Алкалоид убьет наверняка, а шуму
будет меньше, чем от выстрела сквозь платок. С того дня я
всегда носил при себе две коробочки с пилюлями, и наконец-то
настало время пустить их в ход.
Миновала полночь, время близилось к часу. Ночь была
темная, ненастная, выл ветер, и дождь лил как из ведра. Но,
несмотря на холод и мрак, меня распирала радость - такая
радость, что я готов был заорать от восторга. Если кто-либо из
вас, джентльмены, когда-нибудь имел желанную цель, целых
двадцать лет только о ней одной и думал и вдруг увидел бы, что
она совсем близка, вы бы поняли, что со мной творилось. Я
закурил сигару, чтобы немного успокоиться, но руки у меня
дрожали, а и висках стучало. Я ехал по улицам, и в темноте мне
улыбались старый Джон Ферье и милая моя Люси - я видел их так
же ясно, как сейчас вижу вас, джентльмены. Всю дорогу они были
передо мной, справа и слева от лошади, пока я не остановился у
дома на Брикстон-роуд.
Кругом не было ни души, не слышно было ни единого звука,
кроме шума дождя. Заглянув внутрь кэба, я увидел, что Дреббер
храпит, развалясь на сиденье. Я потряс его за плечо.
- Пора выходить, - сказал я.
- Ладно, сейчас, - пробормотал он.
Должно быть, он думал, что мы подъехали к его гостинице,
- он молча вылез и "потащился через палисадник. Мне пришлось
идти рядом и поддерживать его - хмель у него еще не
выветрился. Я отпер дверь и ввел его в переднюю. Даю вам слово,
что отец и дочь все это время шли впереди нас.
- Что за адская, тьма, - проворчал он, топчась на месте.
- Сейчас зажжем свет, - ответил я и, чиркнув спичкой,
зажег принесенную с собой восковую свечу. - Ну, Енох Дреббер,
- продолжал я, повернувшись к нему и держа свечку перед собой,
- ты меня узнаешь?
Он уставился на меня бессмысленным пьяным взглядом. Вдруг
лицо его исказилось, в глазах замелькал ужас - он меня узнал!
Побледнев, как смерть, он отпрянул назад, зубы его застучали,
на лбу выступил пот. А я, увидев все это, прислонился спиной к
двери и громко захохотал, Я всегда знал, что месть будет
сладка, но не думал, что почувствую такое блаженство.
- Собака! - сказал я. - Я гонялся за тобой от
Солт-Лейк-Сити до Петербурга, и ты всегда удирал от меня. Но
теперь уж странствиям твоим пришел конец - кто-то из нас не
увидит завтрашнего утра!
Он все отступал назад; по лицу его я понял, что он принял
меня за сумасшедшего. Да, пожалуй, так оно и было. В висках у
меня били кузнечные молоты; наверное, мне стало бы дурно, если
бы вдруг из носа не хлынула кровь - от этого мне полегчало.
- Ну что, вспомнил Люси Ферье? - крикнул я, заперев
дверь и вертя ключом перед его носом. - Долго ты ждал
возмездия, и наконец-то пришел твой час!
Я видел, как трусливо затрясся его подбородок. Он,
конечно, стал бы просить пощады, но понимал, что это
бесполезно.
- Ты решишься на убийство? - пролепетал он.
- При чем тут убийство? - ответил я. - Разве уничтожить
бешеную собаку значит совершить убийство? А ты жалел мою
дорогую бедняжку, когда оторвал ее от убитого вами отца и запер
в свой гнусный гарем?
- Это не я убил ее отца! - завопил он.
- Но ты разбил ее невинное сердце! - крикнул я и сунул
ему коробочку. - Пусть нас рассудит Всевышний. Выбери пилюлю и
проглоти. В одной смерть, в другой жизнь. Я проглочу ту, что
останется. Посмотрим, есть ли на земле справедливость или нами
правит случай.
Скорчившись от страха, он дико закричал и стал умолять о
пощаде, но я выхватил нож, приставил к его горлу, и в конце
концов он повиновался. Затем я проглотил оставшуюся пилюлю, с
минуту мы молча стояли друг против друга, ожидая, кто из нас
умрет. Никогда не забуду его лица, когда, почувствовав первые
приступы боли, он понял, что проглотил яд! Я захохотал и поднес
к его глазам кольцо Люси. Все это длилось несколько секунд -
алкалоид действует быстро. Лицо его исказилось, он выбросил
вперед руки, зашатался и с хриплым воплем тяжело рухнул на пол.
Я ногой перевернул его на спину и положил руку ему на грудь.
Сердце не билось. Он был мертв!
Из носа у меня текла кровь, но я не обращал на это
внимания. Не знаю, почему мне пришло в голову сделать кровью
надпись на стене. Может, из чистого озорства мне захотелось
сбить с толку полицию, - очень уж весело и легко у меня было
тогда на душе! Я вспомнил, что в Нью-Йорке нашли как-то труп
немца, а под ним было написано слово "Rache"; газеты писали
тогда, что это, должно быть, дело рук какого-то тайного
общества. Что поставило в тупик Нью-Йорк, то поставит в тупик и
Лондон, решил я и, обмакнув палец в свою кровь, вывел на видном
месте это слово. Потом я пошел к кэбу - на улице было
пустынно, а дождь лил по-прежнему. Я отъехал от дома, и вдруг,
сунув руку в карман, где у меня всегда лежало кольцо,
обнаружил, что его нет. Я был как громом поражен - ведь это
была единственная памятка от Люси! Подумав, что я обронил его,
когда наклонялся к телу Дреббера, я оставил кэб в переулке и
побежал к дому - я готов был на любой риск, лишь бы найти
кольцо. Возле дома я чуть было не попал в руки выходящего
оттуда полисмена и отвел от себя подозрение только потому, что
прикинулся в стельку пьяным.
Вот, значит, как Енох Дреббер нашел свою смерть. Теперь
мне оставалось проделать то же самое со Стэнджерсоном и
расквитаться с ним за Джона Ферье. Я знал, что он остановился в
гостинице "Холлидей", и слонялся возле нее целый день, но он
так и не вышел на улицу. Думается'мне, он что-то заподозрил,
когда Дреббер не явился на вокзал. Он был хитер, этот
Стэнджерсон, и всегда держался начеку. Но напрасно он
воображал, будто убережется от меня, если будет отсиживаться в
гостинице! Вскоре я уже знал окно его комнаты, и на следующий
день, едва стало светать, я взял лестницу, что валялась в
проулке за гостиницей, и забрался к нему. Разбудив его, я
сказал, что настал час расплатиться за жизнь, которую он отнял
двадцать лет назад. Я рассказал ему о смерти Дреббера и дал на
выбор две пилюли. Вместо того, чтобы ухватиться за единственный
шанс спасти свою жизнь, он вскочил с постели и стал меня
душить. Защищаясь, я ударил его ножом в сердце. Все равно ему
суждено было умереть - Провидение не допустило бы, чтобы рука
убийцы выбрала пилюлю без яда.
Мне уже немногое осталось рассказать, и слава Богу, а то я
совсем выбился из сил. Еще день-два я возил седоков, надеясь
немного подработать и вернуться в Америку. И вот сегодня я
стоял на хозяйском дворе, когда какой-то мальчишка-оборванец
спросил, нет ли здесь кучера по имени Джефферсон Хоуп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359