Человек на четвереньках
Мистер Шерлок Холмс всегда придерживался того мнения, что
мне следует опубликовать поразительные факты, связанные с делом
профессора Пресбери, для того хотя бы, чтобы раз и навсегда
положить конец темным слухам, которые лет двадцать назад
всколыхнули университет и до сих пор повторялись на все лады в
лондонских научных кругах. По тем или иным причинам, однако, я
был долго лишен такой возможности, и подлинная история этого
любопытного происшествия так и оставалась погребенной на дне
сейфа вместе с многими и многими записями о приключениях моего
друга. И вот мы, наконец, получили разрешение предать гласности
обстоятельства этого дела, одного из самых последних, которые
расследовал Холмс перед тем, как оставить практику. Но и теперь
еще, делая их достоянием широкой публики, приходится соблюдать
известную сдержанность и осмотрительность.
Как-то воскресным вечером, в начале сентября 1903 года, я
получил от Холмса характерное для него лаконическое послание:
"Сейчас же приходите, если можете. Если не можете, приходите
все равно. Ш. X.".
У нас с ним в ту пору установились довольно своеобразные
отношения. Он был человек привычек, привычек прочных и глубоко
укоренившихся, и одной из них стал я. Я был где-то в одном ряду
с его скрипкой, крепким табаком, его дочерна обкуренной
трубкой, справочниками и другими, быть может, более
предосудительными привычками. Там, где речь шла об активных
действиях и ему нужен был товарищ, на выдержку которого можно
более или менее спокойно положиться, моя роль была очевидна. Но
для меня находилось и другое применение: на мне он оттачивал
свой ум, я как бы подстегивал его мысль. Он любил думать вслух
в моем присутствии. Едва ли можно сказать, что его рассуждения
были адресованы мне - многие из них могли бы с не меньшим
успехом быть обращены к его кровати, - и тем не менее, сделав
меня своей привычкой, он стал ощущать известную потребность в
том, чтобы я слушал его и вставлял свои замечания. Вероятно,
его раздражали неторопливость и обстоятельность моего мышления,
но оттого лишь ярче и стремительней вспыхивали догадки и
заключения в его собственном мозгу. Такова была моя скромная
роль в нашем дружеском союзе.
Прибыв на Бейкер-стрит, я застал его в глубоком раздумье:
он сидел в своем кресле, нахохлившись, высоко подняв колени, и
хмурился, посасывая трубку. Ясно было, что он поглощен какой-то
сложной проблемой. Он знаком пригласил меня сесть в мое старое
кресло и в течение получаса ничем более не обнаруживал, что
замечает мое присутствие. Затем он вдруг встряхнулся, словно
сбрасывая с себя задумчивость, и с обычной своей иронической
улыбкой сказал, что рад вновь приветствовать меня в доме,
который когда-то был и моим.
- Надеюсь, вы извините мне некоторую рассеянность, милый
Уотсон, - продолжал он. - За последние сутки мне сообщили
довольно любопытные факты, которые, в свою очередь, дали пищу
для размышлений более общего характера. Я серьезно подумываю
написать небольшую монографию о пользе собак в сыскной работе.
- Но позвольте, Холмс, что же тут нового? - возразил я.
- Ищейки, например...
- Нет-нет, Уотсон, эта сторона вопроса, разумеется,
очевидна. Но есть и другая, куда более тонкая. Вы помните, быть
может, как в том случае, который вы в вашей сенсационной манере
связали с Медными буками, я смог, наблюдая за душевным складом
ребенка, вывести заключение о преступных наклонностях его в
высшей степени солидного и положительного родителя?
- Да, превосходно помню.
- Подобным же образом строится и ход моих рассуждений о
собаках. В собаке как бы отражается дух, который царит в семье.
Видели вы когда-нибудь игривого пса в мрачном семействе или
понурого в счастливом? У злобных людей злые собаки, опасен
хозяин - опасен и пес. Даже смена их настроений может отражать
смену настроений у людей.
Я покачал головой.
- Полноте, Холмс, это уж чуточку притянуто за волосы.
Он набил трубку и снова уселся в кресло, пропустив мои
слова мимо ушей.
- Практическое применение того, о чем я сейчас говорил,
самым тесным образом связано с проблемой, которую я исследую в
настоящее время. Это, понимаете ли, запутанный клубок, и я ищу
свободный конец, чтобы ухватиться и распутать всю веревочку.
Одна из возможностей найти его лежит в ответе на вопрос: отчего
овчарка профессора Пресбери, верный пес по кличке Рой, норовит
искусать хозяина?
Я разочарованно откинулся на спинку кресла: и по такому
пустяку меня оторвали от работы? Холмс метнул на меня быстрый
взгляд.
- Все тот же старый Уотсон! - произнес он. - Как вы не
научитесь понимать, что в основе серьезнейших выводов порой
лежат сущие мелочи! Вот посудите сами: не странно ли, когда
степенного, пожилого мудреца... вы ведь слыхали, конечно, про
знаменитого Пресбери, физиолога из Кэмфорда? Так вот, не
странно ли, когда такого человека дважды пытается искусать его
собственная овчарка, которая всегда была ему самым верным
другом? Как вы это объясните?
- Собака больна, и только.
- Что ж, резонное соображение. Но она больше ни на кого
не кидается, да и хозяина, судя по всему, не трогает, кроме как
в совершенно особых случаях. Любопытно, Уотсон, весьма
любопытно. Но вот и звонок - видно, молодой Беннет явился
раньше времени. Я рассчитывал потолковать с вами подольше, до
того как он придет.
На лестнице послышались быстрые шаги, в дверь отрывисто
постучали, и секунду спустя новый клиент Холмса уже стоял перед
нами.
Это был высокий, красивый молодой человек лет тридцати, со
вкусом одетый, элегантный, впрочем, что-то в его манере
держаться выдавало скорей застенчивость ученого, чем
самоуверенность светского человека. Он обменялся рукопожатием с
Холмсом и затем чуть растерянно взглянул на меня.
- Дело это очень щепетильное, мистер Холмс, - сказал он.
- Не забудьте, какими отношениями я связан с профессором
Пресбери - как в личной жизни, так и по службе. Я решительно
не считаю себя вправе вести разговор в присутствии третьего
лица.
- Не бойтесь, мистер Беннет. Доктор Уотсон - сама
деликатность, а кроме того, смею вас уверить, что в таком деле
мне, вероятнее всего, потребуется помощник.
- Как вам будет угодно, мистер Холмс. Вы, несомненно,
поймете, отчего я несколько сдержан в этом вопросе.
- Поймете и вы, Уотсон, когда я скажу, что этот
джентльмен, мистер Джон Беннет, работает у профессора
ассистентом, живет с ним под одной крышей и помолвлен с его
единственной дочерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359
Мистер Шерлок Холмс всегда придерживался того мнения, что
мне следует опубликовать поразительные факты, связанные с делом
профессора Пресбери, для того хотя бы, чтобы раз и навсегда
положить конец темным слухам, которые лет двадцать назад
всколыхнули университет и до сих пор повторялись на все лады в
лондонских научных кругах. По тем или иным причинам, однако, я
был долго лишен такой возможности, и подлинная история этого
любопытного происшествия так и оставалась погребенной на дне
сейфа вместе с многими и многими записями о приключениях моего
друга. И вот мы, наконец, получили разрешение предать гласности
обстоятельства этого дела, одного из самых последних, которые
расследовал Холмс перед тем, как оставить практику. Но и теперь
еще, делая их достоянием широкой публики, приходится соблюдать
известную сдержанность и осмотрительность.
Как-то воскресным вечером, в начале сентября 1903 года, я
получил от Холмса характерное для него лаконическое послание:
"Сейчас же приходите, если можете. Если не можете, приходите
все равно. Ш. X.".
У нас с ним в ту пору установились довольно своеобразные
отношения. Он был человек привычек, привычек прочных и глубоко
укоренившихся, и одной из них стал я. Я был где-то в одном ряду
с его скрипкой, крепким табаком, его дочерна обкуренной
трубкой, справочниками и другими, быть может, более
предосудительными привычками. Там, где речь шла об активных
действиях и ему нужен был товарищ, на выдержку которого можно
более или менее спокойно положиться, моя роль была очевидна. Но
для меня находилось и другое применение: на мне он оттачивал
свой ум, я как бы подстегивал его мысль. Он любил думать вслух
в моем присутствии. Едва ли можно сказать, что его рассуждения
были адресованы мне - многие из них могли бы с не меньшим
успехом быть обращены к его кровати, - и тем не менее, сделав
меня своей привычкой, он стал ощущать известную потребность в
том, чтобы я слушал его и вставлял свои замечания. Вероятно,
его раздражали неторопливость и обстоятельность моего мышления,
но оттого лишь ярче и стремительней вспыхивали догадки и
заключения в его собственном мозгу. Такова была моя скромная
роль в нашем дружеском союзе.
Прибыв на Бейкер-стрит, я застал его в глубоком раздумье:
он сидел в своем кресле, нахохлившись, высоко подняв колени, и
хмурился, посасывая трубку. Ясно было, что он поглощен какой-то
сложной проблемой. Он знаком пригласил меня сесть в мое старое
кресло и в течение получаса ничем более не обнаруживал, что
замечает мое присутствие. Затем он вдруг встряхнулся, словно
сбрасывая с себя задумчивость, и с обычной своей иронической
улыбкой сказал, что рад вновь приветствовать меня в доме,
который когда-то был и моим.
- Надеюсь, вы извините мне некоторую рассеянность, милый
Уотсон, - продолжал он. - За последние сутки мне сообщили
довольно любопытные факты, которые, в свою очередь, дали пищу
для размышлений более общего характера. Я серьезно подумываю
написать небольшую монографию о пользе собак в сыскной работе.
- Но позвольте, Холмс, что же тут нового? - возразил я.
- Ищейки, например...
- Нет-нет, Уотсон, эта сторона вопроса, разумеется,
очевидна. Но есть и другая, куда более тонкая. Вы помните, быть
может, как в том случае, который вы в вашей сенсационной манере
связали с Медными буками, я смог, наблюдая за душевным складом
ребенка, вывести заключение о преступных наклонностях его в
высшей степени солидного и положительного родителя?
- Да, превосходно помню.
- Подобным же образом строится и ход моих рассуждений о
собаках. В собаке как бы отражается дух, который царит в семье.
Видели вы когда-нибудь игривого пса в мрачном семействе или
понурого в счастливом? У злобных людей злые собаки, опасен
хозяин - опасен и пес. Даже смена их настроений может отражать
смену настроений у людей.
Я покачал головой.
- Полноте, Холмс, это уж чуточку притянуто за волосы.
Он набил трубку и снова уселся в кресло, пропустив мои
слова мимо ушей.
- Практическое применение того, о чем я сейчас говорил,
самым тесным образом связано с проблемой, которую я исследую в
настоящее время. Это, понимаете ли, запутанный клубок, и я ищу
свободный конец, чтобы ухватиться и распутать всю веревочку.
Одна из возможностей найти его лежит в ответе на вопрос: отчего
овчарка профессора Пресбери, верный пес по кличке Рой, норовит
искусать хозяина?
Я разочарованно откинулся на спинку кресла: и по такому
пустяку меня оторвали от работы? Холмс метнул на меня быстрый
взгляд.
- Все тот же старый Уотсон! - произнес он. - Как вы не
научитесь понимать, что в основе серьезнейших выводов порой
лежат сущие мелочи! Вот посудите сами: не странно ли, когда
степенного, пожилого мудреца... вы ведь слыхали, конечно, про
знаменитого Пресбери, физиолога из Кэмфорда? Так вот, не
странно ли, когда такого человека дважды пытается искусать его
собственная овчарка, которая всегда была ему самым верным
другом? Как вы это объясните?
- Собака больна, и только.
- Что ж, резонное соображение. Но она больше ни на кого
не кидается, да и хозяина, судя по всему, не трогает, кроме как
в совершенно особых случаях. Любопытно, Уотсон, весьма
любопытно. Но вот и звонок - видно, молодой Беннет явился
раньше времени. Я рассчитывал потолковать с вами подольше, до
того как он придет.
На лестнице послышались быстрые шаги, в дверь отрывисто
постучали, и секунду спустя новый клиент Холмса уже стоял перед
нами.
Это был высокий, красивый молодой человек лет тридцати, со
вкусом одетый, элегантный, впрочем, что-то в его манере
держаться выдавало скорей застенчивость ученого, чем
самоуверенность светского человека. Он обменялся рукопожатием с
Холмсом и затем чуть растерянно взглянул на меня.
- Дело это очень щепетильное, мистер Холмс, - сказал он.
- Не забудьте, какими отношениями я связан с профессором
Пресбери - как в личной жизни, так и по службе. Я решительно
не считаю себя вправе вести разговор в присутствии третьего
лица.
- Не бойтесь, мистер Беннет. Доктор Уотсон - сама
деликатность, а кроме того, смею вас уверить, что в таком деле
мне, вероятнее всего, потребуется помощник.
- Как вам будет угодно, мистер Холмс. Вы, несомненно,
поймете, отчего я несколько сдержан в этом вопросе.
- Поймете и вы, Уотсон, когда я скажу, что этот
джентльмен, мистер Джон Беннет, работает у профессора
ассистентом, живет с ним под одной крышей и помолвлен с его
единственной дочерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359