Порой казалось, что он решает
предлагаемые ему загадки не разумом, а каким-то вдохновенным
чутьем, но на самом деле все его выводы были основаны на точной
и строгой логике.
Я быстро оделся, и через несколько минут мы спустились в
гостиную. Дама, одетая в черное, с густой вуалью на лице,
поднялась при нашем появлении.
- Доброе утро, сударыня, - сказал Холмс приветливо. -
Меня зовут Шерлок Холмс. Это мой близкий друг и помощник,
доктор Уотсон, с которым вы можете быть столь же откровенны,
как и со мной. Ага! Как хорошо, что миссис Хадсон догадалась
затопить камин. Я вижу, вы очень продрогли. Присаживайтесь
поближе к огню и разрешите предложить вам чашку кофе.
- Не холод заставляет меня дрожать, мистер Холмс, - тихо
сказала женщина, подсаживаясь к камину.
- А что же?
- Страх, мистер Холмс, ужас!
С этими словами она подняла вуаль, и мы увидели, как она
возбуждена, какое у нее посеревшее, осунувшееся лицо. В ее
глазах был испуг, словно у затравленного зверя. Ей было не
больше тридцати лет, но в волосах уже блестела седина, и
выглядела она усталой и измученной.
Шерлок Холмс окинул ее своим быстрым всепонимающим
взглядом.
- Вам нечего бояться, - сказал он, ласково погладив ее
по руке. - Я уверен, что нам удастся уладить все
неприятности... Вы, я вижу, приехали утренним поездом.
- Разве вы меня знаете?
- Нет, но я заметил в вашей левой перчатке обратный
билет. Вы сегодня рано встали, а потом, направляясь на станцию,
долго тряслись в двуколке по скверной дороге.
Дама резко вздрогнула и в замешательстве взглянула на
Холмса.
- Здесь нет никакого чуда, сударыня, - сказал он,
улыбнувшись. - Левый рукав вашего жакета по крайней мере в
семи местах забрызган грязью. Пятна совершенно свежие. Так
обрызгаться можно только в двуколке, сидя слева от кучера.
- Все так и было, - сказала она. - Около шести часов я
выбралась из дому, в двадцать минут седьмого была в Летерхеде и
с первым поездом приехала в Лондон, на вокзал Ватерлоо... Сэр,
я больше не вынесу этого, я сойду с ума! У меня нет никого, к
кому я могла бы обратиться. Есть, впрочем, один человек,
который принимает во мне участие, но чем он мне может помочь,
бедняга? Я слышала о вас, мистер Холмс, слышала от миссис
Фаринтош, которой вы помогли в минуту горя. Она дала мне ваш
адрес. О сэр, помогите и мне или по крайней мере попытайтесь
пролить хоть немного света в тот непроницаемый мрак, который
окружает меня! Я не в состоянии отблагодарить вас сейчас за
ваши услуги, но через месяц-полтора я буду замужем, тогда у
меня будет право распоряжаться своими доходами, и вы увидите,
что я умею быть благодарной.
Холмс подошел к конторке, открыл ее, достал оттуда
записную книжку.
- Фаринтош... - сказал он. - Ах да, я вспоминаю этот
случай. Он связан с тиарой из опалов. По-моему, это было еще до
нашего знакомства, Уотсон. Могу вас уверить, сударыня, что я
буду счастлив отнестись к вашему делу с таким же усердием, с
каким отнесся к делу вашей приятельницы. А вознаграждения мне
никакого не нужно, так как моя работа и служит мне
вознаграждением. Конечно, у меня будут кое-какие расходы, и их
вы можете возместить, когда вам будет угодно. А теперь попрошу
вас сообщить нам подробности вашего дела, чтобы мы могли иметь
свое суждение о нем.
- Увы! - ответила девушка. - Ужас моего положения
заключается в том, что мои страхи так неопределенны и смутны, а
подозрения основываются на таких мелочах, казалось бы, не
имеющих никакого значения, что даже тот, к кому я имею право
обратиться за советом и помощью, считает все мои рассказы
бреднями нервной женщины. Он не говорит мне ничего, но я читаю
это в его успокоительных словах и уклончивых взглядах. Я
слышала, мистер Холмс, что вы, как никто, разбираетесь во
всяких порочных наклонностях человеческого сердца и можете
посоветовать, что мне делать среди окружающих меня опасностей.
- Я весь внимание, сударыня.
- Меня зовут Элен Стоунер. Я живу в доме моего отчима,
Ройлотта. Он является последним отпрыском одной из старейших
саксонских фамилий в Англии, Ройлоттов из Сток-Морона, у
западной границы Суррея.
Холмс кивнул головой.
- Мне знакомо это имя, - сказал он.
- Было время, когда семья Ройлоттов была одной из самых
богатых в Англии. На севере владения Ройлоттов простирались до
Беркшира, а на западе - до Хапшира. Но в прошлом столетии
четыре поколения подряд проматывали семейное состояние, пока
наконец один из наследников, страстный игрок, окончательно не
разорил семью во времена регентства. От прежних поместий
остались лишь несколько акров земли да старинный дом,
построенный лет двести назад и грозящий рухнуть под бременем
закладных. Последний помещик из этого рода влачил в своем доме
жалкое существование нищего аристократа. Но его единственный
сын, мой отчим, поняв, что надо как-то приспособиться к новому
положению вещей, взял взаймы у какого-то родственника
необходимую сумму денег, поступил в университет, окончил его с
дипломом врача и уехал в Калькутту, где благодаря своему
искусству и выдержке вскоре приобрел широкую практику. Но вот в
доме у него случилась кража, и Ройлотт в припадке бешенства
избил до смерти туземца-дворецкого. С трудом избежав смертной
казни, он долгое время томился в тюрьме, а потом возвратился в
Англию угрюмым и разочарованным человеком.
В Индии доктор Ройлотт женился на моей матери, миссис
Стоунер, молодой вдове генерал-майора артиллерии. Мы были
близнецы - я и моя сестра Джулия, и, когда наша мать выходила
замуж за доктора, нам едва минуло два года. Она обладала
порядочным состоянием, дававшим ей не меньше тысячи фунтов
дохода в год. По ее завещанию, это состояние переходило к
доктору Ройлотту, поскольку мы жили вместе. Но если мы выйдем
замуж, каждой из нас должна быть выделена определенная сумма
годового дохода. Вскоре после нашего возвращения в Англию наша
мать умерла - она погибла восемь лет назад во время
железнодорожной катастрофы при Кру. После ее смерти доктор
Ройлотт оставил свои попытки обосноваться в Лондоне и наладить
там медицинскую практику и вместе с нами поселился в родовом
поместье в Сток-Морон. Состояния нашей матери вполне хватало на
то, чтобы удовлетворять наши потребности, и, казалось, ничто не
должно было мешать нашему счастью.
Но странная перемена произошла с моим отчимом. Вместо
того, чтобы подружиться с соседями, которые вначале
обрадовались, что Ройлотт из Сток-Морона вернулся в родовое
гнездо, он заперся в усадьбе и очень редко выходил из дому, а
если и выходил, то всякий раз затевал безобразную ссору с
первым же человеком, который попадался ему на пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359