Вероятно, давая ей
молоко, он приучил ее возвращаться к нему. Змею он пропускал
через вентилятор в самый глухой час ночи и знал наверняка, что
она поползет по шнуру и спустится на кровать. Рано или поздно
девушка должна была стать жертвой ужасного замысла, змея
ужалила бы ее, если не сейчас, то через неделю. Я пришел к этим
выводам еще до того, как посетил комнату доктора Ройлотта.
Когда же я исследовал сиденье его стула, я понял, что у доктора
была привычка становиться на стул, чтобы достать до
вентилятора. А когда я увидел несгораемый шкаф, блюдце с
молоком и плеть, мои последние сомнения окончательно
рассеялись. Металлический лязг, который слышала мисс Стоунер,
был, очевидно, стуком дверцы несгораемого шкафа, куда доктор
прятал змею. Вам известно, что я предпринял, убедившись в
правильности своих выводов. Как только я услышал шипение змеи
- вы, конечно, тоже слыхали его, - я немедленно зажег свет и
начал стегать ее тростью.
- Вы прогнали ее назад в вентилятор...
- ...и тем самым заставил напасть на хозяина. Удары моей
трости разозлили ее, в ней проснулась змеиная злоба, и она
напала на первого попавшегося ей человека. Таким образом, я
косвенно виновен в смерти доктора Гримеби Ройлотта, но не могу
сказать, чтобы эта вина тяжким бременем легла на мою совесть.
Перевод М. Чуковской
Причания
1 Палмер, Уильям - английский врач, отравивший стрихнином
своего приятеля; казнен в 1856 году. Причард, Эдуард Уильям -
английский врач, отравивший свою жену и тещу; казнен в 1865
году.
Артур Конан-Дойль. Постоянный пациент
Просматривая довольно непоследовательные записки, коими я
пытался проиллюстрировать особенности мышления моего друга
мистера Шерлока Холмса, я вдруг обратил внимание на то, как
трудно было подобрать примеры, которые всесторонне отвечали бы
моим целям. Ведь в тех случаях, когда Холмс совершил tour de
force1 аналитического мышления и демонстрировал значение своих
особых методов расследования, сами факты часто бывали столь
незначительны и заурядны, что я не считал себя вправе
опубликовывать их. С другой стороны, нередко случалось, что он
занимался расследованиями некоторых дел, имевших по своей сути
выдающийся и драматический характер, не роль Холмса в их
раскрытии была менее значительная, чем это хотелось бы мне, его
биографу. Небольшое дело, которое я описал под заглавием "Этюд
в багровых тонах", и еще одно, более позднее, связанное с
исчезновением "Глории Скотт", могут послужить примером тех
самых сцилл и харибд, которые извечно угрожают историку. Быть
может, роль, сыгранная моим другом в деле, к описанию которого
я собираюсь приступить, и не очень видна, но все же
обстоятельства дела настолько значительны, что я не могу
позволить себе исключить его из своих записок.
Был душный пасмурный октябрьский день, к вечеру, однако,
повеяло прохладой.
- А что, если нам побродить по Лондону, Уотсон? - сказал
мой друг.
Сидеть в нашей маленькой гостиной было невмоготу, и я
охотно согласился. Мы гуляли часа три по Флит-стрит и Стрэнду,
наблюдая за калейдоскопом уличных сценок. Беседа с Холмсом, как
всегда очень наблюдательным и щедрым на остроумные замечания,
была захватывающе интересна.
Мы вернулись на Бейкер-стрит часов в десять. У подъезда
стоял экипаж.
- Гм! Экипаж врача... - сказал Холмс. - Практикует не
очень давно, но уже имеет много пациентов. Полагаю, приехал
просить нашего совета! Как хорошо, что мы вернулись!
Я был достаточно сведущ в дедуктивном методе Холмса, чтобы
проследить ход его мыслей. Стоило ему заглянуть в плетеную
сумку, висевшую в экипаже и освещенную уличным фонарем, как по
характеру и состоянию медицинских инструментов он мгновенно
сделал вывод, чей это экипаж. А свет в окне одной из наших
комнат во втором этаже говорил о том, что этот поздний гость
приехал именно к нам. Мне было любопытно, что бы это могло
привести моего собрата-медика в столь поздний час, и я
проследовал за Холмсом в наш кабинет.
Когда мы вошли, со стула у камина поднялся бледный
узколицый человек с рыжеватыми бакенбардами. Ему было не больше
тридцати трех-тридцати четырех лет, но выглядел он старше. Судя
по ему унылому лицу землистого оттенка, жизнь не баловала его.
Как и все легкоранимые люди, он был и порывист и застенчив, а
его худая белая рука, которой он, вставая, взялся за каминную
доску, казалась скорей рукой художника, а не хирурга. Одежда на
нем была спокойных тонов: черный сюртук, темные брюки, цветной,
но скромный галстук.
- Добрый вечер, доктор, - любезно сказал Холмс. - Рад,
что вам пришлось ждать лишь несколько минут.
- Вы что же, говорили с моим кучером?
- Нет, я определил это по свече, которая стоит на
столике. Пожалуйста, садитесь и расскажите, чем могу служить.
- Я доктор Перси Тревельян, - сказал наш гость. - Я
живу в доме номер четыреста три, по Брук-стрит.
- Не вы ли автор монографии о редких нервных болезнях? -
спросил я.
Когда он услышал, что я знаком с его книгой, бледные его
щеки порозовели от удовольствия.
- На эту работу так редко ссылаются, что я уже совсем
похоронил ее, - сказал он. Мои издатели говорили мне, что она
раскупается убийственно плохо. А вы сами, я полагаю, тоже врач?
- Военный хирург в отставке.
- Я всегда увлекался нервными заболеваниями и хотел бы
специализироваться на них, но приходится довольствоваться тем,
что есть. Впрочем, мистер Шерлок Холмс, это не относится к
делу, и я вполне понимаю, что у вас каждая минута на счету. С
некоторых пор у меня в доме на Брук-стрит происходят очень
странные вещи, а сегодня вечером дело приняло такой оборот, что
я больше не мог ждать ни часа и принужден был приехать к вам,
чтобы просить вашего совета и помощи.
Шерлок Холмс сел и раскурил трубку.
- Располагайте мною, - сказал он. - Расскажите
подробно, что вас встревожило.
- Сущие пустяки, - сказал доктор Тревельян, - я мне
даже стыдно говорить о них. Однако они привели меня в
растерянность, а последнее происшествие таково, что я лучше
расскажу вам все по порядку, и вы уже сами решите, что
существенно, а что нет.
Придется начать с того, как я учился. Видите ли, я
закончил Лондонский университет, и не думайте, что я пою себе
дифирамбы, но мои профессора возлагали на меня большие надежды.
По окончании университета я не бросил исследовательской работы
и остался на небольшой должности в клинике при Королевском
колледже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359
молоко, он приучил ее возвращаться к нему. Змею он пропускал
через вентилятор в самый глухой час ночи и знал наверняка, что
она поползет по шнуру и спустится на кровать. Рано или поздно
девушка должна была стать жертвой ужасного замысла, змея
ужалила бы ее, если не сейчас, то через неделю. Я пришел к этим
выводам еще до того, как посетил комнату доктора Ройлотта.
Когда же я исследовал сиденье его стула, я понял, что у доктора
была привычка становиться на стул, чтобы достать до
вентилятора. А когда я увидел несгораемый шкаф, блюдце с
молоком и плеть, мои последние сомнения окончательно
рассеялись. Металлический лязг, который слышала мисс Стоунер,
был, очевидно, стуком дверцы несгораемого шкафа, куда доктор
прятал змею. Вам известно, что я предпринял, убедившись в
правильности своих выводов. Как только я услышал шипение змеи
- вы, конечно, тоже слыхали его, - я немедленно зажег свет и
начал стегать ее тростью.
- Вы прогнали ее назад в вентилятор...
- ...и тем самым заставил напасть на хозяина. Удары моей
трости разозлили ее, в ней проснулась змеиная злоба, и она
напала на первого попавшегося ей человека. Таким образом, я
косвенно виновен в смерти доктора Гримеби Ройлотта, но не могу
сказать, чтобы эта вина тяжким бременем легла на мою совесть.
Перевод М. Чуковской
Причания
1 Палмер, Уильям - английский врач, отравивший стрихнином
своего приятеля; казнен в 1856 году. Причард, Эдуард Уильям -
английский врач, отравивший свою жену и тещу; казнен в 1865
году.
Артур Конан-Дойль. Постоянный пациент
Просматривая довольно непоследовательные записки, коими я
пытался проиллюстрировать особенности мышления моего друга
мистера Шерлока Холмса, я вдруг обратил внимание на то, как
трудно было подобрать примеры, которые всесторонне отвечали бы
моим целям. Ведь в тех случаях, когда Холмс совершил tour de
force1 аналитического мышления и демонстрировал значение своих
особых методов расследования, сами факты часто бывали столь
незначительны и заурядны, что я не считал себя вправе
опубликовывать их. С другой стороны, нередко случалось, что он
занимался расследованиями некоторых дел, имевших по своей сути
выдающийся и драматический характер, не роль Холмса в их
раскрытии была менее значительная, чем это хотелось бы мне, его
биографу. Небольшое дело, которое я описал под заглавием "Этюд
в багровых тонах", и еще одно, более позднее, связанное с
исчезновением "Глории Скотт", могут послужить примером тех
самых сцилл и харибд, которые извечно угрожают историку. Быть
может, роль, сыгранная моим другом в деле, к описанию которого
я собираюсь приступить, и не очень видна, но все же
обстоятельства дела настолько значительны, что я не могу
позволить себе исключить его из своих записок.
Был душный пасмурный октябрьский день, к вечеру, однако,
повеяло прохладой.
- А что, если нам побродить по Лондону, Уотсон? - сказал
мой друг.
Сидеть в нашей маленькой гостиной было невмоготу, и я
охотно согласился. Мы гуляли часа три по Флит-стрит и Стрэнду,
наблюдая за калейдоскопом уличных сценок. Беседа с Холмсом, как
всегда очень наблюдательным и щедрым на остроумные замечания,
была захватывающе интересна.
Мы вернулись на Бейкер-стрит часов в десять. У подъезда
стоял экипаж.
- Гм! Экипаж врача... - сказал Холмс. - Практикует не
очень давно, но уже имеет много пациентов. Полагаю, приехал
просить нашего совета! Как хорошо, что мы вернулись!
Я был достаточно сведущ в дедуктивном методе Холмса, чтобы
проследить ход его мыслей. Стоило ему заглянуть в плетеную
сумку, висевшую в экипаже и освещенную уличным фонарем, как по
характеру и состоянию медицинских инструментов он мгновенно
сделал вывод, чей это экипаж. А свет в окне одной из наших
комнат во втором этаже говорил о том, что этот поздний гость
приехал именно к нам. Мне было любопытно, что бы это могло
привести моего собрата-медика в столь поздний час, и я
проследовал за Холмсом в наш кабинет.
Когда мы вошли, со стула у камина поднялся бледный
узколицый человек с рыжеватыми бакенбардами. Ему было не больше
тридцати трех-тридцати четырех лет, но выглядел он старше. Судя
по ему унылому лицу землистого оттенка, жизнь не баловала его.
Как и все легкоранимые люди, он был и порывист и застенчив, а
его худая белая рука, которой он, вставая, взялся за каминную
доску, казалась скорей рукой художника, а не хирурга. Одежда на
нем была спокойных тонов: черный сюртук, темные брюки, цветной,
но скромный галстук.
- Добрый вечер, доктор, - любезно сказал Холмс. - Рад,
что вам пришлось ждать лишь несколько минут.
- Вы что же, говорили с моим кучером?
- Нет, я определил это по свече, которая стоит на
столике. Пожалуйста, садитесь и расскажите, чем могу служить.
- Я доктор Перси Тревельян, - сказал наш гость. - Я
живу в доме номер четыреста три, по Брук-стрит.
- Не вы ли автор монографии о редких нервных болезнях? -
спросил я.
Когда он услышал, что я знаком с его книгой, бледные его
щеки порозовели от удовольствия.
- На эту работу так редко ссылаются, что я уже совсем
похоронил ее, - сказал он. Мои издатели говорили мне, что она
раскупается убийственно плохо. А вы сами, я полагаю, тоже врач?
- Военный хирург в отставке.
- Я всегда увлекался нервными заболеваниями и хотел бы
специализироваться на них, но приходится довольствоваться тем,
что есть. Впрочем, мистер Шерлок Холмс, это не относится к
делу, и я вполне понимаю, что у вас каждая минута на счету. С
некоторых пор у меня в доме на Брук-стрит происходят очень
странные вещи, а сегодня вечером дело приняло такой оборот, что
я больше не мог ждать ни часа и принужден был приехать к вам,
чтобы просить вашего совета и помощи.
Шерлок Холмс сел и раскурил трубку.
- Располагайте мною, - сказал он. - Расскажите
подробно, что вас встревожило.
- Сущие пустяки, - сказал доктор Тревельян, - я мне
даже стыдно говорить о них. Однако они привели меня в
растерянность, а последнее происшествие таково, что я лучше
расскажу вам все по порядку, и вы уже сами решите, что
существенно, а что нет.
Придется начать с того, как я учился. Видите ли, я
закончил Лондонский университет, и не думайте, что я пою себе
дифирамбы, но мои профессора возлагали на меня большие надежды.
По окончании университета я не бросил исследовательской работы
и остался на небольшой должности в клинике при Королевском
колледже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359