Нельзя не согласиться, что знаменитый
ученый имеет все основания рассчитывать на его преданность. Но,
пожалуй, лучший способ ее доказать - принять все меры к тому,
чтобы раскрыть эту удивительную тайну.
- И я так полагаю, мистер Холмс. Я только этого и
добиваюсь. Известно ли доктору Уотсону положение вещей?
- Я не успел познакомить его с обстановкой.
- Тогда, быть может, мне стоит еще раз изложить основные
факты, прежде чем говорить о том, что произошло нового?
- Я лучше сам, - сказал Холмс. - Кстати, проверим,
правильно ли я запомнил последовательность событий. Итак,
Уотсон. Профессор - человек с европейским именем. В его жизни
главное место всегда занимала наука. Репутация его безупречна.
Он вдовец, у него есть дочь по имени Эдит. Характер у него,
насколько я мог заключить, решительный и властный, пожалуй,
можно даже сказать, воинственный. Так обстояли дела до
последнего времени.
Но вот каких-нибудь несколько месяцев назад привычное
течение его жизни было нарушено. Несмотря на свой возраст - а
профессору шестьдесят один год, - он сделал предложение дочери
профессора Морфи, своего коллеги по кафедре сравнительной
анатомии, причем все это, как я понимаю, больше напоминало не
рассудочное ухаживание пожилого человека, а пламенную страсть
юноши. Никто не мог бы выказать себя более пылким влюбленным.
Элис Морфи, молодая особа, о которой идет речь, - девица
весьма достойная, умна и хороша собой, так что увлечение
профессора вполне понятно. Тем не менее в его собственной семье
к этому отнеслись не слишком одобрительно.
- Нам показалось, что все это немножко слишком, -
вставил наш клиент.
- Вот именно. Немножко слишком бурно и не совсем
естественно. А между тем профессор Пресбери - человек
состоятельный, и со стороны отца его нареченной возражений не
возникло. У дочери, правда, были другие виды: на ее руку уже
имелись претенденты, быть может, не столь завидные с житейской
точки зрения, зато более подходящие ей по возрасту. Профессор,
несмотря на свою эксцентричность, судя по всему, нравился ей.
Мешало только одно: возраст.
Примерно в это время в налаженной жизни профессора
произошло не совсем понятное событие. Он совершил нечто такое,
чего никогда не делал прежде: уехал из дому и никому не сказал
куда.
Пробыв в отсутствии две недели, он воротился утомленный,
словно после долгой дороги. О том, где он побывал, он не
обмолвился ни словом, хотя обычно это был предельно откровенный
человек.
Случилось так, однако, что наш с вами клиент, мистер
Беннет, получил письмо из Праги от одного своего коллеги; тот
писал, что имел удовольствие видеть профессора Пресбери, хотя
поговорить им не довелось. Только так домашние узнали, где он
был.
Теперь я подхожу к главному. Начиная с этого времени с
профессором произошла удивительная перемена. Окружающих не
оставляло чувство, что перед ними не тот, кого они знали
прежде: на него словно нашло какое-то затмение, подавившее в
нем все высокие начала. Интеллект его, впрочем, не пострадал.
Его лекции были блистательны, как всегда. Но в нем самом
постоянно чувствовалось что-то новое, что-то недоброе и
неожиданное. Его дочь, которая души в нем не чает, всячески
пыталась наладить с ним прежние отношения, заглянуть под маску,
которую он надел на себя. Вы, сэр, как я понимаю, со своей
стороны, делали то же самое, но тщетно. А теперь, мистер
Беннет, расскажите нам сами про эпизод с письмами.
- Надо вам сказать, доктор Уотсон, что у профессора не
было от меня секретов. Будь я ему сын или младший брат, я и
тогда не мог бы пользоваться большим доверием. Ко мне, как его
секретарю, попадали все поступавшие на его имя бумага; я
вскрывал и разбирал его письма. Вскоре по его возвращении все
это изменилось. Он сказал, что, возможно, будет получать письма
из Лондона, помеченные крестиком под маркой. Эти письма мне
надлежало откладывать, а читать их будет только он сам. И
действительно, несколько таких писем прошло через мои руки; на
каждом был лондонский штемпель, и надписаны они были почерком
малограмотного человека. Быть может, профессор и отвечал на
них, но ни ко мне, ни в корзинку, куда складывается вся наша
корреспонденция, они не попадали.
- И еще шкатулка, - напомнил Холмс.
- Ах да, шкатулка. Из своей поездки профессор привез
маленькую деревянную шкатулочку. Это единственный предмет, по
которому можно предположить, что он побывал на континенте: одна
из этих оригинальных резных вещиц, которые сразу наводят на
мысль о Германии. Поставил он ее в шкаф с инструментами.
Однажды, разыскивая пробирку, я взял шкатулку в руки. К моему
удивлению, он очень рассердился и в самых несдержанных
выражениях отчитал меня за излишнее любопытство. Такого раньше
никогда не случалось; я был глубоко задет. Я попытался
объяснить, что взял шкатулку по чистой случайности, но весь
вечер чувствовал на себе его косые взгляды и знал, что этот
эпизод не выходит у него из головы. - Мистер Беннет вынул из
кармана записную книжечку. - Это случилось второго июля, -
добавил он.
- Вы просто образцовый свидетель, - заметил Холмс. -
Кое-какие даты, которые вы у себя пометили, могут мне
пригодиться.
- Методичности, как и всему прочему, я научился у
профессора. С того момента, как я заметил отклонения от нормы в
его поведении, я понял, что мой долг разобраться, что с ним
происходит. Итак, у меня туг значится, что в тот же самый день,
второго июля, когда профессор выходил из кабинета в холл, на
него бросился Рой. Такая же сцена повторилась одиннадцатого
июля и затем, как у меня отмечено, еще раз - двадцатого. После
этого собаку пришлось изгнать в конюшню. Милейший был пес,
ласковый... Впрочем, боюсь, я утомил вас.
Это было сказано укоризненным тоном, так как Холмс явно
его не слушал. Он сидел с застывшим лицом, устремив невидящий
взгляд в потолок. При последних словах он с усилием вернулся к
действительности.
- Интересно! Крайне интересно, - пробормотал он. - Эти
подробности я слышу впервые, мистер Беннет. Ну-с,
первоначальную картину мы восстановили достаточно полно, не так
ли? Но вы упомянули о каких-то новых событиях.
На симпатичное, открытое лицо нашего гостя набежала тень
мрачного воспоминания.
- То, о чем я говорил, случилось позавчера ночью, -
сказал он. - Я лежал в постели, но заснуть не мог. Часа в два
ночи из коридора донеслись какие-то приглушенные, неясные
звуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359