и спрашивал, есть ли в магазине такие карандаши. Всюду
отвечали, что такой карандаш можно выписать, но размера он
необычного и в продаже бывает редко. Моего друга, по-видимому,
не особенно огорчила неудача; он только пожал плечами с
шутливой покорностью.
- Не вышло, мой дорогой Уотсон. Самая надежная и решающая
улика не привела ни к чему. Но, по правде говоря, я уверен, что
мы и без нее сумеем во всем разобраться. Господи! Ведь уже
около девяти, мой друг, а хозяйка, помнится мне, говорила
что-то насчет зеленого горошка в половине восьмого. Смотрите,
Уотсон, как бы вам из-за вашего пристрастия к табаку и дурной
привычки вечно опаздывать к обеду не отказали от квартиры, а
заодно, чего доброго, и мне. Это, право, было бы неприятно, во
всяком случае сейчас, пока мы не решили странную историю с
нервным преподавателем, рассеянным слугой и тремя усердными
студентами.
Холмс больше не возвращался в тот день к этому делу, хотя
после нашего запоздалого обеда он долго сидел в глубокой
задумчивости. В восемь утра, когда я только что закончил свой
туалет, он пришел ко мне в комнату.
- Ну, Уотсон, - сказал он, - пора отправляться в
колледж святого Луки. Вы можете один раз обойтись без завтрака?
- Конечно.
- Сомс до нашего прихода будет как на иголках.
- А у вас есть для него добрые вести?
- Кажется, есть.
- Вы решили эту задачу?
- Да, мой дорогой Уотсон, решил.
- Неужели вам удалось найти какие-то новые улики?
- Представьте себе, да! Я сегодня поднялся чуть свет, в
шесть утра б,ыл уже на ногах, и не зря. Два часа рыскал по
окрестности, отмерил, наверно, не менее пяти миль - и вот,
смотрите!
Он протянул мне руку. На ладони лежали три пирамидки
вязкой т°мной глины.
- Послушайте, Холмс, но вчера у вас было только две.
- Третья прибавилась сегодня утром. Понятно, что первая и
вторая пирамидки того же происхождения, что и третья. Не так
ли, Уотсон? Ну, пошли, надо положить конец страданиям нашего
друга Сомса.
И, действительно, мы застали несчастного преподавателя в
самом плачевном состоянии. Через несколько часов начинался
экзамен, а он все еще не знал, как ему поступить - предать ли
свершившееся гласности или позволить виновному участвовать в
экзамене на столь высокую стипендию. Он места себе не находил
от волнения и с протянутыми руками бросился к Холмсу.
- Какое счастье, что вы пришли! А я боялся, вдруг вы
отчаялись и решили отказаться от этого дела. Ну, как мне быть?
Начинать экзамен?
- Непременно.
- А негодяй...
- Он не будет участвовать.
- Так вы знаете, кто он?
- Кажется, знаю. А чтобы история эта не вышла наружу,
устроим своими силами нечто вроде небольшого полевого суда.
Сядьте, пожалуйста, вон там, Сомс! Уотсон, вы здесь! А я займу
кресло посредине. Я думаю, у нас сейчас достаточно внушительный
вид, и мы заставим трепетать преступника. Позвоните,
пожалуйста, слуге.
Вошел Бэннистер и, увидев грозное судилище, отпрянул в
изумлении и страхе.
- Закройте дверь, Бэннистер, - сказал Холмс. - А теперь
расскажите всю правду о вчерашнем.
Слуга переменился в лице.
- Я все рассказал вам, сэр.
- Вам нечего добавить?
- Нечего, сэр.
- Что ж, тогда я должен буду высказать кое-какие свои
предположения. Садясь вчера в это кресло, вы хотели скрыть
какой-то предмет, который мог бы разоблачить незваного гостя?
Бэннистер побледнел как полотно.
- Нет, нет, сэр, ничего подобного.
- Это всего лишь только предположение, - вкрадчиво
проговорил Холмс. - Признаюсь откровенно, я не сумею этого
доказать. Но .предположение это вполне вероятно: ведь стоило
мистеру Сомсу скрыться за дверью, как вы тут же выпустили
человека, который прятался в спальне.
Бэннистер облизал пересохшие губы.
- Там никого не было, сэр.
- Мне прискорбно это слышать, Бэннистер. До сих пор вы
еще, пожалуй, говорили правду, но сейчас, безусловно, солгали.
Лицо слуги приняло выражение мрачного упрямства.
- Там никого не было, сэр.
- Так ли это, Бэннистер?
- Да, сэр, никого.
- Значит, вы не можете сообщить нам ничего нового. Не
выходите, пожалуйста, из комнаты. Станьте вон там, у дверей
спальни. А теперь, Сомс, я хочу просить вас об одном одолжении.
Будьте любезны, поднимитесь к Гилкристу и попросите его сюда.
Спустя минуту преподаватель вернулся вместе со своим
студентом. Это был великолепно сложенный молодой человек,
высокий, гибкий и подвижный, с пружинистой походкой и приятным
открытым лицом. Тревожный взгляд его голубых глаз скользнул по
каждому из нас и наконец остановился с выражением неприкрытого
страха на Бэннистере, сидевшем в углу.
- Закройте дверь, - сказал Холмс. - Так вот, мистер
Гилкрист, нас пятеро, никого больше нет, и никто никогда не
услышит о том, что сейчас здесь будет сказано. Мы можем быть
предельно откровенными друг с другом. Объясните, мистер
Гилкрист, как вы, будучи человеком честным, могли совершить
вчерашний поступок?
Злосчастный юноша отшатнулся и с укором взглянул на
Бэннистера.
- О нет, мистер Гилкрист, я никому не сказал ни слова, ни
единого слова! - вскричал слуга.
- Да, это верно, - заметил Холмс. - Но ваше последнее
восклицание равносильно признанию вины, и теперь, сэр, -
прибавил Шерлок Холмс, глядя на Гилкриста, - вам остается
одно: чистосердечно все рассказать.
Лицо Гилкриста исказила судорога, он попытался было
совладать с собой, но уже в следующее мгновение бросился на
колени возле стола и, закрыв лицо руками, разразился бурными
рыданиями.
- Успокойтесь, успокойтесь, - мягко проговорил Холмс, -
человеку свойственно ошибаться, и, уж конечно, никому не придет
в голову назвать вас закоренелым преступником. Вам, наверное,
будет легче, если я сам расскажу мистеру Сомсу, что произошло,
а вы сможете поправить меня там, где я ошибусь. Договорились?
Ну, ну, не отвечайте, если вам это трудно. Слушайте и следите,
чтобы я не допустил по отношению к вам ни малейшей
несправедливости.
Дело начало для меня проясняться с той минуты, мистер
Сомс, как вы объяснили мне, что никто, даже Бэннистер, не мог
знать, что гранки находятся в вашей комнате. Наборщик,
безусловно, отпадал, - он мог списать текст еще в типографии.
Индуса я тоже исключил: ведь гранки были скатаны трубкой и он,
конечно, не мог догадаться, что это такое. С другой стороны, в
чужую комнату случайно попадает какой-то человек, и это
происходит в тот самый день, когда на столе лежит
экзаменационный текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359
отвечали, что такой карандаш можно выписать, но размера он
необычного и в продаже бывает редко. Моего друга, по-видимому,
не особенно огорчила неудача; он только пожал плечами с
шутливой покорностью.
- Не вышло, мой дорогой Уотсон. Самая надежная и решающая
улика не привела ни к чему. Но, по правде говоря, я уверен, что
мы и без нее сумеем во всем разобраться. Господи! Ведь уже
около девяти, мой друг, а хозяйка, помнится мне, говорила
что-то насчет зеленого горошка в половине восьмого. Смотрите,
Уотсон, как бы вам из-за вашего пристрастия к табаку и дурной
привычки вечно опаздывать к обеду не отказали от квартиры, а
заодно, чего доброго, и мне. Это, право, было бы неприятно, во
всяком случае сейчас, пока мы не решили странную историю с
нервным преподавателем, рассеянным слугой и тремя усердными
студентами.
Холмс больше не возвращался в тот день к этому делу, хотя
после нашего запоздалого обеда он долго сидел в глубокой
задумчивости. В восемь утра, когда я только что закончил свой
туалет, он пришел ко мне в комнату.
- Ну, Уотсон, - сказал он, - пора отправляться в
колледж святого Луки. Вы можете один раз обойтись без завтрака?
- Конечно.
- Сомс до нашего прихода будет как на иголках.
- А у вас есть для него добрые вести?
- Кажется, есть.
- Вы решили эту задачу?
- Да, мой дорогой Уотсон, решил.
- Неужели вам удалось найти какие-то новые улики?
- Представьте себе, да! Я сегодня поднялся чуть свет, в
шесть утра б,ыл уже на ногах, и не зря. Два часа рыскал по
окрестности, отмерил, наверно, не менее пяти миль - и вот,
смотрите!
Он протянул мне руку. На ладони лежали три пирамидки
вязкой т°мной глины.
- Послушайте, Холмс, но вчера у вас было только две.
- Третья прибавилась сегодня утром. Понятно, что первая и
вторая пирамидки того же происхождения, что и третья. Не так
ли, Уотсон? Ну, пошли, надо положить конец страданиям нашего
друга Сомса.
И, действительно, мы застали несчастного преподавателя в
самом плачевном состоянии. Через несколько часов начинался
экзамен, а он все еще не знал, как ему поступить - предать ли
свершившееся гласности или позволить виновному участвовать в
экзамене на столь высокую стипендию. Он места себе не находил
от волнения и с протянутыми руками бросился к Холмсу.
- Какое счастье, что вы пришли! А я боялся, вдруг вы
отчаялись и решили отказаться от этого дела. Ну, как мне быть?
Начинать экзамен?
- Непременно.
- А негодяй...
- Он не будет участвовать.
- Так вы знаете, кто он?
- Кажется, знаю. А чтобы история эта не вышла наружу,
устроим своими силами нечто вроде небольшого полевого суда.
Сядьте, пожалуйста, вон там, Сомс! Уотсон, вы здесь! А я займу
кресло посредине. Я думаю, у нас сейчас достаточно внушительный
вид, и мы заставим трепетать преступника. Позвоните,
пожалуйста, слуге.
Вошел Бэннистер и, увидев грозное судилище, отпрянул в
изумлении и страхе.
- Закройте дверь, Бэннистер, - сказал Холмс. - А теперь
расскажите всю правду о вчерашнем.
Слуга переменился в лице.
- Я все рассказал вам, сэр.
- Вам нечего добавить?
- Нечего, сэр.
- Что ж, тогда я должен буду высказать кое-какие свои
предположения. Садясь вчера в это кресло, вы хотели скрыть
какой-то предмет, который мог бы разоблачить незваного гостя?
Бэннистер побледнел как полотно.
- Нет, нет, сэр, ничего подобного.
- Это всего лишь только предположение, - вкрадчиво
проговорил Холмс. - Признаюсь откровенно, я не сумею этого
доказать. Но .предположение это вполне вероятно: ведь стоило
мистеру Сомсу скрыться за дверью, как вы тут же выпустили
человека, который прятался в спальне.
Бэннистер облизал пересохшие губы.
- Там никого не было, сэр.
- Мне прискорбно это слышать, Бэннистер. До сих пор вы
еще, пожалуй, говорили правду, но сейчас, безусловно, солгали.
Лицо слуги приняло выражение мрачного упрямства.
- Там никого не было, сэр.
- Так ли это, Бэннистер?
- Да, сэр, никого.
- Значит, вы не можете сообщить нам ничего нового. Не
выходите, пожалуйста, из комнаты. Станьте вон там, у дверей
спальни. А теперь, Сомс, я хочу просить вас об одном одолжении.
Будьте любезны, поднимитесь к Гилкристу и попросите его сюда.
Спустя минуту преподаватель вернулся вместе со своим
студентом. Это был великолепно сложенный молодой человек,
высокий, гибкий и подвижный, с пружинистой походкой и приятным
открытым лицом. Тревожный взгляд его голубых глаз скользнул по
каждому из нас и наконец остановился с выражением неприкрытого
страха на Бэннистере, сидевшем в углу.
- Закройте дверь, - сказал Холмс. - Так вот, мистер
Гилкрист, нас пятеро, никого больше нет, и никто никогда не
услышит о том, что сейчас здесь будет сказано. Мы можем быть
предельно откровенными друг с другом. Объясните, мистер
Гилкрист, как вы, будучи человеком честным, могли совершить
вчерашний поступок?
Злосчастный юноша отшатнулся и с укором взглянул на
Бэннистера.
- О нет, мистер Гилкрист, я никому не сказал ни слова, ни
единого слова! - вскричал слуга.
- Да, это верно, - заметил Холмс. - Но ваше последнее
восклицание равносильно признанию вины, и теперь, сэр, -
прибавил Шерлок Холмс, глядя на Гилкриста, - вам остается
одно: чистосердечно все рассказать.
Лицо Гилкриста исказила судорога, он попытался было
совладать с собой, но уже в следующее мгновение бросился на
колени возле стола и, закрыв лицо руками, разразился бурными
рыданиями.
- Успокойтесь, успокойтесь, - мягко проговорил Холмс, -
человеку свойственно ошибаться, и, уж конечно, никому не придет
в голову назвать вас закоренелым преступником. Вам, наверное,
будет легче, если я сам расскажу мистеру Сомсу, что произошло,
а вы сможете поправить меня там, где я ошибусь. Договорились?
Ну, ну, не отвечайте, если вам это трудно. Слушайте и следите,
чтобы я не допустил по отношению к вам ни малейшей
несправедливости.
Дело начало для меня проясняться с той минуты, мистер
Сомс, как вы объяснили мне, что никто, даже Бэннистер, не мог
знать, что гранки находятся в вашей комнате. Наборщик,
безусловно, отпадал, - он мог списать текст еще в типографии.
Индуса я тоже исключил: ведь гранки были скатаны трубкой и он,
конечно, не мог догадаться, что это такое. С другой стороны, в
чужую комнату случайно попадает какой-то человек, и это
происходит в тот самый день, когда на столе лежит
экзаменационный текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359