли, миледи, если дело не будет улажено, оно
может, конечно, иметь весьма прискорбные последствия.
- О!
Она глубоко вздохнула, как человек, сомнения которого
разрешились.
- Еще один вопрос, мистер Холмс. Из слов моего мужа,
оброненных им тотчас же после случившегося несчастья, я поняла,
что пропажа письма может привести к тяжелым последствиям для
всей страны.
- Если он так сказал, я, конечно, не стану отрицать
этого.
- Но каковы могут быть эти последствия?
- Ах, миледи, вы снова задаете мне вопрос, на который я
не вправе ответить!
- Если так, я больше не буду отнимать у вас время. Не
могу упрекать вас, мистер Холмс, за то, что вы отказались быть
откровенным со мной, и, надеюсь, вы не подумаете обо мне дурно,
потому что я искренне желаю разделить заботы моего мужа даже
против его воли. Еще раз прошу вас: ничего не говорите ему о
моем посещении.
На пороге она оглянулась, и я опять увидел красивое,
взволнованное лицо, испуганные глаза и крепко сжатый рот. Затем
она исчезла.
- Ну, Уотсон, прекрасный пол - это уж по вашей части, -
улыбаясь, сказал Холмс, когда парадная дверь захлопнулась и
больше не было слышно шуршания юбок. - Какую игру ведет эта
красивая дама? Что ей на самом деле нужно?
- Но ведь она все очень ясно объяснила, а беспокойство ее
вполне естественно...
- Хм! Вспомните ее выражение лица, едва сдерживаемую
тревогу, ее беспокойство, настойчивость, с которой она задавала
вопросы. Не забудьте, что она принадлежит к касте, которая
умеет скрывать свои чувства.
- Да, она была очень взволнована.
- Вспомните также, как горячо она старалась убедить нас,
что действует только в интересах своего мужа и для этого должна
знать все. Что она хотела этим сказать? И вы, наверно,
заметили, Уотсон, что она постаралась сесть спиной к свету. Она
не хотела, чтобы мы видели ее лицо.
- Да, она выбрала именно это место.
- Женщин вообще трудно понять. Вы помните одну, в
Маргейте, которую я заподозрил на том же основании. А потом
оказалось, что причиной ее волнения было лишь отсутствие пудры
на носу. Как можно строить предположения на таком неверном
материале? За самым обычным поведением женщины может крыться
очень многое, а ее замешательство иногда зависит от шпильки или
щипцов для завивки волос... До свидания, Уотсон.
- Вы уходите?
- Да, я проведу утро на Годолфин-стрит с нашими друзьями
из полиции. Решение нашей проблемы - в убийстве Эдуарда
Лукаса, хотя, признаюсь, не могу даже представить, какую форму
оно примет. Создавать же версию, не имея фактов, большая
ошибка. Будьте на страже, мой дорогой Уотсон, и принимайте
вместо меня посетителей. А я вернусь к завтраку, если удастся.
Ведь этот день и два следующих Холмс был упорно молчалив,
как сказали бы его друзья, и мрачен, как сказали бы все
остальные. Он то приходил, то уходил, беспрерывно курил, играл
на скрипке обрывки каких-то мелодий, часто задумывался, питался
одними бутербродами в неурочное время и неохотно отвечал на
вопросы, которые я время от времени задавал ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359