- Джеймс - тупая башка, согласен. Ну, а Холлис?
- Холлис вел себя как ненормальный.
- Да, под конец он малость спятил. Спятишь, когда с утра
до вечера разыгрываешь, как в театре, а вокруг согни
полицейских ищеек - так и жди, что сцапают. Ну, а если
говорить о Стейнере...
.Фон Борк сильно вздрогнул, его румяное лицо чуть
побледнело.
- Что такое со Стейнером?
- А как же? Ведь его тоже схватили. Вчера ночью сделали
налет на его лавку, и он сам и все его бумаги теперь в
Портсмутской тюрьме. Вы-то удерете, а ему, бедняге, придется
расхлебывать кашу, и хорошо еще, если не вздернут. Вот
потому-то я и хочу не мешкая перебраться за океан.
Фон Борк был человеком сильного характера, с достаточной
выдержкой, но было нетрудно заметить, что эти новости его
потрясли.
- Как они добрались до Стейнера? - бормотал он про себя.
- Вот это действительно удар.
- Может случиться и еще кое-что похуже - того и гляди,
они и меня схватят.
- Ну что вы!
- Да уж поверьте. К моей квартирной хозяйке явились
какие-то типы, расспрашивали обо мне. Я, как о том услышал,
пора, думаю, смываться. Но вот чего я не пойму, мистер, как это
полицейские ищейки пронюхивают о таких вещах? С тех пор, как мы
тут с вами договорились, Стейнер пятый по счету, кого сцапали,
и я знаю, кто будет шестым, если я вовремя не дам деру. Как вы
все это объясните? И не совестно вам предавать своих?
Фон Борк побагровел от гнева.
- Как вы смеете так со мной разговаривать?
- Не было бы у меня смелости, мистер, не пошел бы я к вам
на такую работу. Но я вам выкладываю все начистоту. Я слыхал,
что, как только агент сослужит свою службу, вы, немецкие
политиканы, даже рады бываете, если его уберут.
Фон Борк вскочил с кресла.
- Вы имеете наглость заявлять мне, что я выдаю
собственных агентов?
- Этого я не говорил, мистер, но где-то тут завелся
доносчик или кто-то работает и нашим и вашим. И вам надлежало
бы раскопать, кто же это такой. Я-то, во всяком случае, больше
шею подставлять не буду. Перекиньте меня в Голландию, и чем
скорее, тем оно лучше.
Фон Борк подавил свой гнев.
- Мы слишком долго работали сообща, чтобы ссориться
теперь, накануне победы, - сказал он. - Вы работали отлично,
шли на большой риск, и я этого не забуду. Разумеется, поезжайте
в Голландию. В Роттердаме сможете сесть на пароход до
Нью-Йорка. Все другие пароходные линии через неделю будут
небезопасны. Так, значит, я заберу ваш список и уложу его с
остальными документами.
Американец продолжал держать пакет в руке и не выразил ни
малейшего желания с ним расстаться.
- А как насчет монеты?
- Что такое?
- Насчет деньжат. Вознаграждение за труды. Мои пятьсот
фунтов. Тот, кто все это мне сварганил, под конец было
заартачился, пришлось его уламывать - дал ему еще сотню
долларов. А то остались бы мы ни с чем - и вы и я. "Не пойдет
дело", - говорит он мне, и вижу, не шутит. Но вторая сотня
свое сделала. Так что всего на эту штуковину я выложил две
сотни и уж пока не получу своего, бумаг не отдам.
Фон Борк улыбнулся не без горечи.
- Вы, кажется, не очень высокого мнения о моей
порядочности, - сказал он. - Хотите, чтобы я отдал деньги до
того, как получил бумаги.
- Что ж, мистер, мы люди деловые.
- Хорошо, пусть будет по-вашему. - Фон Борк сел за стол,
заполнил чек, вырвал листок из чековой книжки, но отдавать его
не спешил. - Раз уж мы, мистер Олтемонт, перешли на такие
отношения, я не вижу резона, почему мне следует доверять вам
больше, чем вам мне. Вы меня понимаете? - добавил он, глянув
через плечо на американца. - Я положу чек на стол. Я вправе
требовать, чтобы вы дали мне сперва взглянуть на содержимое
пакета и уж потом взяли чек.
Не говоря ни слова, американец передал пакет. Фон Борк
развязал бечевку, развернул два слоя оберточной бумаги.
Несколько мгновений он не сводил изумленного взгляда с
небольшой книжки в синем переплете, на котором золотыми буквами
было вытиснено "Практическое руководство по разведению пчел".
Но долго рассматривать эту неуместную надпись ему не пришлось:
руки крепкие, словно железные тиски, охватили сзади его шею и
прижали к его лицу пропитанную хлороформом губку.
- Еще стакан, Уотсон? - сказал мистер Шерлок Холмс,
протягивая бутылку с токайским.
Плотный, коренастый шофер, теперь уже сидевший за столом,
заметной готовностью пододвинул свой бокал.
- Неплохое вино, Холмс.
- Превосходное, Уотсон. Наш лежащий сейчас на диване друг
уверял меня, что оно из личного погреба Франца-Иосифа в
Шенбруннском дворце. Могу я попросить вас открыть окно? Пары
хлороформа не способствуют приятным вкусовым ощущениям.
Сейф стоял настежь, и Холмс вытаскивал оттуда досье за
досье, каждое быстро просматривал и затем аккуратно укладывал в
чемодан фон Борка. Немец спал на диване, хрипло дыша; руки и
ноги у него были стянуты ремнями.
- Можно особенно не торопиться, Уотсон. Нам никто не
помешает. Будьте добры, нажмите кнопку звонка. В доме никого
нет, кроме старой Марты, - она свою роль сыграла
восхитительно. Я пристроил ее здесь сразу же, как только взялся
за расследование этого дела. А, Марта, вы! Вам будет приятно
узнать, что все в порядке.
Почтенная старушка стояла в дверях и, улыбаясь, приседала
перед Холмсом, но глянула с некоторым испугом на фигуру,
распростертую на диване.
- Не волнуйтесь, Марта. С ним решительно ничего не
случилось.
- Очень рада, мистер Холмс. В своем роде он был неплохим
хозяином. Даже хотел, чтобы я поехала с его женой в Германию,
но это не сошлось бы с вашими планами, ведь правда, сэр?
- Ну, конечно, нет. Пока вы оставались здесь, я был
спокоен. Но сегодня нам пришлось подождать вашего сигнала.
- Это из-за секретаря, сэр.
- Да, я знаю. Мы встретили его машину.
- Я уж думала, он никогда и не уедет. Я знала, сэр, что
это не сошлось бы с вашими планами, застать его здесь.
- Разумеется, нет. Ну, подождали с полчаса, это значения
не имеет. Как только я увидел, что вы потушили лампу, я понял,
что путь свободен. Завтра, Марта, можете зайти ко мне в отель
"Кларидж" в Лондоне.
- Слушаю, сэр.
- Я полагаю, у вас все готово к отъезду?
- Да, сэр. Он сегодня отправил семь писем. Я списала
адреса, как обычно.
- Прекрасно, Марта. Завтра я их просмотрю. Спокойной
ночи. Эти вот бумаги, - продолжал он, когда старушка ушла к
себе, - особо большой ценности не имеют; уж, конечно,
сведения, содержащиеся в них, давно переданы в Германию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359