И нигде ни дерева, ни кустика, ни
признака воды! В этом необозримом пространстве для него не было
ни проблеска надежды. Диким, растерянным взглядом он посмотрел
на север, потом на восток и запад и понял, что его скитаниям
пришел конец, - здесь, на голой скале, ему придется встретить
свою смерть. "Не все ли равно, здесь или на пуховой постели лет
через двадцать пять", - пробормотал он, собираясь сесть в тень
возле большого валуна.
Но прежде чем усесться, он положил на землю ненужное
теперь ружье и большой узел, завязанный серой шалью, который он
нес, перекинув через правое плечо. Узел был, очевидно, слишком
тяжел для него, - спустив с плеча, он не удержал его в руках и
почти уронил на землю. Тотчас раздался жалобный крик и из серой
шали высунулись сначала маленькое испуганное личико с
блестящими карими глазами, потом два грязных пухлых кулачка.
- Ты меня ушиб! - сердито произнес детский голосок.
- Правда? - виновато отозвался путник. - Прости, я
нечаянно.
Он развязал шаль; в ней оказалась хорошенькая девочка лет
пяти, в изящных туфельках, нарядном розовом платьице и
полотняном переднике; все это свидетельствовало о том, что ее
одевала заботливая мать. Лицо девочки побледнело и осунулось,
но, судя по крепким ножкам и ручкам, ей пришлось вытерпеть
меньше лишений, чем ее спутнику.
- Тебе больно? - забеспокоился он, глядя, как девочка,
запустив пальцы в спутанные золотистые кудряшки, потирает
затылок.
- Поцелуй, и все пройдет, - важно сказала она,
подставляя ему ушибленное место.
- Так всегда делает мама. А где моя мама?
- Она ушла. Думаю, ты скоро ее увидишь.
- Ушла? - переспросила девочка. - Как же это она не
сказала "до свиданья"? Она всегда прощалась, даже когда уходила
к тете пить чай, а теперь ее нет целых три дня. Ужасно пить
хочется, правда? Нет ли здесь воды или чего-нибудь поесть?
- Ничего тут нет, дорогая. Потерпи немножко, и все будет
хорошо. Положи сюда голову, тебе станет лучше. Нелегко
говорить, когда губы сухие, как бумага, но уж лучше я тебе
скажу все, как есть. Что это у тебя?
- Смотри, какие красивые! Какие чудесные! - восторженно
сказала девочка, подняв два блестящих кусочка слюды. - Когда
вернемся домой, я подарю их братцу Бобу.
- Скоро ты увидишь много вещей куда красивее этих, -
твердо ответил ее спутник... - Ты только немножко потерпи. Вот
что я хотел тебе сказать: ты помнишь, как мы ушли с реки?
- Помню.
- Понимаешь, мы думали, что скоро придем к Другой реке.
Не знаю, что нас подвело - компас ли, карта или что другое,
только мы сбились с дороги. Вода наша вся вышла, сберегли мы
каплю для вас, детишек, и... и...
- И тебе нечем было умыться? - серьезным тоном перебила
девочка, глядя в его грустное лицо.
- Да, и попить было нечего. Ну вот, сначала умер мистер
Бендер, потом индеец Пит, а за ним миссис Мак-Грегор, Джонни
Хоунс и, наконец, твоя мама.
- Мама тоже умерла! - воскликнула девочка и, уткнув лицо
в передничек, горько заплакала.
- Да, малышка, все умерли, кроме нас с тобой. Тогда я
решил поглядеть, нет ли воды в этой стороне, взвалил тебя на
плечи, и мы двинулись дальше. А тут оказалось еще хуже. И нам
теперь и вовсе не на что надеяться.
- Значит, мы тоже умрем? - спросила девочка, подняв
залитое слезами лицо.
- Да, видно, дело к тому идет.
- Что же ты мне раньше не сказал? - обрадовалась она. -
Я так испугалась! Но когда мы умрем, мы же пойдем к маме!
- Ты-то, конечно, пойдешь, милая.
- И ты тоже. Я расскажу маме, какой ты добрый. Наверное,
она встретит нас на небе в дверях с кувшином воды и с целой
грудой гречишных лепешек, горяченьких и поджаристых, - мы с
Бобом так их любили! А долго еще ждать, пока мы умрем?
- Не знаю, должно быть, недолго. - Он не отрываясь
смотрел на север, где на самом краю голубого небосвода
показались три темные точки. С каждой секундой они становились
все больше и все ближе и вскоре превратились в трех крупных
коричневых птиц, которые медленно покружили над головами
путников и уселись на скале чуть выше них. Это были сарычи,
хищники западных равнин, их появление предвещало смерть.
- Курочки, курочки! - радостно воскликнула девочка,
указывая на зловещих птиц, и захлопала в ладошки, чтобы они
снова взлетели. - Послушай, а это место тоже создал Бог?
Неожиданный вопрос вывел его из задумчивости.
- Конечно!
- Он создал Иллинойс, и Миссури тоже он создал, -
продолжала девочка. - А это место, наверное, создал кто-то
другой и забыл про деревья и воду. Тут не так хорошо, как там.
- Может, помолимся? - неуверенно предложил ее спутник.
- Но мы же еще не ложимся спать, - возразила девочка.
- Это ничего. Конечно, еще не время для молитвы, но Бог
не обидится, ручаюсь тебе. Прочти те молитвы, что ты всегда
читала на ночь в повозке, когда мы ехали по долинам.
Девочка удивленно раскрыла глаза.
- А почему ты сам не хочешь?
- Я их позабыл, - сказал он. - Я не молился с тех пор,
как был чуть побольше, чем ты. Молись, а я буду повторять за
тобой.
- Тогда ты должен стать на колени, и я тоже стану, -
сказала девочка, расстилая на земле шаль. - Сложи руки вот
так, и тебе сразу станет хорошо.
Это было странное зрелище, которого, впрочем, не видел
никто, кроме сарычей. На расстеленной шали бок о бок стояли на
коленях двое путников: щебечущий ребенок и отчаянный,
закаленный жизнью бродяга. Его изможденное, костлявое лицо и
круглая мордашка девочки были запрокинуты вверх; глядя в
безоблачное небо, оба горячо молились страшному божеству, с
которым они остались один на один. Два голоса - тоненький,
звонкий и низкий и хриплый - молили его о милости и прощении.
Помолившись, они сели в тени возле валуна; девочка вскоре
уснула, прикорнув на широкой груди своего покровителя. Он долго
сторожил ее сон, но мало-помалу усталость взяла свое. Три дня и
три ночи он не смыкал глаз и не давал себе отдыха. Его
отяжелевшие веки постепенно опускались, а голова все ниже и
ниже клонилась на грудь, пока его поседевшая борода не
коснулась золотистых локонов девочки. Оба спали крепким,
тяжелым сном без сновидений.
Если бы путнику удалось побороть сонливость, то через
полчаса его глазам представилась бы странная картина. Далеко,
на самом краю соляной равнины, показалось крошечное облачко
пыли; поначалу еле заметное, сливающееся с дымкой на горизонте,
оно постепенно разрасталось вверх и вширь, пока не превратилось
в плотную тучу. Она увеличивалась все больше, и наконец стало
ясно, что эта пыль поднята множеством движущихся живых существ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359